Бывший муж. Настоящая семья для Бусинки (СИ) - Келлер Николь - Страница 16

Потому что нос, губы и глаза точно мои!

Мой мир пошатывается и начинает плыть. С трудом сосредотачиваю внимание на двух маленьких фигурках. Сердце выламывает ребра, дыхание со свистом вырывается из легких.

- Это мой ребёнок, Мира? - рычу и впиваюсь в побледневшее и испуганное лицо бывшей жены.

Ладони сжимаются в кулаки до хруста суставов. Сцепляю зубы до боли в скулах. Все тело скручивает в болезненной судороге в ожидании такого простого, но такого важного ответа, который может перевернуть всю мою жизнь.

И наконец вернуть в нее хоть какой-то смысл…

Мы все трое дружно замираем, разглядывая друг друга. Весь мир, все поставлено на паузу. Отходит на второй план. Есть только я, бывшая жена и мой возможный сын.

Я открываю рот, чтобы повторить свой вопрос, но пацан начинает реветь так, что у меня закладывает уши.

- Тише, тише, маленький, не плачь, - воркует Мира, обнимая малыша руками и качая его из стороны в сторону. - Это хороший дядя. Он просто выглядит страшно… Он не хотел тебя напугать…

- Маааамаааа, - верещит мелкий, краснея и заливая все вокруг горючими слезами. - Хочу к мааааамееее! Гдеее мояяя мамаааа?

Разочарование едкой кислотой разливается по венам, опустошая меня.

Этот ребёнок, что…не мой сын?! Чужой малыш?

И словно в подтверждение моих мыслей к нам со всех ног несется женщина. Перепуганная насмерть и заплаканная.

- Виталик, сыночек! - малыш, заслышав голос матери, перестает реветь и тянет руки к женщине. - Господи! Нашелся!

Мира поднимается с лавочки и осторожно передает малыша его матери.

- Мамаааа! Мамочка!

- Все хорошо, не плачь, мама же нашлась, - Мира ласково похлопывает мальчика по спинке. - Он сидел тут на лавочке и плакал. Я специально не стала уходить, подумала, вдруг он пришел с мамой в церковь, убежал и потерялся.

- Спасибо, спасибо вам! Я отпустила его ручку на минутку, чтобы свечки поставить и помолиться. Заболталась с батюшкой, а, когда спохватилась, Виталика уже нигде не было.…

- Ничего страшного, бывает. Дети сейчас такие непоседливые.

Женщина ещё раз благодарит Миру, и они с Виталиком удаляются к воротам.

- Это не твой ребёнок, - вырывается очевидный факт, и я разочарованно чешу в затылке. - И не мой.

Мира поворачивает ко мне, и ее бровь медленно ползет вверх.

- Нет, не мой. С чего ты вообще решил, что он может быть твоим?

- Этот мальчишка был похож на меня!

Мира хохочет, откинув голову.

- Да где ты увидел сходство, Османов?

- Да разрез глаз, форма губ, носа!

- В этом возрасте дети имеют много общих черт, - с мягкой улыбкой, поучительно объясняет бывшая. - Так можно почти в каждом найти что-то «свое». А потом детки взрослеют и начинают меняться. Так что тебе показалось. Или ты выдавал желаемое за действительное?

Своим вопросом Мира попадает точно в цель.

Глупо будет отрицать, что моя бывшая жена потрясающе смотрелась с ребёнком на руках. Ей так идет быть матерью.

В какой-то момент я даже представил, что Мира в той самой голубой комнате, что я четыре года назад выделил Наташе, поет колыбельную малышу. Нашему сыну или дочке.

Я действительно хотел, чтобы это был ребёнок Миры.

Ее и мой сын.

Наш общий малыш.

- Что ты здесь делаешь? В церкви с утра пораньше? - выпаливаю вместо ответа на ее вопрос.

Но Мира даже пискнуть не успевает, как к нам подбегает взволнованная, но широко улыбающаяся Соня.

- Доброе утро! Ну, что, пойдемте? Батюшка нас уже ждет.

И только сейчас я замечаю объемную сумку, которую Мира подхватывает и, даже не глядя на меня, идет вслед за Соней в церковь.

Мира

Меня трясет так, что я рискую уронить и разбить камеру. Я сомневаюсь, смогу ли работать, и получатся ли хорошие кадры. Настолько встреча с Даяном выбила из колеи.

