Воля владыки. У твоих ног (СИ) - Радовская Рия - Страница 54

— Готово, — мастер отошел от нее, осмотрел свою работу и кивнул: — Да, готово. Это все, что я могу в таких условиях.

— Никто не сделал бы больше, чем вы, — милостиво заметила Лалия.

Мастер Эниар ушел, а Лин снова повернулась к зеркалу. Гладкие блестящие волосы лежали двумя мягкими волнами, разделенные по пробору нитью золотистого жемчуга. Большая, идеально круглая жемчужина спускалась на лоб. Лин осторожно потрогала — как она там держится? Нащупала металлические «усики» шпильки. Не на такие ли, как говорил Ладуш, можно закреплять платок? Но сейчас мастер укрепил его на затылке, почти как фату.

Подошла Лалия, отразилась рядом — белая, сверкающая, в водопаде черных волос. Они потрясающе смотрелись рядом — потрясающе контрастно, разные, как день и ночь, но обе, пожалуй, достойные такого повелителя, как Асир. Вот только…

— А почему ничего белого нет? Я думала, обязательно что-то белое, раз я анха владыки.

Лалия улыбнулась.

— Ему приятно будет узнать, что ты сама об этом вспомнила. Последний штрих.

Взяла со стола плоскую шкатулку. Раскрыла и достала, как показалось Лин, широкую короткую ленту. Она будто была частью наряда Лалии: сияюще-белая, усыпанная искрами мелких прозрачных бриллиантов. Лин только подумала, куда можно нацепить такое несуразное украшение, но спросить не успела: Лалия шагнула к ней и затянула ленту у Лин на шее — не туго, но достаточно плотно, чтобы не болталось. Скорее ошейник, чем ожерелье. Лин не смогла бы сказать, что почувствовала при этой мысли, и отчего ее отражение вспыхнуло вдруг слишком ярким румянцем.

Провела пальцами по граням камней, по белому шелку. Ни на одной анхе в серале она ни разу не видела ничего похожего. Носили браслеты, пояса, серьги, кольца. Если кто и надевал бусы, то длинные, спускавшиеся на грудь, или массивные, тяжелые ожерелья из золота и драгоценных камней.

— Это что-то означает?

— Только то, что ты не просто принадлежишь владыке, но и рада ему принадлежать, и хочешь этого. Ты ведь хочешь? — Лалия поймала взгляд Лин и пояснила вкрадчивым шепотом: — Это послание. Если ты не готова открыто признать свое желание, лучше снять. Найдем что-нибудь другое. Можно белую ленту на запястье повязать, этого хватит.

— Почему тогда весь сераль так не ходит?

Лалия тихо рассмеялась.

— Потому что они надеются. Если уж не вышло стать митхуной повелителя, сгодится любой знатный кродах. Видела же, как они встречают здесь гостей. Когда наскучат владыке, смогут найти кого-нибудь еще, создать семью, родить детей. А халасан — это знак: ты никого не ждешь, никого не хочешь, кроме владыки. Я тоже такой носила когда-то, — закончила она с непонятной усмешкой. — Но у меня были другие причины.

Лин снова провела пальцами по ошейнику-халасану. С черно-золотым, без единой белой нитки нарядом это «послание» смотрелось вызывающе броско. Или даже просто — вызывающе.

— Тоже твоя идея? — спросила Лин. — Пусть остается. Ты правильно поняла, я не хочу никого другого.

Стихли голоса в серале.

— Нам тоже пора, — сказала Лалия.

За дверью их ждал целый эскорт клиб и вооруженных больше обычного кродахов. При каждом шаге они звенели, как целый арсенал. Ни один даже не посмотрел ни на Лин, ни на Лалию, вот только запах при их появлении все равно усилился, навязчиво и едко оседал в носу и гортани. Лин морщилась. Лалия, заметив, объяснила вполголоса:

— Это необходимость. Слишком много праздника и выпивки, не все могут сдержаться. Если кому-то придет в голову подобраться к нам ближе, клибы могут не справиться.

Владыку Асира она увидела издали, тот стоял у парадного входа во дворец, тоже окруженный охраной. И одет был — как обычно. Только плечи укрывал белоснежный мех. Адамас, величественный и явно не слишком довольный происходящим, сидел рядом. Белая шкура сверкала мелкими драгоценными камнями в серебряной оплетке. Лин не сдержала улыбку. Вряд ли Адамасу нравилось это подобие не то попоны, не то конской упряжи, но смотрелся он значительно, даже устрашающе.

Владыка кивнул, когда они подошли, оглядел, задержавшись на ошейнике Лин, и посмотрел на Лалию.

— Что? — спросила та. — Не убивай меня взглядом, она все знает.

— Даже так? Хорошо. Мне нравится твой выбор.

