Город титанов (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 38

— Точно проклятие Флектора! — воскликнул Вечный. — Только как оно передалось? Я же тоже его лупил!

— Что за Флектор? — заинтересовался Леман, доставая диктофон.

— Вертухай из тюрьмы, — прохрипел Сергеич, сжимая голову руками. — Вонючий урод. Так я что, всегда таким буду? Гниющим заживо? Это лечится?

— Флектор гнил, но не умирал, — добавил Вечный с искренним сочувствием в голосе. — Жуткое зрелище.

Глаза Мюллера вспыхнули, будто он вспомнил что-то важное.

— Постойте! Сталкер рассказывал нечто похожее! Помню его байки про аномальные зоны!

Сергеич вскочил с кушетки, бросился к Мюллеру, но тот отпрыгнул, боясь заразиться.

— Почему именно я⁈ — В голосе моего товарища звучало отчаяние. — Что за Сталкер знает причину? Может, знает лекарство? Веди к нему! Сейчас же!

И мы пошли к некому Сталкеру, который мог что-то знать о недуге Сергеича.

Клаус повел нас через лабиринт коридоров на третий этаж. Лифты не работали — экономили энергию. Когда поднимались по лестнице, Сергеич тяжело дышал, хватаясь за перила. С ним явно творилось что-то неладное.

Остановились у двери с табличкой «Отделение психологической реабилитации».

— Здесь наши особые подопечные, — пояснил Мюллер, доставая ключ-карту. — Дети с расстройствами аутистического спектра. После Жатвы они… изменились. И Сталкер единственный, кто находит с ними общий язык.

Дверь открылась с тихим щелчком.

Просторная комната с мягкими стенами, обтянутыми светло-голубым винилом. Окна забраны мелкой сеткой. На полу — толстые маты и россыпь разноцветных карточек. Два мальчика лет одиннадцати-двенадцати, чем-то неуловимо похожие, сидели по-турецки и раскладывали карточки в сложные узоры, покачиваясь в одинаковом ритме.

В углу на пластиковом стуле восседал крепкий мужик лет сорока пяти. Седые виски, шрам через всю левую щеку — от уха до подбородка. Камуфляжные штаны, черная футболка, берцы. На шее — армейские жетоны. Если бы я экранизировал «Пикник на обочине», то взял бы на главную роль его.

Бранимир Томич, 48 лет

Претендент 22-го уровня: 100%

— А, Клаус, старик! — заговорил он, скользнув по нам взглядом. — Зачем привел толпу? Мальчики не любят, когда много людей. Нервничают.

Однако подростки будто бы не замечали нас, занимались карточками, все так же раскачиваясь.

— Сталкер, у нас проблема… — Мюллер указал на Сергеича. — Помнишь твой рассказ про гниющего заживо и странное проклятие?

Серб — теперь я был уверен в его национальности — неспешно поднялся. Подошел к Сергеичу мягкой кошачьей походкой, обошел по кругу, принюхался как зверь.

— Да. Точно оно. Проклятие гнилой плоти. — Он посмотрел Сергеичу в глаза.

— И че мне теперь делать, а? — спросил Пролетарий. — Это лечится? Как я это подцепил?

— Ты встречал недавно человека с таким недугом?

— Встречал. Все мы встречали, — проговорил Сергеич раздраженно. — Этот вот. — Он попытался дотянуться до Вечного, но тот шарахнулся. — Месяц под одной крышей с ним провел. Но гнию почему-то только я.

Пожевав губами, Сталкер начал рассказ издалека:

— Я тоже встречал такого. Его звали Пэк, он был местным. Мне даже удалось поговорить с ним, и я предположил, что заражает этим определенный очень редкий вид зомби, если его не добить. Потом Пэк пропал, пошел слух, что его убили. А еще позже пошел слух, что появился второй такой же, гниющий заживо, причем это один из Псов.

— Флектор, — с ненавистью выплюнул Вечный.

Сталкер мотнул головой.

— Не знаю, как его звали, но могу кое-что предположить. Ты убил этого Флектора, да?

— Ну… да, — кивнул мой товарищ. — А что?

— Плохо дело, друг. Очень плохо. — Сталкер потер подбородок. — Скорее всего, Флектор убил Пэка, и проклятие перешло на него. Проклятие адаптивное — растет вместе с носителем.

— Да-да, — сказал я. — Флектор гнил как падаль, хотя был высокого уровня.

