Шеф с системой. Империя вкусов (СИ) - "Afael" - Страница 4

— Начнем с хлеба, — сказал я, направляясь к самой оживленной пекарне с вывеской «Хлебушек и булочки».

За прилавком стоял грузный мужчина с мукой на фартуке и умными, усталыми глазами. Он как раз выкладывал на деревянные полки свежие, пышущие жаром караваи.

— Доброе утро, — поздоровался я. — Можно посмотреть на ваш хлеб?

— Конечно! — приветливо ответил пекарь, явно гордясь своей работой. — Самый лучший в Вольном Граде! Спрашивайте любого. Вот, попробуйте, гость дорогой.

Он взял длинный нож и с оглушительным, аппетитным хрустом отрезал толстый ломоть от еще дымящегося каравая. Я взял еще теплый кусок. Корочка — темно-золотая, вся в мелких, хаотичных трещинках, присыпанная мукой, как снегом. Мякиш — пористый, ноздреватый, упругий, кремового цвета. Идеальная работа.

Но главное — запах. Целая симфония: дух печеной пшеницы, тонкая, едва уловимая кислинка старой, сильной закваски и карамельная сладость корочки, которую дает только правильно раскаленная печь. Этот аромат говорил о мастерстве.

Я отломил кусочек. Снова хруст, а за ним — упругая, почти влажная нежность мякиша. Вкус был чистым, глубоким. Сначала — сладость хорошо выпеченного зерна, затем — та самая благородная кислинка, а в послевкусии — долгий, приятный, согревающий вкус дома. Никаких лишних добавок, только хорошая мука, вода, соль и десятилетия опыта пекаря.

«Добротная работа», — с уважением подумал я.

— Отличный хлеб, — искренне сказал я. — Сколько лет занимаетесь пекарным делом?

— Да уж десять будет, — с гордостью ответил Устин. — Отец учил, дед учил. Семейное дело.

— И много у вас постоянных покупателей?

— Да почти весь квартал ко мне ходит! — засмеялся пекарь. — Люди привыкли, знают — у Устина хлеб всегда свежий и вкусный.

Мы купили буханку и пошли дальше, отламывая по куску еще теплого хлеба. Следующей нашей целью была самая оживленная мясная лавка. Хозяин — жилистый, сухой мужчина с острым, как бритва, ножом в руке — как раз разделывал огромную свиную тушу. Его движения были быстрыми, точными, без единого лишнего взмаха. Настоящая работа мастера.

— Что желаете? — спросил он, не отрываясь от дела.

— Копченой колбасы, — ответил я, указывая на темные, сморщенные кольца, свисавшие с балки под потолком. — Той, что потемнее. Есть такая?

— Как не быть! — с гордостью ответил мясник, вытирая руки о фартук. — Лучшая в городе! Сам копчу.

Он снял с крюка одно кольцо. Колбаса была твердой, сухой, почти черной от дыма, а ее аромат — это была песня. Насыщенный запах копченого мяса, резкий, дразнящий удар чеснока. Ничего лишнего.

Мясник отрезал два толстых, в палец толщиной, кружка и протянул нам на блюдце. Я посмотрел на срез. Это была не розовая каша из непонятного фарша, а хорошая грубой нарезки колбаса: мозаика из темно-красных кусков вяленого мяса, белых, прозрачных вкраплений твердого, как камень, сала и редких черных точек перца.

Я положил кусок в рот. Сначала — легкий «щелчок» от плотной, натуральной оболочки. Затем — взрыв вкуса. Соленое, вяленое мясо, которое нужно жевать, раскрывая его вкус. Острый, яркий удар чеснока и перца, а потом, когда начинало таять сало, оно обволакивало язык не жиром, а чистым, концентрированным вкусом копчености, который идеально дополнял хлеб.

«Просто, — подумал я. — Но чертовски хорошо. Идеальный баланс соли и дыма. Конечно, есть куда расти, но даже сейчас замечательно».

— Давно торгуете? — спросил я.

— Двадцать пять лет на этом месте, — ответил мясник, гордо выпрямив грудь. — Мой отец здесь торговал, теперь я, а после меня сын будет.

— И покупатели довольны?

— А то! — засмеялся мясник. — Да они с утра очередь занимают! Знают — у Прохора мясо всегда свежее и колбаса отменная.

Так мы обошли полдюжины лавок — рыбную, овощную, харчевню. Везде была одна картина: опытные ремесленники с многолетним стажем, качественные товары, довольные покупатели и устоявшиеся традиции.

