Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео - Страница 3

У пятёрки Хлебова тоже были свои развлечения. Они, раскачиваясь в такт машине, резались в кости. А изменение раскладов из-за смены наклона стола становилось игровым фактором неожиданности. Сам Хлебов в этом безобразии участия не принимал. Он уже проигрался в пух и прах, спустив строго выделенные себе на игру пятьдесят копеек.

— Ничё, ща выедем на нормальный путь! — обнадёжил Свистун, растрясая стакан с костями. — Под Тоболом уже асфальт есть, и дорога ровная. Самое поганое почти позади.

— Да не, самое плохое будет в Серых землях: там пешком идти! — хрипло рассмеялся Пехтура. — А здесь-то ты чо плохого нашёл?

— Ну все как бы возмущаются, что дорога плохая, а я просто поддерживаю беседу! Это так в приличном обществе принято! — просветил боевого товарища Свистун.

— Где ты, а где приличное общество? Бросай давай! — буркнул на него ещё один член их полудесятка, Лаптёнов.

В этот момент нас особенно сильно тряхнуло: машина впереди замедлилась, а потом и резко встала. Кислый в кабине ругнулся, но успел затормозить. И даже не поцеловал бампером кузов впереди идущего.

— Да что там опять, а⁈ — буркнул Хлебов, поднимаясь с места.

Я тоже не усидел и, откинув брезент, выбрался на мороз. Причина остановки оказалась не такой уж неожиданной. У кого-то из водителей сдали нервы, и он, пытаясь объехать глубокую колею, вывел грузовик на обочину. После чего поддал газу и благополучно закопался в рыхлый снег по самые оси.

Теперь его грузовик лежал на боку, словно раненый зверь. А выпрыгивающие из кузова бойцы костерили водилу на чём свет стоит. Положение усугублялось тем, что задняя часть машины наглухо перегородила дорогу, а передняя медленно сползала вниз.

— Влипли, блин, умники! — проворчал Свистун, выбравшийся за нами следом. — Их теперь, поди, ещё полдня вытаскивать будут…

— Ничего! — прокомментировал Хлебов. — За нами броневики шли. Они сейчас подтянутся, тросами зацепят и выдернут машинку, как репку.

Так оно и вышло. Минут через двадцать к месту происшествия подкатил угловатый броневик с мощной лебёдкой. Из кабины выпрыгнул молодой парень и начал, рассекая энергичным голосом морозный воздух, отдавать команды. А бойцы с застрявшего грузовика деловито цепляли трос и подкладывали под колёса доски.

— Смотри-ка, ваше благородие! Быстро работают! — оценил Хлебов.

Я только покивал на это. Между тем, броневик, утробно урча, натянул трос. Застрявший грузовик, немного почихав, взревел в ответ. Правда, со стороны казалось, будто он с натугой сопротивляется, не желая возвращаться на дорогу. Однако мощь броневика победила. И металлическая «репка» выскочила обратно из сугроба на тракт, оставив в снегу глубокую рытвину.

— Ну и чё ждём? — высунувшись из окна кабины, Кислый повернулся к нам. — Давайте уже внутрь! И так полчаса простояли. Теперь до ночи навёрстывать…

Вернувшись в кузов, я снова принялся за плетения, но дело не шло… В голову лезли то кадры, то звуки, то ощущения этого бесконечного пути.

Три дня. Три дня адской тряски в грохочущей железной коробке. Любое войско движется со скоростью самого медленного бойца. Любая колонна едет со скоростью самого медленного автомобиля. А давешний грузовик был далеко не единственным за прошедшие дни.

После службы это, откровенно говоря, казалось дикостью. И немыслимым бардаком. Военных учат, как правильно двигаться в колонне. Здесь же… Каждый едет, как моча в голову ударит. То один покатит по обочине, решив обойти остальных, то второму «вотпрямща» в кустики приспичит. И ведь обязательно встанет так, что объезжать его приходится, опасно креня многотонную махину над скосом дороги…

Да и стоянки не приносили желанного отдыха. Первая ночь врезалась в память леденящим холодом и теснотой хуже, чем в казарме. Все придорожные посёлки и постоялые дворы, ожидаемо, оказались забиты под завязку. Мест не было ни за деньги, ни за большие деньги. В итоге наш отряд, как и многие другие, вынужден был ночевать в кузовах и палатках.