Вечный добавил:

— Иногда он гнил меньше, становился почти как новенький, а потом опа — и опять. Это потому, что он уровень повышал?

— Видимо, — согласился Сталкер.

Я кое-что вспомнил:

— Флектор хотел стать чистильщиком. Думал, тогда перестанет гнить. И пытался меня прикончить, чтобы забрать статус. Это поможет?

— Ой, не факт, — поморщился Сталкер.

Сергеич потух. Он, молчал, сопел, глаза его блестели от навернувшихся слез.

Вдруг один из подростков-аутистов прервал раскладывание карточек. Поднял голову и уставился на меня немигающими карими глазами. Губы зашевелились, выдавая монотонную скороговорку:

— Семь-три-девять. Север. Он ждет. Семь-три-девять. Железо. Ржавчина. Кровь. Семь-три-девять.

— Что он несет? — Я повернулся к Сталкеру.

Серб улыбнулся, показал мальчику «класс» и объяснил:

— Они… чувствуют вещи. После Жатвы некоторые аутисты получили дар. Видят то, что скрыто от обычных людей. До Жатвы мальчики не говорили, теперь Рома говорит. Коля, твоя очередь, ну?

Второй подросток закивал с механической точностью метронома. Поднял руку и начертил в воздухе невидимые цифры: 7… 3… 9…

— Сектор семь-три-девять, — пробормотал Мюллер, и его лицо побледнело. — Боже мой. Это же…

— Промышленная зона на севере города, — закончил за него Сталкер. — Мертвая территория. Оттуда никто не возвращался. — Но почему они заговорили об этом?

— Спонтанно, — отмахнулся Клаус. — У них разум работает по-другому, логику сложно отследить.

Он шагнул к ближайшему мальчику, сел на корточки и проговорил ласково:

— Рома, дорогой, скажи дяде Клаусу, почему ты заговорил о секторе семь-три-девять?

Мальчик устремил взгляд сквозь Мюллера и, покачиваясь, занялся карточками. Сталкер изобразил разочарование и сказал:

— Клаус, сколько можно говорить, чтобы общались с мальчиками, как со взрослыми?

Я посмотрел на Сергеича. Тот стоял, стиснув кулаки так, что побелели костяшки, и беззвучно шевелил губами. Вскинув голову, посмотрел на меня.

— Денис, поклянись, что убьешь меня, если я не стану нормальным человеком? Это ж не жизнь!

— Погоди помирать, — попытался ободрить его Сталкер. — Есть у меня предположение… неточное, но — есть. Проклятье наложил зомби. Если найти этого зомби и убить, то проклятье спадет, а так оно питает его вечно.

— Уточню: это не совсем проклятие, скорее всего, — сказал Клаус. — Это какой-то сбой в системе сборщиков или биологическая зараза, непонятно. Что-то вроде заражения, да. Но что за вид бездушных это сделал?

Серб пожал плечами. Я улыбнулся, готовый Сталкера расцеловать, и воскликнул:

— Ясно. Похоже на правду: Сергеич уровень потерял — может, он как-то передался зомби-паразиту? Все сходится! Убил паразита — освободился, понял, Пролетарий?

Сергеич воспрянул, повеселел, спросил у Сталкера:

— Слышь, братушка, а где того зомби искать? Где они водятся и какой это вид?

— А вот не знаю, — развел руками Сталкер. — Какой-то редкий вид.

— А если его кто-то другой завалит, не я, что будет? — насторожился Сергеич.

— Освободишься. Проблема в том, что эти твари очень редки, а может, просто хорошо прячутся. Никто их не видел… кроме, получается, того бедолаги Пэка. Если вообще они существуют… Может, такой зомбак вообще в единичном экземпляре.

Парень, который был ближе к нам, Рома, поднял карточку с цифрой 7, потом — 3. Его брат поднял цифру 9.

— Парни не просто так что-либо говорят, но мы не всегда прислушиваемся. Может, они правы, и вам стоит поискать нужного зомби в этом секторе.

— Там нет ничего живого, — пробормотал Клаус.

Я вспомнил карту Жатвы и возразил:

— Именно что живое там и есть. На моей карте эта зона обозначена красным, а не черным. Значит, бездушного, что паразитирует на Сергеиче, надо искать именно там.

— А у нас она помечена черным! — заволновался Мюллер и покачал головой. — Туда даже титаны не суются, не говоря о людях. «Щит» сделал несколько вылазок и оставил попытки.