Призраки Гарварда - Серрителла Франческа - Страница 48

– Но как ты можешь с ним разлучиться?

– Скажите мне, как я могу его сохранить? Белым матерям дозволено держаться за своих детей даже в смерти. Черных детей забирают из черных рук при рождении. Я либо жду, когда моего сына продадут в рабство, либо даю ему шанс переродиться белым человеком. Я люблю его больше всего на свете, но если попытаюсь удержать, они все равно его заберут, он навсегда останется вещью, которой можно владеть, использовать и сломать. Если я смогу освободить его от себя сейчас, до того, как он вырастет, до того, как он запомнит, он сможет жить свободным вечно.

Я не стану цепью на ногах собственного ребенка.

Ее слова придавили Кади к кровати, единственное, что она могла, – это дышать.

– У людей много причин скрываться. Вы пытаетесь понять, почему во лжи использовали именно вашего брата. Тогда нужно спросить, на кого велась охота? Кого обманывали?

Кади сморгнула слезу, дрожащей рукой взяла телефон. Как тут продолжать думать о фейке после услышанного? Разум был слишком затуманен голосом, чтобы соображать четко.

– Ищите того, кто поверит в эту ложь, – настаивала Билха. – Давайте же.

На экране снова появился поддельный профиль Эрика. Она перешла к списку друзей, который был заблокирован для просмотра, за исключением одного профиля, указанного в разделе «Общие друзья»:

Отец.

– О господи, – прошептала Кади вслух.

– Я пробыла слишком долго. Моя свеча почти догорела.

– Подожди! Пожалуйста, подожди еще немного.

Кади не могла пока осознать бомбу, которую только что увидела, но ей не хотелось, чтобы голос исчез, не ответив на ее вопросы.

– Почему ты пришла ко мне? Почему хочешь помочь?

– Потому что вы слушаете. Потому что никто здесь, кажется, вас не знает и никогда не видел, кроме меня. И потому вы идеальный человек, чтобы спасти моего сына. В следующий раз объясню больше. Надеюсь, вы согласитесь помочь мне, когда я снова приду.

– Да-да! Я помогу. Я и раньше хотела помочь, я ходила в Уодсворт-Хаус…

– Нет! Не говорите им, что я с вами общалась. Никому не говорите.

– Нет-нет, я не говорила и не собираюсь.

Кади чувствовала себя сумасшедшей, доказывая кому-то, что она не выдаст ее никому на двести лет вперед, и тем не менее она задумалась, как бы объясниться, не растревожив Билху.

– Я сохраню твой секрет, очень-очень постараюсь.

– Постарайтесь. Тот ужасный пожар…

– Пожар в библиотеке?

– О, печальный рев над сгоревшими в прошлом году книгами. Но нет, это не то пламя, которое преследует меня в ночных кошмарах.

– Тогда что же?

– Моя первая осень здесь. Двое рабов, Марк и Филлис, убили хозяина отравой. Их поймали только потому, что они украли мышьяк. Жаль, они не знали, как отравить грибами. Их протащили через весь Кембридж и казнили прямо за этими воротами Гарварда. Все собрались посмотреть. Марк был повешен. Но бедная Филлис, она годилась в бабушки, была заживо сожжена на костре. Дым разносился по всему Ярду. С тех пор осень приходила десять раз, и когда листья опадают, я все еще чую запах гари. Если вы кому-нибудь расскажете, то следующей буду я.

Пробуждение следующим утром принесло облегчение. Кади еще никогда не видела таких живых кошмаров, как после визита Билхи, и поклялась, что сделает все, что сможет, чтобы помочь ей из этого измерения. Что касается собственных планов, Кади получила новую гипотезу для проверки: Ли с помощью идеальной версии Эрика охотится за их отцом. Казалось совершенно странным, что эти два человека могут быть связаны, и все же гипотеза очень походила на правду. Кади даже не знала, что у ее отца есть аккаунт в Фейсбуке. Неужели тоже фейковый? Может, кто-то выдает себя за всех членов ее семьи? Кади проверила: ни у нее, ни у матери не нашлось вторых страничек. Слишком много неизвестных, чтобы строить догадки. Нужно было спросить у первоисточника, и Кади решила позвонить отцу.

