Проданная драконом, купленная Смертью (СИ) - Юраш Кристина - Страница 8

Так началась моя новая жизнь.

Три дня я ходила за доктором хвостиком. Запоминала, где стоят зелья: «Это — от жара. Это — от лихорадки. Это — для заживления! Видишь, оно мутное…

— Мутное, — написала я, вглядываясь с дотошностью сыщика на зелье. — Для заживления.

— А это — чтобы не умереть от дурацких мыслей. Последнее — самое востребованное, — усмехнулся доктор, а я увидела огромную бутылку, похожую на те, с которыми изображают пиратов. — У них есть свои поэтические названия. Хотя, что может быть поэтичного во внутренностях, боли и безысходности? Но маги есть маги. Так что записывай. Сердце Луны — обезболивающее. Сердце дракона — от кашля.

Я пыталась уловить хотя бы тень логики, но она не падала на девственный разум магов, когда они изобретали названия.

Если бы в нашем мире так называли лекарства, я бы до сих пор смеялась. «Мария Ивановна, вам «Последний вздох влюблённого дракона» от давления или «Слёзы старой ведьмы» от изжоги?

— Не понимаю, — ворчала я, записывая названия в тетрадь. — Зачем нужно придумывать такие названия? Нельзя просто написать «От кашля», «От головной боли»?

— О, ты едва ли не постигла великий смысл бытия. Будь осторожна. Еще немного и раскроешь великую тайну! — усмехнулся доктор Эгертон. — Зелья называются не просто так. Их изначально делали для аристократов. Представь, старому барону плохо. И на весь дом орут: «Молли! Неси зелье от поноса!» или «Долли! Срочно графине нужно принести средство от соплей!». А как звучит: «Молли, срочно принести господину «Звездную Ночь»!» или «Долли! Срочно беги за «Нежным касанием»!» Или ситуация в аптеке! Ты просишь «Поцелуй старой ведьмы», а не зелье от колик! В век нашей чопорности такие названия — необходимость. Смекаешь, в чем дело?

Вынуждена была согласиться.

Теперь надо все это как-то запомнить! Только меня до сих пор забавляло. «О, а «Нежное касание» не вызывают привыкание? Тогда мне… апчхи… «Слезы единорога», две упаковки «Улыбки невесты» и… апху… «Нежное касание», три флакона. Спасибо».

А тут ещё и доктор серьёзно: «Не забудьте «Поцелуй Смерти» — он от головной боли, но вызывает привыкание. Как кофе по утрам».

О боги… Я бы точно уволилась!

Да, мне еще многое предстоит узнать!

— Можно нескромный вопрос? Почему у вас так мало пациентов? — спросила я, глядя на несколько исписанных листов в руках. — Нет, вы не подумайте, это не упрек. Вы — чудесный врач, раз смогли вытащить меня… эм… с того света! Но меня поражает, что у вас нет очередей?

— Наверное, потому что я не умею льстить! — вздохнул доктор. — Ах, какая у вас очаровательная язва, мадемуазель! Я в жизни не видел ничего прелестней этой язвы! Она напоминает цветок… Или… Сэр, у вас такие очаровательные газы! Я в жизни не нюхал ничего прекрасней! А ваша сыпь! Словно россыпь звезд на небосводе! Так бы и любовался, если бы не знал средства, как ее вылечить за неделю! А какие у вас сопли, мадам! Я видел этот невероятный оттенок в модном магазине одежды! Надо же, у вас такие модные сопли!

Доктор рассмеялся. Но смех получился грустным.

— Да, я такой. Прямолинейный. И привык называть вещи своими именами! — с ноткой раздражения в голове заметил Томаш. — Я не люблю лицемерие. Оно мне чуждо. Поэтому я предпочитаю говорить всё как есть!

Я училась мыть инструменты в кипятке с солью, специальным зельем и уксусом, отстирывать бельё в ледяной воде с пеплом и щёлоком, заваривать чай из трав, который помогает организму окрепнуть после потери крови. И тот, который помогает от лихорадки. Десятки рецептов чаев были записаны мной и теперь висели на крошечной кухоньке, чтобы я могла вовремя сориентироваться.

