В объятиях его жестокости (СИ) - Северова Нина - Страница 20

Раннее утро, мне не спится. Смотрю в потолок и слушаю тихое дыхание Батыра. А за стеной храпит Асылжан, аж стены дрожат. Переворачиваюсь на бок. Разглядываю широкую мужскую грудь, левая рука лежит на животе. Костяшки сбиты, кровь запеклась в темные корочки.

Батыр закрыл меня собой, когда начали стрелять. И спрятал под кровать. А ведь мог пострадать запросто. Если бы что-то с ним случилось, я бы не смогла с этим смириться. Страшно потерять его. Наверное, можно сказать, что у нас отношения? И да, и нет. Но мне хотелось бы другого. Чтобы без вот таких инцидентов. Чтобы просто жили и наслаждались каждым днём.

Кладу руку чуть ниже пупка, Батыр сразу напрягается, сжимает кулак. Чутко спит, на любой шорох и движение реагирует. Провожу пальцами ниже, не спускаюсь под простынь. Обжигаюсь об горячую кожу, он всегда будто кипяток.

– Зачем будишь? – открывает один глаз.

– Нравится тебя трогать, – кладу голову ему на плечо. Мужчина не отвечает, но перекладывает меня на себя. Так и лежим. Давит, сжимает. Тело становится пластилином, поддается под всё, что Батыр делает. Всё-таки засыпаю в этих медвежьих объятиях.

А когда открываю глаза, Батыра уже нет в комнате. Дверь приоткрыта, слышу их голоса. Не нравится мне, что я сразу испугалась, когда не обнаружила Батыра рядом. Странная болезненная привязанность.

Этот дом один в один как предыдущий. Даже всё расставлено внутри одинаково. Быстро умываюсь, выхожу на кухню. Асылжан лежит на диване, у него болит простреленное плечо. На столе рядом свалены в кучу таблетки и бинты. Не испытываю к Асылжану никаких добрых чувств, но видя как он морщится от боли, становится жалко. К врачу бы, но они не поедут, всё сами.

– Выспалась? – Батыр тушит сигарету в пепельнице.

– Вроде да. Вы ели? – смотрю на часы, время почти одиннадцать. Так долго никогда не сплю, но видимо после вчерашнего стресса, организм требовал восстановления.

– Нет, – ухмыляется. – Поешь сама, мы скоро отчалим ненадолго, – отвешивает звонкий шлепок по заднице и улыбается. А я аж подпрыгиваю.

– Не делай так, – отворачиваюсь.

– Почему? – в голосе такое удивление, будто я сказала что-то очень странное.

– Не нравится. И больно всегда, – включаю чайник и смотрю в окно. Море сегодня неспокойное.

– Понял, не буду. Раньше бы сказала.

– Голова на плечах же есть, Батыр. И вроде работает нормально. Сам мог додуматься, что это не совсем приятно, – зачем говорю ему это, не знаю. Батыр щурится и на мгновение кажется, что он сейчас разозлится.

– Сладкая, решила с утра воспитанием заняться? – поджимает губы.

– Нет. Ты спросил, я ответила, – ставлю кружку на стол. Батыр тянет меня к себе на колени, сжимает несильно бедра.

– Что такое, м?

– Ничего. Надо еды нормальной купить, – упираюсь лбом в плечо. От Батыра пахнет сигаретами и я почему-то расстраиваюсь, что не чувствую его запаха. Всё всегда с примесью сигаретного дыма.

– Купим. Мы уедем часа на три, потом привезём жрачку и всё остальное, – проводит носом по шее.

– Хорошо, – встаю. Батыр нехотя отпускает, что-то говорит Асылжану, я не понимаю на их языке.

Остаюсь одна минут через двадцать. Батыр сказал, что могу выйти к морю, но далеко от берега лучше не плавать. На улице ветер и я бы в такие волны не стала заходить в воду. Поэтому сижу на лежаке, смотрю на это чудо природы и всё ещё не могу поверить, что я здесь.

По берегу гуляет семья: мама, папа и маленький мальчик. Ребенку, наверное, года четыре. Они держатся за руки, мальчик радостно визжит, когда его ноги мочит вода. Родители смеются, а у меня всё внутри переворачивается.

Я хочу нормальную семью. Очень хочу стать мамой, чтобы, наверное, самой себе доказать, что я способна на это. Знаю, иногда про детдомовских думают, что мы не можем ни любить, ни привязываться. Что нас интересует только еда, вещи и крыша над головой. На самом деле, любой ребенок, вышедший из детского дома, очень хочет восполнить всё то, что у него не было. Да, материальные вещи – это важно, как и для всех. Но в большей степени мы нуждаемся именно в человеческом тепле.

