Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э. - Страница 32

— Мои ожидания катастрофически низки. Так что... — прозвучало слишком сухо? Черт, Джозефина, соберись...

Он смеется, лицо светлеет, а напряжение из его тела сходит.

— Ты что, используешь против меня реверсивную психологию?

Настолько незаметно, насколько могу, я начинаю разворачиваться, и он повторяет за мной. Не уверена, осознает ли это, но Дэнни движется следом.

— Э-э... если хочешь так называть полное отсутствие чувства юмора, то да.

В сказанном не было никакого смысла, и я точно не пыталась пошутить, но Дэниел смеется. Он запрокидывает голову, глаза на секунду закрываются, а потом возвращаются ко мне. Но все, за что успевает зацепиться сознание, это то, какой глубокий и теплый у него смех. На мгновение отвлекаюсь на солнечные блики, играющие на его золотой цепочке.

Хочется спросить про историю с английской булавкой, но я удерживаюсь.

— У Ноа отличное сухое чувство юмора, а я, так уж вышло, мастерски его считываю, — он ухмыляется, все так же следуя за мной, пока мы медленно двигаемся по кругу.

— Ноа? Ноа Соса?

— Единственный и неповторимый.

— Расскажи о Ноа.

— А что? Он тебя заинтересовал? — он приподнимает бровь, губы растягиваются в игривой улыбке, но взгляд остается серьезным.

Он красив. Оливковая кожа, черты лица, будто высеченные богами, рост как у всех парней из команды, но преподносит себя иначе. Не знаю почему, но это так.

Заинтересована ли я им? Нет. Единственный, кто вызывает внутренний диссонанс, стоит сейчас прямо передо мной.

— Нет, ни он, ни кто-либо другой мне не интересен, — потому что я ходячая катастрофа, и хоть внешне держусь, внутри разваливаюсь на части. Парням не нравятся девушки с проблемами или девушки... вроде меня.

Сплошная оболочка, а внутри пустота.

Брайсон говорил это не раз, будь то пьяным или трезвым. Я была полной дурой, что оставалась, но когда тебе дают попробовать то, чего всегда был лишен, затягивает лишь сильнее. Да, ожидание не совпадает с реальностью, но его достаточно, чтобы попасть в ловушку.

Я подсела на то, чего никогда не могла иметь, и он давал ровно столько, чтобы мне хватало; это и вынудило остаться. Вынудило сглупить. Вынудило себя ненавидеть.

Сплошная оболочка, а внутри пустота.

Между нами растягивается мгновение тишины. Это выбивает из колеи, потому что он явно о чем-то думает, только я не знаю о чем.

— Он мой сосед и пусть делает вид, что ненавидит жить со мной и ребятам, я-то знаю, что втайне ему это нравится. Только ему не говори, что я так сказал, — он подмигивает. — Он наш кэтчер, метр девяносто ростом, не слишком улыбчивый, но любит потусить. Лицо у него симпатичное – это тоже не говори. Я буду все отрицать. Забавный факт: он некто вроде приемного сына тренера. Формально его не усыновляли, опеку не оформляли, но тренер его фактически вырастил. Так что относится тренер к нему тепло, хоть этого и не показывает.

Расслабленный и игривый. Хорошо.

— С тобой и парнями? Сколько вас живет вместе?

— Пятеро. Ноа, Энджел, Кай, Грей и я, — отвечает он. — Грей изначально не должен был селиться, но вышла накладка. Он напыщенный, невыносимый засранец, но, если честно, не так уж плох.

— Так какой же он – напыщенный, невыносимый или все-таки «не так уж плох»? — мы продолжаем двигаться по кругу, оставаясь на мелководье, но постепенно смещаясь.

Его губа дергается.

— Если често, все еще думаю.

Мои губы повторяют его движение.

— Тебе нравится жить с этими ребятами?

Интересно, каково это, иметь соседей. С другой стороны, вряд ли стоит интересоваться: я жила с мамой, и мы были почти как соседки по комнате, потому что семьей нас назвать было сложно.

— Да, кроме тех случаев, когда я уставший и хочу спать, но не могу, поскольку то вечеринка, то кто-то ведет себя так, будто снимается в порно.