У Ранжу было доброе утро в ее стиле: она готовилась и зажигала под Лиззо в спальне, Андреа сидела в общей комнате, засыпанная, как снегом, ворохом белых карточек по органической химии и все еще играла в молчанку, поэтому Кади вышла в коридор, уселась прямо за дверью и набрала номер. Она старалась говорить тише, чтобы остальные не услышали.

После короткой беседы о пустяках Кади сразу перешла к делу:

– Пап, у тебя есть профиль в Фейсбуке?

– Я там, по сути, не сижу, ты же меня знаешь, я все еще скучаю по своему Блэкберри. Но да, сделал профиль в зачатке.

– Я на него наткнулась. Так удивилась, что посчитала поддельным. Эрик у тебя в друзьях?

– Да.

Конечно, не в тему, но Кади не удержалась:

– А меня ты не добавил.

Отец хмыкнул:

– Ты-то разговариваешь со мной вживую! Помнишь же, как Эрик со мной общался последний год. Фейсбук был единственным способом присматривать за ним, наблюдать, как у него дела. Собственно, это и был единственный повод завести аккаунт.

Кади помнила. По отношению к отцу Эрик был настроен особенно воинственно.

– Пап, этот профиль…

– Этот аккаунт был для меня огромным утешением. Я знаю, бредово: я добавил своего ребенка в друзья в соцсетях. Виртуальные крохи связи с моим единственным сыном. Хоть что-то… Я был полностью отрезан от его жизни, а потом попался Фейсбук, и стало похоже, что дверь приоткрылась.

Кади прикусила губу.

– И там он, кажется, был счастлив. Дома случались только буря и натиск с его болезнью, попытки вернуть жизнь в прежнее русло. Но, судя по профилю, у него оставалось и что-то хорошее. Понимаешь? Я иногда захожу на его страницу просто посмотреть фотографии. То, что он принял заявку в друзья от своего глупого папаши, было последним подарком твоего брата мне.

И Кади решила, что не будет отбирать у отца этот подарок. Он заслужил эту нежность, даже если она была ненастоящей. Сама она получила то, что хотела, – подтверждение, что профиль отца настоящий. Ответы на остальные вопросы придется искать самой.

– Но я с радостью добавлю тебя в друзья. Мне нужны твои фотографии тоже, раз мы больше не живем под одной крышей. Ты об этом хотела поговорить, пирожочек?

– Родительские выходные, – вынырнула из подсознания Кади. – Я недавно пересылала тебе письмо, но они скоро, что-то типа следующих выходных. Так что вам, ребята, надо бы забронировать отель, если вы еще не успели.

– Ой, дорогая, я хотел поговорить об этом лично, когда ты была дома, но потом вечер… – Еще один шквалоподобный вздох. – …перестал быть томным, и все встало с ног на голову. Как бы то ни было, мне очень жаль, но я вдруг понял, что родительские выходные совпадают с выездом партнеров моей фирмы. Комитет управления будет голосовать за новых партнеров, и это никак нельзя пропустить. Я думал приехать на один выходной, но место встречи далеко, в Болтон-Лендинг, так что подразумевается сидение в деревенских креслах с людьми слишком старыми и толстыми, чтобы гулять пешком, поэтому думаю, что ничего не выйдет.

– А, – Кади попыталась скрыть разочарование. – Ничего страшного.

– Я понимаю, мы увиделись, и тебе, возможно, от этого немного легче. Но мне очень жаль пропускать возможность приехать. Претит сама мысль, что ты там одна, без никого.

– То есть мама тоже не приедет?

– Она еще не решила окончательно… но я бы не стал возлагать надежды.

Кади замолчала. Еще минуту назад родительские выходные были не более чем предлогом для звонка домой, но теперь ей стало по-настоящему грустно. Она беспокоилась, как будет справляться с матерью без отца, но теперь вместо облегчения ее захлестнул гнев.

– Она никогда не смирится, что я здесь.

– Смирится, но не сейчас. Просто место хранит такие ужасные для нее воспоминания.

– А для тебя?

– Мы заменим их новыми, правда?

Кади молча кивнула, комок в горле мешал говорить. Отец все еще считал, что она восполнит потерю Эрика. Это еще хуже, чем мнение матери, что она никогда не сможет этого сделать.