Адвокат Империи 17 (СИ) - Фабер Ник - Страница 2

— … Запомните, что память предков — не щит, а испытание, — спокойно и величественно продолжал Император. — Её нужно не столько носить, сколько оправдывать. И после ужасной трагедии, которая забрала главу вашего рода, вашего деда, вы сделали это — своей службой, стойкостью и верностью избранному вами пути. Пути, который выбрали сами, чтобы помогать другим.

Багратионов вытянул руку в сторону, и тотчас ему подали в руку свёрнутый документ.

— И потому, здесь и сейчас, Виктор Распутин, я признаю вас графом Российской Империи, дабы отныне дом Распутиных имел своё продолжение не в легендах — но в живой крови и делах.

В повисшей после его слов тишине звон разбившегося бокала прозвучал почти оглушительно…

Сказать, что происходящее на его глазах стало чем-то невероятным, означало бы не сказать ровным счётом вообще ничего. Им никто не объяснил. Лишь сообщили, что по завершению официальной части бала Император собирается сделать заявление. И всё.

Роман начал что-то подозревать лишь в тот момент, когда люди собрались около входа, разделившись на две группы и образовав широкий проход от дверей.

Когда Рахманов и его друг вошли в зал в парадных мундирах, Роман понял, что случится дальше. Все кусочки мозаики неожиданно сложились у него в голове, и он увидел картинку целиком.

И не сказать, что его это сильно обрадовало.

— Кто это такие? — зашептала женщина за его спиной.

— Понятия не имею, — брезгливо отозвался стоящий рядом с ней супруг. Роман не помнил его имени. После знакомства он забыл его практически моментально. В памяти отложилось только лишь то, что он был бароном из Иркутска, и всё.

— Ты знал, что это произойдёт? — тихо спросил Роман у стоящего рядом с ним отца.

— Знал ли я? — отозвался Павел Лазарев, держа под руку свою супругу и наблюдая за тем, как Рахманов с гордым видом идёт через зал с идеально прямой спиной. — Сын, я тот, кто виновен в том, что Рахманов сейчас находится здесь. Я, Григорий, Уваров.

Пусть и говорил он это с привычным его голосу самодовольством, Рома услышал в нём отголоски скорби. Смерть Григория болезненно ударила по его отцу, пусть он всеми силами и старался не показывать этого. Но Рома знал его слишком хорошо.

— Только не говорите, что это то, о чём я подумала, — раздался тихий и поражённый шёпот сбоку.

Рома скосил глаза и посмотрел на Анастасию. Его сестра стояла рядом, одетая в длинное тёмно-синее платье и наблюдая за Александром.

— Его сделают аристократом, — так же тихо произнёс Роман, хотя и без того знал, что его сестра и так всё прекрасно понимает.

— Поверить не могу. Саша получит титул, — поражено пробормотала Настя. Не спрашивала, скорее констатировала это событие для себя самой, ни к кому конкретно не обращаясь.

Сама по себе процедура не займёт много времени. Проблема была не в этом, а в самом факте того, как именно это происходило.

Впервые за всё время своего правления Император Алексей Багратионов даровал кому-то титул лично. Не посредством банального вручения грамоты через Императорскую канцелярию. Нет. Именно лично. Подобное случалось очень редко. Достаточно редко, чтобы теперь в столице обсуждали и обсасывали случившееся ближайший месяц, а то и два.

И Роман знал, что будет. Более того, он даже примерно понимал, почему всё происходит именно так, а не как-то иначе.

Всё очень просто. Александра заманили в ловушку. Он в этом не сомневался. Ему хватило одного взгляда на лицо Александра, когда двери открылись и тот увидел собравшихся в зале людей. Может быть, его гордая и уверенная маска кого-то и обманула, но точно не Романа. Как ему казалось, он уже достаточно хорошо понимал Рахманова. Выражение осознания собственного поражения не сходило с его лица всё то время, что Рахманов шёл следом за Меньшиковым.

Но, дьявол, с каким достоинством он шёл! С поднятым подбородком и уверенным видом. Словно всё именно так, как и должно быть. Молодец!

