Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 16

«Юрий Иваныч мне нужен, а его точно теперь с должности снимут», — прочитал я в голове Ельцина.

— Учения были запланированы еще в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году. План учений и сроки их проведения были согласованы с покойным Юрием Владимировичем Андроповым, — доложил Корнилов. — Я вас лично проинформировал, Борис Николаевич, и вы мне сказали, что из-за кадровой чехарды в Москве отменять учения не стоит. И дату сами назначили.

«Заткнись, мудак, — подумал Ельцин, — и себя потопишь, и меня»…

— Применение боевых зарядов вы тоже с Юрием Владимировичем согласовали? — в голосе Веселовского звенело ледяное презрение.

— Начальник арсенала был психически неустойчив. У него произошел нервный срыв на почве личных проблем. Осознав, что он сделал, майор Ушаков свел счеты с жизнью. — Корнилов даже подался вперед, стараясь, чтобы его слова звучали правдиво.

Я посмотрел на генерала и, так же склонившись через стол, задал вопрос:

— Вы понимаете, генерал Корнилов, что сейчас вы расписались в своей профессиональной несостоятельности? Психически неуравновешенный человек с суицидальными наклонностями, с проблемами в семейной жизни, мало того, что руководил арсеналом, так он еще и занимался подготовкой имитаторов взрывных устройств и подменил их на боевые заряды?

Корнилов побледнел, от былого «аристократизма» не осталось и следа. Теперь его лицо напоминало маску из античного театра, отнюдь не веселую.

— Майор Ушаков буквально неделю назад проходил психологическое тестирование и отклонений обнаружено не было. Возможно, он сделал это под влиянием момента.- сразу же сдал назад Корнилов, подумав: «Эх, Саныч, Саныч, да кто ж тебя в петлю-то сунул? Ну сто лет с тобой хлеб делили, на рыбалку ездили. Да кто угодно бы повесился — поверил бы, но что ты такую глупость сделать можешь…».

Я посмотрел на подполковника Соболева. Он молчал, потел и хмурился, его мысли, как маятник, качались от вопроса «кто виноват?» к вопросу «что делать?».

А вот мысли Бориса Николаевича мне были интересны: «Поторопился я комиссию вызвать. Не представлял, что может сорваться в таком продуманном плане. И ведь подгадал под учения Альфы. Спасибо Капитонову, предупредил. Но этот спутал все карты. Думал, он с проверкой по хозяйственным делам и строительству едет, а он вон куда полез. И ведь Калугин пообещал, что задержит его вылет. Как он вообще попал на тот самолет, которым летели Зайцев и два этих клоуна?», — и он посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью.

Но тут же справился с эмоциями и улыбнулся.

— Тааак, шта-аа я тут понимаю, — заговорил он совсем другим, примирительным, тоном, — все мы виноваты, все недоработали, не согласовали. Естественно, что цена такой несогласованности была бы очень высокой. Но не произошло же ничего? Ведь в последний момент не сработало? Ну и главный виновник сам себя наказал… — Ельцин бросил взгляд на пустой хрустальный стакан из-под коньяка, сглотнул, и продолжил:

— Па-а-этому я предлагаю вот шта-аа… — он почесал нос. — Сейчас тут московские специалисты поработают, дадут рекомендации. А я так понимаю, что ваши бойцы, Геннадий Николаевич, — Ельцин посмотрел на Зайцева и выдавил из себя улыбку, — уже помогают службе охраны станции? Вот и хорошо. Если имел место быть суицид, то никакого смысла начинать расследование.

Он нажал кнопку селектора и рявкнул:

— Сергей, зайди.

Двери распахнулись и на пороге возник прилизанный молодой человек, разбудивший меня утром.

— Так, Сергей, где тут у нас результаты судмедэкспертизы? Из прокуратуры должны были доставить, — Ельцин мысленно уже потирал руки, что удалось сгладить ситуацию.

— Борис Николаевич, — голос у помощника Ельцина дрожал, было видно, что он боится своего шефа до ужаса, — только что звонили из прокуратуры. Они не стали отправлять заключение судмедэксперта. Час назад тело было изъято сотрудниками Генпрокуратуры СССР.

Ельцин кулем осел на стул.

— Где труп⁈ — взревел Ельцин, забыв о нашем присутствие в кабинете.