Когда мы присели отдохнуть на скамейку у фонтана, Матвей с тревогой посмотрел на меня:

— Мастер, а они ведь действительно хорошо готовят. Хлеб вкусный, колбаса отличная, даже в простой харчевне и то…

— Именно, — кивнул я.

— Но тогда как мы будем с ними соперничать? — забеспокоился он. — Они здесь двадцать, тридцать лет торгуют! У них постоянные покупатели, проверенные рецепты…

— Матвей, — сказал я, поворачиваясь к нему, — ты думаешь, наша задача — делать такой же хлеб или колбасу только чуть лучше?

— А разве не так?

— Представь: ты двадцать лет покупаешь хлеб у одного пекаря. Знаешь его лично, доверяешь ему, привык к вкусу его хлеба и вдруг приходит чужак и говорит: «А у меня хлеб лучше!» Ты пойдешь к нему?

Матвей задумался:

— Наверное, нет. Зачем рисковать, если и так все хорошо?

— Правильно. Поэтому мы не будем делать «еще один хороший хлеб» или «еще одну вкусную колбасу».

— А что тогда?

Я встал и указал на оживленный рынок:

— Посмотри внимательно. Что ты видишь?

— Торговцев, покупателей, товары…

— А чего ты не видишь?

Матвей растерянно пожал плечами.

— Удивления, — ответил я. — Все здесь предсказуемо. Люди знают, что купят хлеб у Устина, мясо у Прохора, овощи у Марфы. Они едят одно и то же каждый день, из года в год.

— И что в этом плохого?

— Ничего плохого, но представь — что, если однажды предложить им что-то, чего они никогда не пробовали? Блюдо, от которого у них загорятся глаза? Вкус, который они запомнят навсегда?

В глазах Матвея забрезжило понимание:

— Мы будем продавать не еду для сытости, а… что-то другое?

— Мы будем продавать новый опыт, — сказал я с растущим азартом. — Удивление. Радость открытия. То, чего в этом городе еще никто не делал.

— А они захотят такое покупать?

— Люди всегда хотят чего-то нового, — усмехнулся я. — Просто большинство боится это признать. Но если сделать все правильно…

Я не договорил, но Матвей понял. В его глазах появился тот же огонек, что горел во мне. Теперь осталось определить свой путь и найти место в этом каменном океане.

Матвей

Матвей кивнул, хотя на самом деле не понял и половины. Не понял, но поверил. Как верил всегда.

Он шел за мастером по шумным, гудящим улицам Вольного Града, и его голова шла кругом. Еще вчера он был просто поваренком, а сегодня… сегодня он проснулся в кровати с такими мягкими перинами, что утонул в них, как в облаке. Он впервые в жизни спал в такой комнате! А потом был завтрак внизу, в «Золотом Грифоне», где слуги кланялись ему и называли «молодым господином».

А потом была та лавка. Мастер ведь не просто купил ему одежду, а изменил его. Теперь на него из отражения смотрел незнакомец. Статный, хорошо одетый молодой человек в темно-синем костюме, который сидел на нем как влитой. Матвей впервые в жизни не чувствовал себя слугой. Он чувствовал себя… человеком.

И вот теперь они были на рынке. Матвей, как повар, мог оценить работу местных мастеров. И работа была хорошей. Хлеб в пекарне пах отлично. Колбаса у мясника была плотной, пряной, с правильным балансом. Похлебка в харчевне — густой и наваристой. Это была простая, добротная еда, и он, Матвей, был в восторге! Он думал: «Боги, как же здесь вкусно! Какой прекрасный город!». Он уже был готов сказать мастеру, что, может быть, им стоит открыть такую же лавку и делать такую же вкусную еду.

А потом он посмотрел на Алексея.

Мастер пробовал ту же еду. Он кивал, иногда даже одобрительно хмыкал, но в его глазах не было ни восторга, ни страха перед конкурентами. Там был азарт охотника, который изучает повадки своей будущей добычи. Он видел то, чего не видел Матвей. Видел слабости там, где Матвей видел лишь силу.

И в этот момент весь детский восторг Матвея перед этим огромным городом сменился благоговейным трепетом перед своим учителем.

Он смотрел на него и понимал. Для него, Матвея, этот город был чудом, полным вкусной еды и красивых вещей, а для мастера Алексея — это был просто новый, большой котел, в котором он собирался сварить свое лучшее блюдо.