Жнец. Книга двенадцатая (СИ) - Дарт Макс - Страница 10

— Скажи мне, князь, как так вышло, что начали пропадать те граждане Российской империи, у которых были семьи, если вы забирали тех, кого искать не будут? — с нажимом в голосе спросил я.

— Сам понимаешь, мои положение в обществе и быстрый рост по карьерной лестнице не давали мне возможности в должной мере участвовать в подборе кандидатов на переселение. Пришлось искать помощников, одним из которых стал Череп, — перед моими глазами встал образ лысого здоровяка, что был способен управлять Временем. — Если поначалу он придерживался наших правил, то потом, сколотив свою банду с чёткой иерархией и получив практический иммунитет из-за особенности своего Дара, начал похищать всех без разбору. Не скажу, что меня это устраивало, однако палок в колеса человеку Джона Миссурийского я вставлять не стал.

— Что с Джоном? Где он? — поинтересовался Виталий Фёдорович.

— Жив, здоров. Исследует новый для себя мир, став одним из переселенцев, — пожал плечами мужчина. — По крайней мере, он заслужил подобного рода отдых за то, какой трудной сложилась его судьба.

— Поясни, — потребовал я. Вышло резковато, отчего князь невольно дёрнулся.

— К моменту нашей первой встречи я уже был министром. Помнится, тогда я выезжал с дипломатической миссией в Штаты, а там он и его сестра с колоссальными проблемами внутри собственного Рода. Несколько дней кропотливых переговоров, и мне удалось сманить Джона на свою сторону, предложив тому перебраться в Российскую империю, — Волконский был честен, что меня несомненно радовало. — Пользуясь своим положением, я в скором темпе помог Джону заслужить себе имя, вслед за которым последовали титул и статус. Вот тогда я и прижал его к стенке, сказав, что ничего в этом мире не бывает бесплатным. Пригрозив депортацией, сулящей его сестре, мне удалось в краткие сроки сделать из Джона свою пешку. А когда с моего совета его назначили во главе дела по исчезновениям граждан, всё было вообще шикарно. А потом появился ты и всё испортил.

— Ох, мне так жаль, — не удержался я от издёвки, состроив виноватое лицо, однако отблеск моих глаз свидетельствовал о том, что мне плевать.

— Как у вас, Иван Геннадьевич, дела с переселением обстоят сейчас? — вклинился в нашу борьбу взглядов Кузнецов.

Волконский медленно перевёл свое внимание на главу моей службы безопасности. Отвечать он не торопился, что было показателем того, что князь продолжил мутить воду даже после неудачи Черепа, Миссурийского и Разумовского. Настолько крепка их дружба с этим рихтом?

— Ну же, отвечай, князь, — вновь потребовал я. — Или ты полагаешь, что сказанного тобой хватит для того, чтобы я не стал лезть в твой разум?

— На данный момент дело заморожено. До тех пор, пока не найдутся подходящие кандидаты, способные заменить собой Миссурийского и Черепа, — Волконский не соврал, однако в его словах чувствовалась недосказанность. Я требовательно на него посмотрел, скрестив руки на груди. Этого было достаточно для того, чтобы князь продолжил: — Ведётся обработка некоторых аристократов, сидящих в глубинке, подальше от столицы и других крупных городов. Одного из них хотели брать в дело, однако не успели.

— Отлично, просто замечательно, — всплеснул я руками. — Фамилии всех причастных, включая отличившегося, в виде списка ровным почерком, — это я уже адресовал Кузнецову, который важно кивнул. — Вернёмся к рихту. Кто это такой? Какое положение занимает в своём мире?

— Один из феодалов. Насколько известно, ему подобных там огромные множества. Мир иномирцев гораздо больше нашего, однако его жители не могут прийти к нормальной организации власти, как это обстоит у нас. Каждый более-менее сильный Одаренный считает себя достойным того, чтобы управлять другими, — ведал князь. — Некоторые из них решили, что в своём мире ничего конкретного они не добьются, и пришли в наш. Они рассчитывают на то, чтобы полностью захватить нашу землю, образовав здесь своё государство. Моего друга, как и меня, путь огня и меча не устраивал, вследствие чего мы решили действовать слегка иным путём. Когда на территории иного мира оказалось бы порядочное количество наших граждан, а на нашей земле — жителей другого мира, мы во всеуслышание заявили бы об единении наших миров, а я стал бы ответственным за связь между ними, — заканчивал свой рассказ князь воодушевленно, словно и не потерял надежды на то, чтобы осуществить задуманное.