Секретарь Ельцина из бледного стал зеленым, но взял себя в руки и доложил:

— Уже отправили в Москву. Из прокуратуры сообщили.

«Перехватить надо было. Но поздно, поздно… шта они сами мозгами не шевелят? Уже хвосты поджали?», — подумал Ельцин, как-то сразу сгорбившись.

— Думаю, на этой оптимистической ноте мы и закончим наше совещание, — я усмехнулся, слегка хлопнул ладонями по столу и встал.

Зайцев поднялся раньше меня, быстро покинув кабинет, а Малышев все-таки криво улыбнулся, с презрением глянув на Ельцина. Я вышел из кабинета и сразу наткнулся на Кобылина. Тот, слегка нагнувшись к бледному помощнику, что-то тихо говорил ему. Увидев меня, Кобылин хлопнул его по плечу.

— Ладно, Серега, не дрейфь! — утешил он парня, а я только сейчас обратил внимание на то, как они похожи — так бывают похожи друг на друга отец с сыном или братья. — Все будет путем. Передавай привет матери. Скажи, я постараюсь заехать сегодня в гости. Сто лет вас всех не видел, соскучился.

— Хорошо, дядь Федь, — ответил прилизанный молодой человек. — Мама будет рада вас видеть. И бабушка тоже обрадуется.

Я не стал задавать вопросов, быстро покинул приемную. Понятно, что прожив полжизни в Свердловске, Федор имел здесь не только формальные, но и массу родственных, дружеских и просто деловых связей.

— Итак? — я с ожиданием посмотрел на Кобылина, когда дверцы машины с резким стуком захлопнулись.

— Все как вы и предполагали, Владимир Тимофеевич, — Кобылин скривился.

— Федор, я ничего не предполагал, я просто попросил вас выяснить, где находится семья Ельцина в данный момент, — одернул его.

— На озере Рица, — ответил Кобылин. — Борис Николаевич их отправил примерно неделю назад на отдых — в Пицунду.

— Ясно. Выясни у друзей, знакомых, родственников Ельцина все, что только можно. Даже тех, кто рядом с ним на горшке в детском саду сидел, найди и проведи опросы. Но чтобы до конца командировки ты знал все, вплоть до расположения родинок на его туше, — дал задание Кобылину и хотел распорядиться отвезти меня в гостиницу, но раздалась настойчивая телефонная трель.

Снял трубку и на автомате произнес:

— Медведев слушает…

— Владимир Тимофеевич, немедленно возвращайтесь в Москву, — услышал сухой голос Удилова. — Леонид Ильич собирает срочное совещание.

Я посмотрел на крыльцо обкома. На ступенях, возле дверей, Зайцев о чем-то беседовал с Веселовским. Я вышел из машины, присоединился к ним.

— Геннадий Николаевич, вы когда назад? — спросил подполковника Зайцева.

— Да прямо сейчас, — ответил Зайцев. — Мероприятия на АЭС закончены, в Свердловске остается группа для оказания помощи команде из Генпрокуратуры, а основной состав возвращается. Если вы с нами, то вам надо поторопиться.

— Не опоздаем. Мы вообще все делаем быстро, — усмехнулся я.

На что Веселовский, изогнув бровь, заметил:

— Это уже все поняли, Владимир Тимофеевич!

И подумал: «Буквально от больших неприятностей ты нас отвел, Медведев. Но интересно, откуда у тебя была информация о том, что взрывные устройства подменили на настоящие?»

Да, вопрос, конечно интересный, и как на него отвечать, я пока не знаю. А задавать его будут часто.

— Подполковник Соболев тоже летит? — уточнил я. — Его ожидаете?

— Нет, — ответил Веселовский. — Подполковник Соболев остался в Свердловске по долгу службы и согласно своей должности. Как человек, который курирует контрразведывательное обслуживание на объектах энергетического комплекса, он будет участвовать в работе комиссии. А расследовать чрезвычайное происшествие на Белоярской АЭС, я так понимаю, будут долго. Это еще не говоря о принятии мер.

И он первым спустился по ступеням, направляясь к автомобилю. Я вернулся в салон нашей «Волги».

За автомобилем Зайцева и Веселовского Федор следовал, как привязанный, выдерживая дистанцию между машинами в три метра.