Я понимаю, о чем он, и это заставляет вспомнить слова Брайсона: «Он очень любит ходить налево». Мне и спрашивать никого не пришлось, поскольку и так слышала истории. С тех пор как они с Амандой расстались, наверстывает упущенное.

Я провела постыдно обширное исследование о нем.

— Не могу сказать, что понимаю.

— Никогда не было соседей?

— Если только не считать маму. Так было, пока она... — я сглатываю внезапно образовавшийся ком в горле. — С тех пор я живу одна.

Одиноко и тягостно, но как есть.

Он смотрит на меня с легкой тоской, и во взгляде вспыхивает сочувствие.

— Если ищешь соседа, я более чем готов переехать, — шутит он. И, словно всерьез пытаясь себя «продать», добавляет: — Отлично готовлю. Чистоплотный. Тихий. А в следующем месяце начнется сезон, так что дома меня почти не будет.

Не стоит, но я подхватываю игру.

— Я, как правило, немного люблю командовать.

Он хмыкает.

— А мне нравится, когда говорят, что делать.

— Нет, я серьезно. Мне нужно, чтобы все было определенным образом, — это не шутка. Мне необходимы структура и порядок. Без планировщика я ничто.

— Я быстро учусь и хорошо соблюдаю правила.

— Я не готовлю.

— Тебе и не придется.

Я не могу сдержать легкой улыбки.

— Вечеринки запрещены.

Дом записан на мое имя, но все равно не ощущается моим.

— Слава богу. Может, наконец высплюсь.

— Я серьезно отношусь к сну. Так что если бы ты... — ко в горле распухает, в животе образуется тугой узел. — привел кого-то, пришлось бы вести себя тихо.

— С какой стати я буду кого-то приглашать, когда есть ты? — Дэниел выглядит непонимающим, а потом, будто осознав, что только что сказал, его глаза расширяются. — Я не... я не пытался намекнуть, что мы будем трахаться. Господи Иисусе. Я... — он качает головой, но на лице появляется насмешка. — Обещаю, я обычно не такой, просто ты...

— Я просто что? — я затаиваю дыхание.

— Мой мозг отказывается работать, когда оказываюсь рядом с тобой, — честно признается он.

Я не знаю, что должна сказать или чувствовать.

— Мне должно быть обидно или...

— Нет, боже, нет. Мне просто трудно думать, когда на тебя смотрю.

— Я... — меня прерывает раскат грома и вспышка молнии вдали.

— Ужас какой. Я не хотел тратить твое время. Прости.

— Не извиняйся. Ты не потратил мое время.

— Мы так и не сыграли в «Марко Поло», и...

— Мы сделали двадцать кругов.

Он опускает руки, когда это делаю я.

— В смысле?

— Двадцать кругов, и мы сместились, — я киваю на место, где были в начале, и туда, где стоим сейчас.

— О, — он выглядит искренне удивленным. — Я даже не заметил, что мы двигались. Вау. Ты... ты это сделала.

— Я ничего не делала. Это все ты, — с гордостью заявляю я.

— Но ты помогла, — он приближается, и под водой касаясь моей руки. Я замираю, затаив дыхание. — И... — слепящие вспышки вновь рассекают небо, а раскат громче прежнего.

— Нам правда пора выбираться, — настаиваю я и выбираюсь, мысленно отмечая, что пора перестать позволять себе находиться так близко к нему. Потому что не только думать становится невозможно.

Джозефина

Зайдя на кухню, я замираю на пороге от открывшейся картины. Даже не знаю, за что зацепиться взглядом в первую очередь: за Дэниела, подпевающего песне на незнакомом языке. За стеклянные контейнеры на столешнице. За пакеты с продуктами, которых точно не было, когда он появился. За кастрюли и сковородки на всех четырех конфорках.

— Что ты делаешь? — я смотрю на столешницу и замечаю разложенные там фрукты, овощи, мясо, креветки, лосось, какие-то соусы и приправы. — И откуда столько еды?

После того как мы вернулись в дом, мне позвонил потенциальный клиент. Видимо, разговор затянулся куда дольше, чем я думала, потому что все это никак не могло появиться за несколько минут.

Дэниел убавляет музыку и поворачивается ко мне.