Воля владыки. У твоих ног (СИ) - Радовская Рия - Страница 45

Она знала, где у Триана аптечка и где в ней мазь от ушибов, и звать занятого Адамасом клибу не стала — еще и потому, что помнила предостережение владыки. Лучше к Ладушу подойти.

Но того на месте не оказалось — неудивительно, стоило бы удивиться, если б был, в такое-то время. В общем зале тоже, по счастью, никто не сидел. Лин сунулась к слугам, попросила принести в купальню обед и халат и, поколебавшись, добавила:

— Если господин Ладуш появится, передайте, что я его искала.

Горячая вода ощущалась странно: тело от нее привычно расслабилось, а вот рука заныла и задергала. Лин поморщилась и села повыше, прислонившись спиной к бортику и пристроив потемневшую и опухшую руку на колени. Сейчас, остыв, осознала, насколько ей повезло. Ерундой отделалась, а если бы в горло? Белый, похоже, все-таки хотел играть, а не драться всерьез.

Вошел клиба, с поклоном поставил рядом поднос. За ним следом проскользнула Хесса.

— Ты сегодня рано. — Она никогда не спрашивала, куда Лин уходит после каждого завтрака, а Лин не говорила — хотела просто отвести ее однажды в зверинец, показать Исхири. Не успела.

Хесса подобралась ближе, присела на корточки, подозрительно щурясь — то ли заметила что-то по лицу, то ли почуяла в запахе.

— Эй, все нормально?

— Прекрасно. Не считая того, что я идиотка. — Лин приподняла руку из-под воды, и Хесса тихо выругалась.

— Отвратно выглядит. Думаешь, в горячем полегчает? Лучше бы в холодную сунула. Раз можешь шевелить, значит, не вывихнула. Растянула?

— Наверное. Сейчас легче стало, вначале думала, то ли вывих, то ли перелом. И Ладуша нет. А в горячую, потому что все болит, не помню, как дошла. Трясло.

— Под холодную суй, быстро, — скомандовала Хесса и, прямо в шароварах и рубашке спрыгнув в бассейн, вывернула кран с холодной водой. — Тепло потом. И где угораздило только, выглядит так, будто тебя жевали.

От холодной воды снова затрясло и вспыхнула едва утихшая боль. Лин зашипела, навалилась на бортик.

— Жевали, — почему-то прошибло на смех. — Я уже говорила, что идиотка? Но везучая, рука — не горло.

— Кто жевал? — спросила Хесса и скривилась. — Бездна, как же тупо звучит! Надо вынуть тебя отсюда и просто обмотать холодной тряпкой. И Ладуша позвать. Или еще кого из лекарей. Они точно есть: осматривали меня, когда первый раз сюда приволокли. Давай, опирайся и пошли.

— Тупо, — согласилась Лин.

Из бассейна она вылезла сама — ну ладно, почти сама. Споткнулась о поднос с обедом, едва не упала. Есть уже не хотелось, только пить, и трясло безостановочно.

Не в первый раз Лин доставалось, бывали случаи и похуже, но такой реакции на ерундовые, в общем, повреждения, не было никогда.

— Со мной что-то не то. Не должно быть так плохо. Хесса, послушай. Никаких дворцовых лекарей, только Ладуш. Это важно. Они не знают и не должны.

— Чего не знают? — растерялась Хесса. — Что тебя покусали? Какая, к бестиям, разница?.. — она прижала ладонь ко лбу Лин. — Жар. Ты же не бредишь, да? Я поняла, Ладуш и только. Пошли.

Завернула Лин в халат, не продевая поврежденную руку в рукав, затянула сверху поясом и поволокла к выходу. С нее самой ручьями стекала вода, и Лин понадеялась, что в зале до сих пор никого нет. Иначе только ленивая не прибежит попялиться.

Но зал был заполнен, а прямо за порогом купальни обнаружилась Лалия — стояла к ним вполоборота, скрестив руки на груди, и не сводила глаз с какого-то незнакомого кродаха. Запах, яркий и слишком сильный, хлынул в ноздри, Лин чуть не закашлялась.

Вожделение, презрение, злость.

— Ну что же вы такой нерешительный, тайный советник, — протянула Лалия. Ее голос был привычно мягким, но с необычными, явно провоцирующими нотками. То ли она издевалась, то ли соблазняла. — Выбирайте скорее, смотрите, какая клумба. Рвите любой цветок. Промедлите еще немного — и камня на камне не останется от вашей разрушительной страсти. А мне здесь еще жить, между прочим. Видите, все давно готовы раздвинуть перед вами ноги.