Все знания, которые я получала от доктора, я записывала на листочки. Но несколько раз я их путала и теряла, поэтому мои знания переехали в потрёпанную тетрадку, которую доктор достал из ящика со словами:

— Это дневник моей жены. Здесь не хватает листов. Листы вырвал я. На всякий случай. И сжёг их в камине. Так вот. Моя жена всё записывала. Даже когда я чихнул в третий раз за день. «Муж заболел. Симптомы: самодовольство и сопли». Думаю, тебе пригодится для записей. А то у тебя уже тетрадка кончилась.

Я улыбнулась сквозь слёзы, слыша нотки ностальгии в голосе. Никогда не думала, что всё повернётся именно так. Но я была благодарна доктору и всем сердцем рвалась работать!

На пятый день я проснулась от криков.

Резкие, отчаянные, разрывающие утреннюю тишину.

— Сюда! Заносите!

Я расправила платье, собрала волосы и бросилась на первый этаж, где размещалась больница.

Дверь распахнулась с грохотом, и двое мужчин внесли третьего — бледного, окровавленного, без сознания. За ними, спотыкаясь, бежала женщина в простом сером платье, с растрёпанными седыми волосами.

— Сынок! Сынок, очнись! — рыдала она, пытаясь прикоснуться к лицу раненого.

Я немного растерялась, но доктор уже был на ногах.

— В операционную! Быстро! — скомандовал он, и его голос стал ледяным, как у Абертона, только без равнодушия — с огнём внутри.

Я метнулась к седой женщине, которая тоже хотела прорваться в операционную, но я перегородила ей путь.

— Пойдёмте, сядьте, — мягко сказала я, отводя её в угол к окну. — Вы ему сейчас не поможете.

— Это сын! — всхлипнула она, цепляясь за мою руку. — Вернулся с войны… Говорил, что хочет начать всё сначала… Ухаживал за девушкой… Всё складывалось… А потом появился этот… этот… — она не договорила, только зарыдала ещё громче.

Я принесла ей стакан воды и уже подумывала сделать успокаивающий чай, но в этот момент доктор рявкнул:

— Нонна! Где ты?! Мне нужно «Сердце Луны»! Быстро!

— Простите, — сказала я несчастной матери. — Я вынуждена вас оставить ненадолго… Доктору нужна помощь…

— НОННА! — голос доктора напоминал рык. — БЫСТРО! СЕРДЦЕ ЛУНЫ!

Я бросилась к полкам, схватила первую склянку с фиолетовой меткой и тут же побежала к доктору.

— Не то! — заорал он, ножницами срезая окровавленную одежду. — Это «Слёзы Вдовы»! Хочешь, чтобы он умер красиво, но навсегда?! Что ты летаешь, как пьяная муха вокруг лампочки! Быстрее!

Я замерла на секунду — и рванула к третьей полке.

— Вот! «Сердце Луны»! — прошептала я, протягивая зелье.

— Открой!!! — заорал доктор. — Не видишь? У меня руки заняты! Я рану зажимаю!

— Д-да, — пробормотала я, пытаясь совладать с хитрой пробкой.

— Ну живее, живее… — торопил доктор, а у меня самой руки тряслись.

И я открыла зелье, протягивая ему.

— Наконец-то! — проворчал он, хватая склянку. — Следующий раз, когда я крикну — не беги к мамочке, беги ко мне! Иначе я начну думать, что ты моя помощница или декоративная ваза? Мы здесь, чтобы спасать задницы! А не целовать задницы их родственников!

Теперь я понимала, почему пациентов здесь немного.

Я вышла проверить, как там матушка бедняги.

— Давай, малец! Держись! — слышался голос доктора из-за приоткрытой двери. — Не вздумай мне умирать!

В этот момент побледневшая мать рухнула в обморок.

— О боги… — выдохнула я и бросилась к ней. Подняла, усадила на стул, который вытащила из соседней комнаты, плеснула воды на лицо из недопитого стакана.

— Нонна! — снова заревел доктор. — Ты там устроила спасательную миссию для всех, кроме того, кто реально умирает?!

— Иду! — крикнула я, оставив женщину приходить в себя, и бросилась обратно.

Я помогала доктору бинтовать рану на груди парня — глубокую, зияющую, будто зверь вцепился. Руки дрожали, но я держала повязку крепко.

Меня реально мутило. Я понимала, что сейчас потеряю сознание от такого количества крови. Это просто выше моих сил.