Адвокат Империи 17 (СИ) - Фабер Ник - Страница 3

— Что происходит? — сбиваясь зашептала она. — Почему… Почему его величество сказал…

— Елена, я всё тебе объясню, — мягко прервал её граф. — Пожалуйста, потерпи…

— Потерпеть⁈ — вспыхнула девушка, и в этот раз её голос прозвучал уже куда громче. Достаточно громко, чтобы разнестись по залу. — Почему он носит фамилию дедушки⁈ Я не понимаю! Я…

— Елена! — уже куда строже и более резко сказал Армфельт, перебив её на полуслове. — Тебе сейчас нужно замолчать. Я понимаю твоё смятение и непонимание. Мы всё тебе объясним. Но сейчас, пожалуйста, веди себя тише.

Она была поражена настолько, что в ответ смогла только лишь кивнуть.

А все её тёплые мысли об Александре оказались сметены случившимся в один момент.

— Вы меня подставили, — бросил я Меньшикову, когда тот привёл нас с Виктором в отдельный кабинет.

— Я лишь поставил тебя в ситуацию, в которой умный человек будет молчать и стойко, с присущей ему гордостью вынесет свалившееся на его голову испытание, — спокойно ответил тот, закрывая за собой дверь.

— Я бы сейчас сказал, что думаю о ваших испытаниях, да правила приличия не позволяют, — съязвил я в ответ. — Я же теперь граф, мать его.

Сказав это, я наконец не выдержал. Сунул палец под треклятый воротник и дёрнул его, расстёгивая пуговицы. Первый нормальный вдох показался мне освежающим глотком воды в жаркий полдень посреди выжженной солнцем пустыни.

Повернулся и посмотрел на Виктора. Друг всё ещё находился в состоянии близком к… Я даже не знаю, как это описать. Вид у него был такой, словно его молния ударила. Как-то так. Виктор подошёл к одному из кресел и просто сел в него с пустым выражением на лице, явно стараясь каким-то образом удержать в голове всё то, что только что произошло.

Вспомнив о словах, которые сказал ему Император, я вновь повернулся к Меньшикову.

— Может быть, объясните, почему его назвали Распутиным? — спросил я и заметил, как при упоминании этой фамилии мой друг дёрнулся, словно от пощёчины.

— Потому, что так было необходимо, — сухо отозвался Меньшиков.

— Ну конечно же, — вздохнул я. — Необходимость. Вы этим словом можете оправдать всё, что угодно.

— Не всё, — не согласился со мной князь, но после потраченного на размышление мгновения добавил. — Но очень многое. И меня это вполне устраивает.

— Пожалуйста, ваше высочество, — заговорил Виктор, явно стараясь сдерживать голос, чтобы тот не задрожал. — Скажите уже, что происходит…

— Николай сделал то, о чём я его попросил, — произнёс уже знакомый нам голос.

Виктор резко вскочил с кресла и вытянулся. Как, в общем-то, и я сам. Одно дело — раздражающий до зубной боли князь.

И совсем другое — его императорское величество, вошедшее в кабинет через другие двери.

— Ваше величество, — сказали мы с Виктором одновременно и поклонились, как и говорил Меньшиков.

— Расслабьтесь, — небрежно бросил Император, проходя к нам и на ходу снимая с плеч то ли мантию, то ли плащ, украшающий его плечи, и оставаясь в одном лишь своём мундире. — Николай, оставь нас, пожалуйста. Уверен, что тебе найдётся с кем поговорить в общем зале. Там сейчас небольшой ажиотаж.

Ну что сказать. Я оценил его мастерство преуменьшить накал страстей. Слово «небольшой» подходило для тех эмоций, что я ощутил в зале, примерно так же, как если бы муравей применил его к луне.

— Конечно, ваше величество, — между тем кивнул князь, после чего повернулся и вышел, оставляя нас наедине.

Как только за ним закрылась дверь, Алексей Багратионов указал на диван, что стоял напротив невысокого кофейного столика и кресла с высокой спинкой.

— Присаживайтесь, господа, — произнёс он, занимая кресло. — Нам с вами предстоит разговор.

А что мы? Мы сделали так, как сказано. Как говорится, поздно пить боржоми, когда почки… В общем, не важно. Мы молча сели на диван перед государем.