Кродах резко обернулся, и Лин едва не повисла на Хессе. Это была уже не злость — ярость. Запахом обдало с ног до головы, к горлу подкатила тошнота. Лин даже лица его не рассмотрела — в глазах плыло.

— Если ты сейчас же не заткнешься… — медленно сказал он. Говорил негромко, но даже через усиливающийся шум в ушах Лин отчетливо слышала каждое слово, будто его вбивали в голову.

— То что? — с непонятной жадностью спросила Лалия. Точно провоцировала, только вопрос — зачем. Кродах сдерживался, но Лин могла поклясться, что от убийства Лалии его отделяют считанные секунды.

— Эй! — вдруг заорала Хесса. — Мне нужен Ладуш, быстро!

«Еще одна самоубийца», — вяло подумала Лин. В глазах потемнело. Она крепче вцепилась в Хессу здоровой рукой и отключилась.

Над головой спорили. Что-то о сбившемся гормональном балансе, постоянном стрессе и безмозглых кродахах, причем «безмозглые» произносилось с той же академической интонацией, что и «гормональный». «Профессор, вы откуда здесь взялись?» — хотела спросить Лин, но тут ко рту поднесли питье. Выпила, в голове зашумело, и она отключилась.

В следующий раз пришла в себя от запаха кофе. Открыла глаза: рядом, забравшись с ногами в кресло по своему обыкновению, сидела Хесса и завтракала. Кровать была чужая, слишком мягкая; оглянувшись, Лин опознала комнату Ладуша. Не трясло, в голове не мутилось, рука болела вполне терпимо, и даже есть хотелось как здоровой. Лин села — хуже не стало.

— Оклемалась? — вскинулась Хесса. — Подожди, Ладуша позову.

— Давай я подожду у себя, а не в этой шкатулке с порнографией?

— Ешь пока, — Хесса поставила ей на колени поднос и умчалась.

Держать Лин в постели Ладуш, как выяснилось, не собирался. Выложил на кровать одежду, баночку с мазью и сверток бинтов, поставил на стол бутылку.

— Это за сегодня выпить. Руку мазать и перевязывать туго, — ткнул пальцем в Хессу: — Ты делай, на нее надежды нет. Додумалась же, после травмы лезть в горячий бассейн! Никаких тренировок и прогулок два дня, потом посмотрим.

— Прогулки-то почему? — ошарашенно спросила Хесса. — Мы бы в сад, не со всеми же торчать.

— Она знает. Идите уже, некогда мне. В сад.

Судя по непривычно отрывистым, коротким фразам, «некогда» было слишком мягким определением.

— В сад можно, прогулок нельзя, что за бред еще, — бормотала Хесса, пока они спускались по широким ступеням к зарослям жасмина и шпалерам роз. — Я думала, здесь только те истерички, — мотнула головой в сторону общего зала, — как из психушки, но, кажется, это заразно.

— Праздник, — хмыкнула Лин. — Уработался. А о прогулках я поняла, все правильно. Он о том, чтобы в зверинец не ходить, пока не заживет. Будто я сама бы не додумалась.

— Зверинец? — Хесса остановилась, повернулась к Лин и уставилась в упор с выражением «еще одна психическая нарисовалась». — Тебя погрызли в зверинце⁈ Что ты там делала, по клеткам с анкарами прыгала? Зала для упражнений мало?

Лин села на землю и расхохоталась.

— Точно, заразно, — Хесса длинно вздохнула и села рядом. — Эй. Переставай ржать. Не смешно!

— Жаль, сюрприза не получится, но все равно. Я тебя с ним познакомлю, — Лин всхлипнула от смеха и замотала головой: что за дурацкая истерика? Выдернула пробку из оставленной Ладушем бутылки, сделала глоток, закашлялась: сладкая тягучая гадость проскользнула в горло, срочно захотелось запить. Но хоть смех прошел. — Давно хотела, на самом деле, но Ладуш сказал, пока праздник, тебя с собой нельзя.

Взгляд остановился на наклеенной на бутыль этикетке. На желтоватой бумаге острым почерком профессора Саада было написано: «По глотку каждый час, полстакана перед сном. Можно больше, от передозировки не умрете. Шило в заднице успокоительными не лечится, госпожа Линтариена».

— Бездна, — смех пробрал снова. — Вот сволочь!

— Кто? — Хесса потянула у нее из рук бутылку. — И с кем познакомишь? Надеюсь, не с той тварью, которая попробовала тебя на зуб?