Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э. - Страница 58

Теплая рука Джози обхватывает мое запястье. Она мягко сжимает его и отпускает. Не говорит, что ей жаль и не заглушает тишину ничего не значащими словами. Вместо этого развязывает шнурки кроссовок, снимает их и ставит рядом с моими.

— У нас с мамой не было хороших отношений. Не уверена, можно ли это вообще назвать отношениями, потому что она относилась ко мне не как к дочери, а как к... — ее голос дрожит, Джози ненадолго отводит взгляд, потом снова встречается с моим. — К соседке по квартире. Я даже не знаю, по какой ее версии скучать или вообще по чему именно скучаю, поскольку я на самом деле ее не знала.

Мне хочется это обсудить и обнять ее, потому что Джози выглядит и звучит сломленной. В ее голосе прячется вина, а черты лица темнеют.

— Не задавай вопросов, пожалуйста, — говорит она спустя секунду, словно слыша мои мысли.

Я стягиваю майку и бросаю ее в кучу.

И полностью уверен, что ее взгляд скользит по моей голой груди. Я позволяю смотреть, обдумывая, что сказать.

— У меня с отцом не самые хорошие отношения. В лучшем случае они пустые. В худшем – их просто нет.

Она берется за подол топа и снимает его. Остается в кремовом бра. Я сглатываю, глядя, как ее грудь плавно колышется, когда Джози бросает топ на кучу одежды.

— Я толком не знаю, что делать со своей жизнью, — признается она. — Я плавала, потому что этого хотела мама. Мне нравилось, правда нравилось, но после ее смерти пыталась продолжать и не смогла. Я выгорела. А теперь просто существую.

Мне так хочется ее обнять. Так хочется что-то сказать, но я знаю, что сейчас она не хочет этого слышать.

Зацепив пальцами пояс шорт, я стаскиваю их и пихаю к остальному.

— Я не открыл письмо с ссылкой на драфт. Оно лежит в почте непрочитанным, и не уверен, что когда-нибудь его открою.

Брови Джози дергаются, губы приоткрываются. Она расстегивает пуговицу на джинсовых шортах и стягивает их, позволяя упасть к ногам, прежде чем добавить к общей куче.

Оглушительная пауза растягивается между нами. Незаданные вопросы висят в воздухе. Слишком громкие, но никто из нас не решается их озвучить. Так много нужно сказать, так много признать, так много вынести на свет, но мы оба упорно молчим.

Несмотря на напряженную тишину, мы продолжает хранить молчание. Почти обнаженные: я в одних трусах и носках, она в бра и стрингах – я не уверен, что готов взглянуть – и носках.

Стоит задать вопросы, которые с бешеной скоростью кружат в голове, но я этого не делаю. Вместо этого сокращаю расстояние между нами, пусть и не должен. Пальцы дрожат, но я оставляю их прижатыми к бедрам.

Джози запрокидывает голову, и практически зашедшее за горизонт солнце обрамляет своим светом ее лицо. Она выглядит как богиня.

— Не должна, но все не могу понять, почему ты до сих пор меня не поцеловал.

Челюсть сжимается, и я сбрасываю носки. Никаких вопросов.

— Не должен, но мне до безумия хочется к тебе прикоснуться.

Ее зрачки расширяются, дыхание сбивается, пока Джози тоже снимает носки.

— Я не стану тебя останавливать.

Джозефина

— Ты уверена? — по мере приближения голос Дэниела становится тише, пока и вовсе не нависает надо мной.

— Да, — выдыхаю я, и это звучит куда более сорвано, чем хотелось бы.

Взгляд Дэниела темнеет, он поднимает руку к моей щеке и проводит по ней костяшками пальцев. В этом жесте куда больше интимности, чем я готова признать.

Но жажду большего. Хочу, чтобы его пальцы задержались на мне, касались, сжимали. Эта жажда разгорается все ярче, и, клянусь, если бы можно было, я уже растаяла бы лужицей у его ног.

— Ты видела стикер?

— Видела... Я не думала... что ты имел ввиду это.

— Имел. Я мечтал об этом, — густо произносит он, костяшки скользят вниз по линии моей челюсти к изгибу шеи, а другая рука мягко обхватывает талию.

— Ты мечтал обо мне? — я глубоко вдыхаю, когда его пальцы ослабляют хватку и скользят к изгибу бедра.

Он тяжело выдыхает и кивает.

— Каждую ночь.

— Прости, — я облизываю пересохшие губы, и он следит за этим движением. Наклоняется все ближе, пока кончиком носа не касается моего.