Я до последнего не хотела брать эту фотосъемку. Несмотря на большой гонорар и даже несмотря на то, что позднее Олег лично позвонил мне и удвоил названную его женой сумму.

Как чувствовала.

Но все изменилось после поездки в Вену.

Я поняла, что не смогу отрабатывать долг. Эта «работа» и, в частности, «босс» уничтожит и растопчет меня окончательно. Второй раз фокус с собиранием пазла из разбитого сердца не получится.

Я не могу так рисковать, поэтому решила пахать и вернуть Даяну всю сумму согласно пункту пять, точка, два нашего договора.

Именно поэтому я согласилась снимать таинство крещения.

Только недавно я успокоилась и поняла, что Соня ничего не рассказывала Олегу о том, что встретила меня в клинике с дочерью. А тут судьба сталкивает всех нас снова практически лбами! Ещё к тому же где! В церкви! Где татарин Даян будет…крестным отцом мальчику Владиславу!

Это же уму непостижимо! Но факт остается фактом: мы все проходим в уютную небольшую церковь, батюшка встречает нас и начинает церемонию крещения.

Отец Сергий читает молитву, и я как по щелчку успокаиваюсь. Беру себя в руки, ограждаясь от всех проблем и переживаний, и просто делаю то, что люблю всем сердцем.

Постоянно ловлю в объектив Даяна с малышом на руках. Даже чаще, наверно, чем родителей. Кадры получаются уютными, теплыми, глубокими и такими эмоциональными.

Сердце болезненно сжимается до слез в уголках глаз. Особенно, когда запечатлеваю момент, как Даян бережно держит малыша на руках. Прижимает его к мощной груди, аккуратно придерживая головку, и что-то ласково шепчет на ушко. Как надевает крестик и рубашечку Владиславу.

Ему невероятно идет быть отцом. И то, как он обращается с крестником, вселяет в меня уверенность, что Османов был бы потрясающим папой.

Вот только он не хотел им быть, черт возьми!

Это самая эмоциональная и сложная съемка в моей жизни, клянусь. Она выматывает, высасывает меня досуха, не оставляя ни моральных, ни физических сил. Я с трудом отрабатываю ее. Потому что все это время представляю, как Даян держит на руках нашу с ним дочь.

Как ей обещает, что будет всегда рядом. Беречь. Заботиться. И подставить крепкое плечо.

Поэтому, как только церемония заканчивается, я быстро собираю аппаратуру и, скомканно попрощавшись, вылетаю из церкви. Полной грудью вдыхаю свежий воздух и с глухой яростью вытираю влагу со щек.

- Мира! Мира, подождите! - Соня догоняет меня и становится рядом, осторожно прикоснувшись к плечу. - Мы собираемся отметить это важное событие для нашей семьи и хотели пригласить вас…В качестве гостя, не в качестве фотографа, - торопливо добавляет Соня, глядя на меня с надеждой.

- Простите, я бы с радостью, но не могу…

- Понимаю, - с мягкой и искренней улыбкой Соня принимает мой отказ. - Вас, наверно, дочка ждет, да? Кстати, как она себя чувствует?

- Дочь? - рычит позади Даян, заставляя меня вздрогнуть и умереть на месте. - У тебя все же есть ребёнок, Мира?

Мира

Мир качается, как палуба под ногами в девятибалльный шторм. Я пошатываюсь, и Даян придерживает меня за предплечье. Разворачивает, и мы замираем, сталкиваясь бушующими взглядами.

Пристально. Внимательно, не желая пропустить ни одной реакции.

Тяжело дышим в унисон, как будто пробежали марафон.

Между бровей Даяна залегла глубокая складка. Ноздри раздуваются, челюсти плотно сжаты, а глаза прожигают во мне дыру.

Обстановка вокруг накаляется, тучи над нами сгущаются. Мы как будто находимся в центре шаровой молнии. Одно неверное движение, и можно получить смертельный удар.

- Я что-то не то сказала? - растерянно пищит Соня. Ее голос звучит как в вакууме. Приглушенно. Далеко.

- Пойдем, - мрачный голос Олега заглушает все другие посторонние звуки. - Они сами разберутся. Не будем им мешать.

Мы остаемся наедине в целом мире. На расстоянии пары десятков сантиметров, но по разные стороны пропасти, что залегла между нами четыре года назад.

- Отвечай, Мира, - хрипит Даян низким голосом. Его зеленющие глаза продолжают буравить, душу выворачивают. И в них - боль вперемешку с надеждой. - У тебя есть ребёнок?