Где моя башня, барон?! Том 2 (СИ) - Панарин Антон - Страница 31

— Посмотрим, чем тут можно поживиться, — пробормотал я себе под нос, нагнулся над телом неодарённого парня, у которого отнял нож.

Обшарив карманы, нашел сотню рублей и фотографию, на которой было написано «мама». Тьфу ты. Сволота. Я собирался тебе глотку перерезать и вниз по течению отправить. А ты вон какой чувствительный. Мама. Хотя на меня ты, конечно, с ножом напал, не задумываясь о последствиях.

Беззлобно я наступил тому на голень, от чего парень очнулся испытывая жуткую боль. Он уставился на чёрную тень, нависшую над ним, и с истошным воплем бросился наутёк.

— Ой мамочка! Спасите! Убивают!

— Полезешь на меня ещё раз — убью! Понял? — Крикнул я ему вдогонку, но ответа не последовало.

И тот уже побежал.

Догонять его я не стал. Эх… Понарожают придурков, а они гибнут ни за что в подворотнях. Лучше бы дома матери помогал или на работу устроился. Сплюнув, я пошел обыскивать оставшихся.

Добыча оказалась паршивой. Три ножа, семьсот рублей, пара фонариков, один кожаный жилет и новые ботинки. Эх, жаль у ботинок не мой размер. Впрочем, трофеев с лихвой хватит, чтобы купить обувь. Может, даже деньги останутся. Не спеша я потащил трупы к реке.

Когда настала очередь главаря плыть вниз по течению, я усмехнулся.

— Был Саня Лесной, а стал Речной, — сказал я, сбрасывая тело главаря шайки в тёмную воду. Амур подхватил его тело и потащил вниз по течению.

Разделавшись с трупами, я обыскал такси. В машине оказалось всего двадцать рублей мелочью. Забирать не стал. Пусть остаются — отремонтирует на них разбитое стекло и то, что повредил Гоб.

Забавно всё это, конечно. Можно быть охотником и кататься по империи в поисках опасностей. А можно закуситься с уголовниками и собрать с их трупов даже больше, чем платят за день работы охотника.

Я сбросил всё найденное Гобу, искупался в холодной реке, смывая кровь, а затем направился в СОХ. Жаль, что связь здесь не ловит, придётся топать пешком.

Прогулка по ночному лесу навеяла воспоминания о прошлой жизни. Когда-то я в подобных чащах хоронил целые армии врагов.

Правда, делал я это не только своими руками. Подчинённые меня ненавидели, ведь я заставлял их без конца рыть волчьи ямы, таскать брёвна для ловушек, а порой даже изменять рельеф местности. И всё ради уничтожения неприятеля.

В прошлом мире у меня было много врагов, даже среди соотечественников. Впрочем, я не изменяю себе и с лёгкостью нахожу новых противников и в этом мире.

Надеюсь, таксист расскажет Воронежским о том, что Воробей не прощает своих обидчиков. Да, это маленькая шалость, которая повысит награду за голову Федьки. Но так было и в прошлом мире. Сначала за твою голову выставляют награду, после её увеличивают до неприличия, а в финале даже отпетые отморозки трясутся в ужасе, услышав твоё имя.

Буду планомерно взращивать авторитет Федьки, пока он лежит в больнице. Сейчас Воробей в таком положении, что одним врагом больше, одним меньше — не имеет значения. Он так и так покойник, если попадётся на глаза Железнодорожникам, и неважно, в какой банде будет на тот момент состоять.

Выйдя из леса, я двинул через земли Воронежской банды. Правда, участников этой самой банды я и не встретил по пути. Видимо, попрятались по домам от хлещущего ливня.

Но даже так я, не теряя бдительности, перебегал от дома к дому, пока не заметил таксиста, высаживающего мужчину средних лет. Пока водила выдавал пассажиру багаж, я заскочил в салон и уселся на заднее сиденье.

— А ты чё такой резвый? Не хочешь спросить, закончил я смену или нет? — поинтересовался таксист.

— А ты чего такой вежливый? — ответил я любезностью на любезность и замер. В зеркало заднего вида на меня смотрел водитель, которому я не заплатил, когда ехал на турнир к Крапивину. Улыбнувшись, я продолжил. — Я долг принёс.

Таксист уставился на меня, пытаясь вспомнить, где же он меня видел, а когда вспомнил, тут же обернулся и заголосил:

— Ах ты сучонок! Щас я тебе!