— За что ты извиняешься?

— Наверное, это был настоящий ночной кошмар.

Он крепче обнимает меня, а другой рукой продолжает ласкать линию челюсти и шею. Я тихо ахаю, когда Дэниел притягивает меня ближе, мозолистая кожа ладони царапает разгоряченную кожу. Если бы не его эрекция, упирающаяся мне в живот, между сами не осталось бы ни миллиметра дистанции.

— Разве похоже, что мне снились кошмары, Джозефина? — его губы едва касаются моих, и, клянусь, я не хотела, но все равно вздрагиваю.

— Нет, — я опускаю взгляд на наши прижатые друг к другу тела и тяжело сглатываю, разглядывая очертания его возбуждения под тонкой тканью черных трусов. Черт, он огромен.

Я прикусываю губу, разрываясь между желанием и здравым смыслом. Дэниел, как и я, хочет этого, но мы только что раскрылись друг другу. Он явно не в порядке, и я не хочу пользоваться уязвимостью.

Я зажмуриваюсь, прежде чем открыть глаза и поднять их к горящему взгляду.

— Наверное, не стоит этого делать.

Его ладонь скользит к моей шее; пальцы нежно проходят по спине.

— Почему?

— Ты потом пожалеешь, и сегодня...

— Не пожалею. Я хочу тебя, Джозефина, и устал притворяться, будто это не так, — он тяжело выдыхает и скользит кончиками пальцев по краю моего белья.

— Но сегодня ты...

— Воспользуйся мной, — резко перебивает он, и я почти думаю, что ослышалась, прежде чем Дэниел повторяет. — Воспользуйся мной. Отвлеки меня. Делай что хочешь, только воспользуйся мной.

Тяжелый ком встает в горле и опускается в живот. На миг, всего на одну чертову секунду, я подумала, что все движется в ином направлении. Не знаю, почему ожидала от него... неважно.

Дэниел хочет отвлечься; я стану этим отвлечением.

В любом случае, мне это тоже нужно.

Встав на цыпочки, я обвиваю руками его шею и прижимаюсь к губам. Я не медлю и не смакую поцелуй, как мечтала секунду назад. Он просил отвлечение, и я дам его.

Дэниел тут же переносит ладонь со щеки и кладет мне на спину. Подхватывает, и я обвиваю талию ногами, в то время как его пальцы скользят вниз, задерживаются на моей заднице.

Я целую его яростно, впуская язык глубже. Он отвечает на каждый мой жадный вздох, целуя с такой же неистовостью.

Кажется, словно каждый мой нерв оголен. Каждая клеточка тела искрится. Ком в животе растет, клитор пульсирует все сильнее, пока его рука не скользит глубже, поцепляя тонкую веревочку.

Он наматывает ее на палец и тянет, благодаря чему ткань стрингов оказывается между губами моей киски.

Я стону ему в рот, замираю и вынужденно делаю паузу, когда волны удовольствия показываются по телу.

— О, Дэн...

Он проглатывает остаток слов, усиливая поцелуй. Его горячий язык массирует, толкает, играет с моим, пока сам Дэниел дразняще тянет за ткань. Она задевает клитор, но не дает того освобождения, которого я так отчаянно жажду. Даже когда начинаю сильнее тереться о его твердый пресс, это только усиливает желание достигнуть кульминации.

Я дрожу, запрокидываю голову, дыхание сбивается. Наши губы размыкаются.

Сбивчиво выдыхая, я с усилием открываю глаза и беру его за подбородок, заставляя отстраниться. Дэниел резко выдыхает, его темные глаза прикрыты веками выражают нетерпение и раздражение от того, что я отстранилась.

Наклоняясь вперед, я едва касаюсь его губ своими, и Дэниел тут же раскрывает их, готовый завершить начатое.

— Либо отлижи мне, либо уходи, — шепчу я и прикусываю его нижнюю губу.

Дэниел шипит, напрягая челюсть, но губы кривятся в самодовольной улыбке.

— Этого ты хочешь, Джози? — он пальцами отпускает ткань, скользят вниз по моим ягодицам и дальше, пока не находят мокрую щель сквозь тонкую ткань. Палец двигается медленно и мучительно. — Хочешь, чтобы я попробовал тебя на вкус?— я закрываю глаза, и лишь открыв их, замечаю, что мы переместились к шезлонгу. — Хочешь, чтобы я вылизал тебя? — он останавливается близ одного из шезлонгов. — Хочешь, чтобы испортил эту сладкую, мокрую киску? Этого ты хочешь, Джози?