— Не скажу, что я удивлена.

— Но тебе никогда не надоест это слышать.

— Никогда, — согласилась Лалия.

— Идемте.

Лин он не сказал ничего, но это было, пожалуй, к лучшему. После шума и суеты сераля, после вопросов, объяснений, сборов, запаха чужих кродахов нужно было перевести дух. Окунуться в густой спокойный запах Асира и тоже успокоиться. Напомнить себе, что они идут на публичное, бездна забери, мероприятие, что на них будут не просто пялиться все кому не лень, но оценивать, причем оценивать — владыку. В том числе по его анхам. И далеко не всегда — доброжелательно. Лин услышала и запомнила слова Лалии о врагах и завистниках. Вот и пусть завидуют, уроды. А она — она вспомнит «дежурства по обеспечению порядка», на которые по большим городским праздникам срывали всех, и немного подвинет личную анху повелителя ради старшего агента Линтариены. Совсем немного — не настолько, чтобы отслеживать обстановку вокруг на предмет спокойствия и безопасности, этим пусть занимаются те, кому положено, а настолько, чтобы чужие взгляды скользили по ней, не задевая. Краснеть и смущаться она будет с владыкой наедине, а здесь… Как Лалия сказала, «они ничего не значат»? Может, и ничего, но тогда тем более — пусть увидят рядом с владыкой тех, кто знает цену и им, и себе.

Площадь ударила по всем органам чувств сразу. Пестрота одежд и блеск драгоценностей, гул голосов, смех, музыка, густой запах сотен, а то и тысяч кродахов и клиб, жар солнца, принесенный горячим ветром вкус мясных пирожков и плова… Лин почти бессознательно придвинулась к владыке ближе, случайно задела руку Лалии, та посмотрела, вопросительно приподняв брови, и Лин кивнула: «Все в порядке». Они шли позади владыки, чуть правее, Лалия, как митхуна, ближе к Асиру, а по левую руку величественно выступал Адамас. Лин выпрямилась под ощутимыми даже физически взглядами, улыбнулась и пошла с Лалией в ногу — она была ниже, но Лалия шагала не размашисто, так что подстроиться оказалось легко. Короткий, расчищенный от толпы проход, лестница — наверх, между ложами придворных и аристократов, под взглядами уже не просто любопытными, а жадными, изучающими, полными похоти… Лин вздернула подбородок, показывая всем, способным видеть: «Я — принадлежу владыке, и никогда не стану ни вашей, ни еще чьей-то». Асир кивал кому-то, с кем-то рядом останавливался, бросал слово-другое, демонстрируя благоволение или интерес. Лалия положила руку Лин на плечо, задвинула между собой и Адамасом и тоже принялась рассыпать улыбки благородным кродахам — Асир заметил, бросил быстрый взгляд и усмехнулся. Оба они излучали превосходство и силу, и Лин решила, что не годится отставать — на нее, новое лицо рядом с владыкой, смотрели не меньше, чем на Лалию, а то и больше. В несколько шагов она оказалась почти вплотную к Адамасу, провела по шерсти кончиками пальцев. Анкар повернул голову, щекотнул усами и тихо рыкнул — благожелательно, Лин изучила уже все оттенки его рычания.

Она улыбнулась шире и погрузила пальцы в густую белую шерсть. Подумала: не предвидела ли Лалия и это, подбирая цвет для ее наряда? Невысокая анха в черно-золотом — рядом с могучим белоснежным анкаром. Картина! Маслом по хлебу, как выразилась бы она сама в прежние времена. Сейчас те шуточки отчего-то не шли на язык, лишь изредка вспоминаясь вот так, к случаю.

Ложа владыки была на самом верху — вся площадь как на ладони, впереди и ниже — море голов, и каждый взгляд срисовывается сразу. «Удобно для охраны», — отметила Лин, но тут же позабыла эту мысль. Владыка сел в кресло. Перед ним стоял низкий накрытый столик, с кувшинами, приборами и закусками. По обеим сторонам кресла лежали груды подушек, и Лин уже не сомневалась, для кого они. Адамас гордо прошествовал к краю их площадки и улегся там, в самом центре, подставляясь под все взгляды сразу. Становилось понятно — он лежал так уже не раз и не два, и точно знал, что его ждет и что нужно делать. Следующей устроилась Лалия — в подушках справа. Одним небрежным движением откинула накидку, но почему-то та улеглась красивыми ровными складками, даже не замявшись. Мысленно пожалев, что сама она так не сумеет даже после месяца упорных тренировок, Лин все же порадовалась, что накидки сегодня на ней нет. Села вполоборота — больше хотелось смотреть на владыку, чем на толпу внизу, но и совсем игнорировать празднество было нельзя, уж это Лин понимала.