Мы с Авелиной, укутанные в несколько одеял, лежали на том самом надувном матрасе. А снаружи яростно завывал ветер, будто жалея, что не может добраться до людей. Под его порывами жалобно поскрипывал озябший металл. Конечно, дизельные двигатели грузовиков работали на холостом ходу, чтобы люди внутри не превратились в ледышки. Однако тепло всё равно стремительно уходило в стылую мартовскую ночь. Хорошо ещё, Тёма забрался к нам под одеяло, прижавшись к Авелине всей своей меховой тушкой. Правда, в итоге было неясно, кто из них кого греет, но хотя бы не окоченели…

Вторая ночь оказалась чуть милосерднее. Нам повезло занять большой сарай, где держали скотину. И не спрашивайте, куда местные эту самую скотину дели, когда мы появились. Может, перегнали подальше, а может, и к себе прямо в дома завели. Всё-таки оплату за сарай мы предлагали очень достойную.

Очутившись внутри, ребята протянули провод от маленького электрогенератора и подключили к нему обогреватели. Вышло очень даже неплохо. Гул голосов, разговоры, горячая еда… Это была не идиллия, конечно, но куда лучше, чем в первую ночь. Да и спалось не в пример приятнее.

Из воспоминаний и накатывающей дрёмы вырвала резкая смена обстановки. Нас больше не трясло. Дребезжание сменилось ровным гулом, и даже Кислый в кабине перестал ругаться. Я вопросительно поглядел на жену. А та улыбнулась и, пригладив мне волосы, пояснила:

— Ты задремал, похоже. Мы к Тоболу подъезжаем. Выбрались на ровную дорогу.

Честно говоря, я не смог сдержать вздох облегчения. Не поленился даже добраться до окошка, ведущего в кабину, и поглядеть вперёд. Машины шли по пустой ровной дороге. Мимо мелькали маленькие домики и машины городовых, перекрывшие собой перекрёстки.

Картина была знакомой. Чуть извернувшись, я заметил вдали мелькавшие высотки Тобола. Видимо, мы объезжали город вдоль стены, которая отсекала его от Серых земель. Я вернулся в кресло и стал терпеливо ждать, когда, наконец, доберёмся до цели.

Въезд в лагерь под Тоболом был обставлен едва ли не по-военному. Хотя, конечно, всей нашей сборной шайке-лейке до военных было, как пешком до луны. Однако же нужные атрибуты здесь имелись: КПП, колючка, вышки и поголовная проверка документов.

К счастью, въездов было сразу десять штук. Иначе бы перед воротами скопились огромные очереди. Чувствовалось, что в Тоболе не в первый раз принимают гостей с юга.

Стоило подъехать к воротам, как нам в кузов забрался молодой воин. Проверил документы, выписал пропуска и строго предупредил, что выход в город запрещён. Во всяком случае, без согласования с руководством лагеря.

— На вас, ваши благородия, этот запрет не действует… — поправился он, заметив мой вопросительный взгляд. — «Двусердым» покидать лагерь можно, конечно… Но я всё равно обязан предупредить, чтобы вы не хулиганили.

И, сказав это, очень смутился. Правда, его тут же поддержал Кислый, чем, кажется, смутил парня ещё больше:

— Да точняк! Всё понятно, братюнь! К местным со своим похабством не приставать, на стенах пиписки не рисовать, выпивку в кабаках не обнулять!

— Ну да, как-то так… Простите, ваши благородия!..

Окончательно засмущавшись, красный, как свекла, паренёк покинул кузов. А уже спустя полминуты мы поехали дальше, ориентируясь по указателям.

В лагере чётко ощущалась рука Военного Приказа. Даже приятно было глянуть: всё подписано, стража бдительная, а на каждом углу таблички с правилами. Сразу видно: правильные люди этот лагерь делали.

Разместили нас в длинном здании казарменного типа. Одном из двух десятков, рядком выстроившихся по всей длине лагеря. Бойцы, побросав вещи, сразу отправились в общую спальню — огромное помещение с двухъярусными нарами, где царила предсказуемая суета. А меня с женой повёл на второй этаж местный смотритель, низенький и с округлым пузиком.

В конце длинного коридора мы остановились у простенькой двери, запертой на замок.

— Для вас, ваши благородия, особенная комнатка! — отпирая замок, тараторил наш провожатый. — Для дворянского сословия, чтобы, значит, вы довольны были!