Будет ли у нас нормальная семья с Батыром? Не знаю. И будем ли мы вместе дольше, чем несколько месяцев? Много вопросов, на которые у меня нет ответа. Я хочу, чтобы с ним всё было, что бывает у любой нормальной пары. Только вот мы ненормальные. Никого не воруют, не связывают, не избивают. Никакой стрельбы и прочих опасностей.

Я хочу спокойствия. Чтобы не вздрагивать от любого шороха и не бояться, что на нас нападут или Батыр вот так не вернётся из своих поездок.

Страшно это всё, но как будто… Не смогу я без него. И не хочу.

Асылжан на пассажирском дремлет, держится за плечо. Пулю достал, рану зашил, но тяжко ему. Ещё и в такое место попали, долго заживать будет.

Выдыхаю дым в открытое окно, солнце жарит. Практически как дома. Там, где ничего и никого уже нет. Выбрасываю окурок и вспоминаю слова Ксюши про запах каждого человека. Надо бросать, хотя бы это я могу сделать.

«Сказка» находится в туристической части города. Это центр, на машине не подъедешь. Оставляем тачку в соседнем дворе. Рядом высотка, ничего не просматривается. Опасно, но хрен с этим. Вряд ли Юра будет палить по нам второй раз. Хотя я и первого ждал.

– Кресты уже здесь, – Асылжан хрипит заходя в кафе. У них две зоны – на улице под навесом и внутри. Если бы не жара, можно было и на улице. Но в такое пекло лучше сидеть под кондиционером.

Юра развалился в дальней части зала. Люди его переодеты в отдыхающих, сидят за соседними столами. Всё бы ничего, но рожи бандитские не спрячешь. Странно, но ладно.

– Батыр, – Юра лыбится, а я не понимаю этой радости. Чуть не угробил нас вчера, а сегодня вот это?

– Расскажи, чего такой счастливый? – сажусь напротив. Асылжан стоит, спину мне прикрывает.

– День хороший, – крутит печатку, на которую я сразу обращаю внимание. Интересно.

– Ты вчера накосячил сильно, нужно загладить свою вину, Юра, – отвлекаюсь на официантку, кладет передо мной меню. Отмахиваюсь, я сюда не пузо набивать приехал.

– Прости, брат. Девчонка моя… Погорячился я люто, признаю. Тебе ли не знать, как бывает, когда девка душу треплет.

Зачем мне эти подробности?

– Не знаю. Моя по блядушникам не ходит и прелести свои не показывает чужим. Всё моё, – смотрю, как в лице меняется, а Асылжан сзади ухмыляется. – Юра, заканчивай сопли эти.

Молчит. Губы поджимает. За любую ошибку надо платить, и он это знает не меньше моего. А за вчерашнее его и самого грохнуть можно.

– Есть выход на Кабирова, он твоим делом занимается. Но за ним ещё кто-то стоит. Не знаю, что за мент, но вроде районный. Они Котелково пасут твоё, хотят вернуть поселок, чтобы те напрямую платили в казну.

Котелково – моё. Чтобы его забрать много людей погибло. И по моей вине и по своей глупости. Через этот посёлок идёт дорога в своеобразный лагерь, где живут те, кого не хотят видеть в городе: наркоманы, бывшие зэки, которым податься некуда, отморозки со справками. Палаточный город у них, так скажем. Никто туда не ездит, ни менты, ни обычные люди. Грибники даже по лесу рядом не ходят, боятся. Тем и лучше, не нужны посторонние. Но зато приезжают те, кто хочет купить наркоты. Я не осуждаю, мне плевать. Сам не употребляю, а эти – хотя бы в одном месте живут и погибают. И понятное дело, что денег там – море. Но все бабки – мои. Они платят мне и я не собираюсь этим ни с кем делиться и тем более, отдавать. За столько лет, кто только не хотел отжать, но не получилось.

– Про Котелково не новость. Старая тема, – сжимаю кулаки. – А Кабиров, кто такой? Первый раз слышу.

– Около года работает. Приехал из Москвы на повышение. Но отзываются о нем нормально. Не борщит, не покупается.

– Честный, значит, – ухмыляюсь. Но любого можно купить. Надо только знать, что предложить. – Что ещё?