Вообще вся абсурдность происходящего как-то проходила мимо меня. Никогда в своей жизни, даже после всего случившегося, я не ждал, что буду вот так просто сидеть и говорить с Его Величеством. Даже после всего того, что пережил за последние шесть с лишним месяцев и всех своих знакомств — это казалось мне чем-то невероятным.

Тем не менее, вот он — император. Сидит перед нами и смотрит на нас таким взглядом, будто решая, что именно он хочет сказать.

Говорить о том, что его эмоций я в этот момент не чувствовал, думаю, смысла нет.

— Итак, — вдохнул он с таким видом, словно принял какое-то решение. — Думаю, что мы начнём с тебя, Александр. Для начала, я прошу прощения за то, как Николай обставил твоё появление здесь. Ваше появление, если уж на то пошло. Прошу тебя не сердиться на него и не держать обиды. Он повинен лишь в том, что выполнял мой приказ.

— Как скажете, ваше величество, — глухо ответил я, на что Багратионов лишь усмехнулся.

— Уверен, что ты сейчас считаешь всё происходящее каким-то безумным фарсом. Что же, не буду отрицать. Отчасти так оно и есть. Николай говорил мне, что ты не изъявил никакого желания принять титул, принадлежащий тебе по праву родства. Даже более того, если не ошибаюсь, то во время вашего с ним разговора ты крайне чётко обозначил свою позицию по данному вопросу.

— Потому что это родство я не признаю, как бы не считали окружающие, — спокойно ответил я.

— Это я тоже неоднократно слышал, — кивнул мне Император. — Тем не менее, я считаю, что то, что случилось сейчас в зале, было необходимо. Хочешь ли ты узнать, почему?

— Если позволите, — кивнул я.

— Позволю, — ответил Император. — Первое: чтобы ты там себе не думал, титул дарован тебе не просто так. Ты его заслужил. Как спасением Константина, так и последующим твоим подвигом в принадлежащей Распутину клинике. То, что ты сделал — это подвиг, и отрицать его означало бы проявить неуважение к тебе и тому, что ты сделал. По поступкам и награда.

Нет, говорил, конечно, он красиво. Тут спору нет. Да только вот мне этот титул нужен был, как телеге пятое колесо. Но разумеется, говорить вслух я этого не стал.

— Второе, — продолжил Император. — Этот титул послужит для тебя защитой. Думаю, для тебя не секрет, что в случившемся совсем недавно был замешан твой брат. До появления здесь он успел натворить дел на территории Британской Империи, о чём, как я думаю, ты также знаешь.

— Да, ваше величество. Знаю.

— Прекрасно. А теперь ты должен знать, что Пендрагоны никогда не прощали и не прощают нападок на себя и своих людей. Они будут мстить за Лаури. И поверь мне, их понятие «мести» куда более широкое, чем кто-либо может подумать. Если они узнают о том, кем именно ты приходился Андрею Разумовскому, то сочтут тебя также виновным в смерти своих людей. А для британцев кровь может смыть лишь другая кровь.

— Коллективная ответственность, — хмыкнул я раньше, чем успел прикусить себе язык. Правда, Император даже не обратил на это внимания, лишь кивнув.

— Верно. Потому титул станет для тебя защитой. Защитой от британцев и всех тех, кто захочет навредить тебе, когда информация о твоём родстве с Разумовскими окончательно выплывет наружу. Я не глупец, чтобы считать, будто этого никогда не случится. Рано или поздно, но данный факт станет достоянием широкой общественности. Но! Мы постараемся для того, чтобы отодвинуть этот момент. Это не идеальный щит, но какую-то защиту он тебе даст. В этом же заключает и причина того, по которой ты получил титул именно как Александр Рахманов, а не Разумовский.

Император прервался на мгновение, словно подумал о том, что сказать дальше, и продолжил.

— И, наконец, это приводит нас к третьей причине, по которой сегодня ты весьма резко изменил своё социальное положение.

— Моя Реликвия, — ответил я, на что получил утвердительный кивок.

— Верно, — согласился Багратионов. — Твоя сила. Она нужна Империи. Да, возможно, не сейчас. Но в будущем могут произойти события, которые, как я думаю, приведут к очень большим изменениям в мире. Прольётся много крови. Очень много. Погибнут люди. Но рано или поздно, но оно закончится. И тогда, когда люди отложат в сторону мечи, им придется договариваться.