Мозолистые руки таксиста потянулись ко мне, но он уже пристегнулся ремнём безопасности и дотянуться не смог.

— Успокойся. Я всегда плачу по долгам. Причём с процентами, — в моей руке появилась сторублёвая купюра, приковав к себе взгляд шофёра.

— Хренасе, — присвистнул он и поправил кепку. — Фальшивая, поди.

Он выхватил бумажку, поднёс её к тускло горящей лампочке на приборной панели.

— Можешь проверить. Я никуда не спешу, — ухмыльнулся я.

— Хэ! — крякнул таксист и, недоверчиво посмотрев на меня, вылез из машины.

Он поднёс купюру к фарам, убедился в наличии водяных знаков и, довольно хмыкнув, сел обратно.

— Удивил. Я ведь сперва подумал, что разводка какая, а оно вон чё. Тебя докинуть куда-нибудь? — спросил водитель, вытирая капли дождя с лица.

— Если смену ещё не закончил, то докинь до СОХ, — произнёс я.

— Да даже если закончил. За такую оплату не грех задержаться, — таксист пригладил усы и завёл автомобиль. — Держись, парень, с ветерком домчим!

Таксист выдавил из автомобиля все соки. Шины визжали, тормоза свистели, а он радостно улыбался. В один момент я подумал, что мы вот-вот разобьёмся. Но нет, таксист всё держал под контролем. Доставил в СОХ в целости и сохранности, за что я заплатил ему десятку сверху.

В казармах, как обычно, стоял жуткий храп, который было слышно даже с улицы. С тоской посмотрев в чёрные окна, я понял, что лучше снова заночевать под дождём на лавочке, чем идти в эту обитель вони и храпа.

Как меня это достало. Хочется уже обзавестись собственным жильём. И нужно заглянуть к Шульману — продать барахло, которого накопилось немало.

На минуту я всё-таки заскочил в казармы. Охотники спали беспробудным сном. Аромат пота, перегара и ещё чего-то зловонного резанул глаза, заставив действовать быстрее. Поморщившись от нестерпимой вони, добежал до дальней койки, забрал рюкзак и вернулся на улицу.

Между зданием казармы и арсенала имелся небольшой проход, защищённый крышей от осадков. Шириной он был в пару метров. Свет от фонарей туда совершенно не попадал, да и сами фонари должны были погаснуть в течение часа. Я закинул рюкзак в подворотню и тихонько шепнул:

— Сгрузи все трофеи в рюкзак, утром продам.

Гоб что-то шептал в ответ, но я его уже не слушал. Добежав до столовой, я забрался под навес, устроил лежбище из валяющихся досок, растянулся на нём. А затем закинул руки за голову и провалился в темноту, унёсшую меня от забот.

Людям, для того чтобы проснуться, нужен утренний кофе или холодный душ. Говорят, всё это отлично бодрит. Но есть куда более бодрящие вещи в нашей жизни. К примеру, выкрученное ухо.

— Володька, твою мать! Ты гаражную распродажу решил устроить? — прошипел Гвоздев, поднимая меня за ухо.

— Егор Никитич, пусти! Больно! — прорычал я, пытаясь извернуться, но хват главы СОХ был крепок.

— Это что за дерьмо? — спросил Никитич, потянув меня за собой.

Мы остановились у входа в подворотню. От стены до стены всё было завалено фамильным барахлом Авдеевых. Картины, подсвечники, латунные столовые приборы, потрескавшиеся бюсты родни. Там же лежали и трофеи, которые я отнял у Воронежских ребятишек.

Твою мать… Гобу нужно давать более детальные инструкции. Спасибо хоть сумку с наличностью не выбросил посреди двора.

— Егор Никитич, я же говорил, что продал фамильный особняк, — объяснил я. — Вот немного вещей и осталось. Сегодня же всё распродам.

— Чтоб к вечеру здесь было чисто. Мы союз охотников, а не склад для всякого хлама, — недовольно буркнул Гвоздев, отпустил моё ухо и подошёл к куче барахла. Затем поднял картину, на которой обнаженная дева собирала виноград. — Хм… Занятная вещица.

— Можете забрать себе, в качестве компенсации, — усмехнулся я.

— А что? И заберу, — подмигнул мне старик. — Спасибо.

— На здоровье, — хмыкнул я.

— Это ты что имеешь в виду? — нахмурившись, спросил Гвоздев.