В том числе и потому, что не дурак. Потому, что понимает, что не сможет отказаться от оказанной ему личной чести дарования титула Его Величеством лично. Александр неглуп и должен очень хорошо осознавать, как это может отразиться на его будущем. Видимо, потому и решил демонстрировать всем своим видом полную уверенность в себе и принимать происходящее как должное.

Но! Всё ещё оставался важный вопрос! Что рядом с ним делал его друг⁈ Этот вопрос ужалил Романа раскалённой иглой. Как и ответ, к которому он пришёл через полминуты лихорадочных размышлений.

— Встаньте, граф Александр Рахманов, — громко проговорил Император.

В этот момент Роман едва сдержался от того, чтобы не поморщиться, когда державшая его за руку Анастасия буквально впилась ногтями в его ладонь. Чуть повернув голову, Роман взглянул на её лицо.

И поразился тому, как горят её глаза.

Император подозвал к себе Виктора. Его речь, предназначенная для явно нервничающего молодого человека, оказалась куда более… личной. Почти интимной. И это поразило Романа, пока спустя несколько секунд до него не дошёл смысл.

Одной этой короткой речью Император только что сместил весь фокус внимания с Рахманова.

А то, что он сказал дальше, выбило его из колеи.

— И потому, здесь и сейчас, Виктор Распутин, я признаю вас графом Российской Империи, дабы отныне дом Распутиных имел своё продолжение не в легендах — но в живой крови и делах.

Звук разбившегося бокала резанул по ушам.

Она так радовалась за Александра. Действительно радовалась. Елена никогда не была глупой девушкой. Инфантильной. Наивной. Возможно. Но точно не глупой.

И потому она хорошо понимала, за что именно Александр получал сейчас свой титул. В отличие от Романа она не смогла хоть сколько-то правильно интерпретировать выражение на его лице, так что просто приняла его за ту самую спокойную уверенность в себе, которую так хорошо знала.

Но она всё равно была за него рада. Рада настолько, что стоявшая рядом с ней Ева легонько толкнула девушку локтем в бок.

— Чего? — шепнула ей Елена, не сводя глаз с Александра.

— Ты прямо светишься, — так же тихо ответила ей подруга.

— Ничего я не свечусь…

— Ага, конечно, — негромко фыркнула Ева, чем тут же заслужила осуждающий взгляд со стороны своего отца и дальше продолжила уже куда тише. — Тут можно люстры потушить, и всё равно светло останется.

— Ты преувеличиваешь, — ответила ей Распутина, пряча смущённую улыбку за краем бокала с шампанским.

Впрочем, она хорошо чувствовала, как у неё сейчас горят щёки. На ум пришёл тот самый момент. Когда он уходил из её комнаты. То, как она вскочила с постели и бросилась к нему. Как поцеловала. Этот порыв… Она до сих пор до конца не понимала, что именно тогда сделал Александр для того, чтобы ей стало лучше. Не обращала внимания на то, что он попросил её о поцелуе, даже, наверное, не догадываясь, сколь дорог ей был этот самый поцелуй. Первый в её жизни.

И она вспомнила его до сих пор.

Сейчас, глядя на стоящего перед Императором Александра, одетого в парадный мундир, её сердце замирало…

— И потому здесь и сейчас, Виктор Распутин, я признаю вас графом Российской Империи, дабы отныне дом Распутиных имел своё продолжение не в легендах — но в живой крови и делах.

— Что?

Бокал выскользнул из её ослабевших пальцев и упал вниз, разлетевшись от удара об мраморный пол вереницей осколков.

Тотчас же десятки стоящих рядом с ней аристократов повернули головы в её сторону, отреагировав на столь резкий и неожиданный звук.

Но Елена даже не обратила на них внимания.

— Что… Как это? — поражено повторила она, всё ещё пытаясь поверить в то, что только что услышала. — Он же сейчас сказал…

— Да, Елена, — произнёс мягкий голос у неё над ухом.

Повернувшись, девушка увидела стоящего за её спиной отца Евы. Граф Армфельт смотрел на неё почти что с жалостью и сочувствием.

Но вот какого-то удивления в его взгляде она так и не нашла.