— Виталий Фёдорович, включите в список все поселения иномирцев на нашей земле. Посмотрим, что можно с ними сделать, — скомандовал я Кузнецову, после чего вернул своё внимание к Волконскому и проговорил: — Думаешь, после того, как иномирцы в открытую вторглись в наш мир, Романов бы просто принял ваше заявление? — подняв голову, спросил я. — Из тебя бы, князь, выбили все твои знания об ином мире, после чего отправились бы туда за нашими людьми.

— Когда мы начинали, войны между нашими мирами не было! — вскочил на ноги Волконский. — Всё должно было пройти тихо и мирно, без смертей.

— Именно поэтому ты решил избавиться от меня, осуществив несколько попыток засады, — хохотнул я. — Жаль, все они не увенчались успехом.

— Ты мешал, Новиков, — стоял на своём князь. — Необходимо было убрать помеху в твоём лице с игровой доски.

— Ладно-ладно, — искренне веселясь, я поднял перед собой руки, чтобы в следующий момент понизить тон своего голоса и сказать: — Последний на сегодня вопрос, князь. Зачем ты отдал команду убить своего человека? — было видно, что мужчина не понимает, о чём я, поэтому я решил дать ему подсказку, назвав имя: — Князя Разумовского.

Стоя на небольшой сцене, которую возвели специально для нас с Оксаной, я с трудом мог сосредоточиться на празднестве. Мысли то и дело возвращали меня к разговору с Волконским. Точнее сказать, к заключительной его части, когда я задал ему вопрос про убийство князя Разумовского. До сегодняшнего дня мне довелось быть полностью уверенным в том, что это сам Волконский решил подчистить за собой следы, убрав с шахматной доски фигуру в лице Разумовского. Вот только у самого министра иностранных дел Российской империи была своя правда.

— За кого ты меня принимаешь, Новиков? — от моего вопроса князь тогда вскочил. — Да, я был готов пойти на похищение мирного населения и на использование Разумовского в своих целях, однако на то, чтобы убить своего друга — никогда, — нахмурившись, я продолжил взирать на пленника, который под моим взглядом медленно оседал обратно на кровать. — На то, чтобы устроить тебе засаду в его квартале, мне пришлось изрядно потратиться. Но Разумовский не знал ничего о моей связи с рихтом и исчезновениями имперских граждан. Он просто решил помочь мне с проблемой в твоём лице. Уже после того, как тебе удалось справиться с девкой рихта, он решил вести свою игру, явно на тебя обозлившись, что я искренне считаю излишним. Что именно ему было известно и почему от него решили избавиться, мне неизвестно. Но причислять мне его убийство не стоит, граф!

Теперь же, стоя перед немногочисленными гостями, мне приходилось прилагать колоссальные усилия для того, чтобы сохранять жизнерадостное выражение лица. Хотелось нахмуриться от бурного потока мыслей, которые навязчиво скребли мой разум.

В моих смертоносных играх с князьями, оказывается, есть ещё одна сторона, которая предпочитает оставаться в тени, тщательно подчищая за собой следы. Кто-то, кто бы это ни был, решил избавиться от Разумовского прежде, чем я смогу того допросить. Тот факт, что мне с огромной долей вероятности удалось бы выяснить секреты князя, неизвестный явно знал и принимал, раз решил проблему столь кардинальным образом. Ну ничего, когда-то и о похитителях граждан я ничего не знал, а сейчас один из двух организаторов сидит у меня в темнице, когда его соратник даже предположить не может, что мне до его укрытия рукой подать. Значит, и на неизвестное лицо, устранившее Разумовского, я точно рано или поздно выйду. Кузнецов уже покинул имение и направился к Разумовским. Вместе с графиней Голицыной, которая отправилась вместе с ним, он выяснит, с кем же покойному князю доводилось общаться незадолго до его кончины.