Я буду твоими глазами (СИ) - Неярова Александра - Страница 45

Повинуясь взмаху руки молодого господина, волхв немедля бросился к князю, а Златояр медленно повернулся к неподвижной тени у окна.

– Не смей, – прорычал зверем, встав перед Агидель, возвышаясь над ней и давя пристальным, гневным взглядом, – ровнять её с собой!

– Что, княжич, по сердцу голубка лесная тебе пришлась? – насмешливо произнесла княгиня, моргнув длинными ресницами.

Ступила навстречу, красивая и молодая, такой он и запомнил еë в последний раз, когда виделись. Когда она прокляла его.

Агидель ладонью к лицу его потянулась, Златояр отпрянул, не позволив себя коснуться. Губы еë тронула ласковая улыбка.

– Отчего ж прогнала? Убийца не люб стал?

Златояр смолчал, не стал попусту воздух мутить, не за этим пришёл. Зубами заскрежетал, знал, чего Агидель добивалась: бдительность хотела усыпить, отвлечь от цели и голову вновь задурить чарами. Считала себя всесильной, погубив много невинного люда.

Так не выйдет на сей раз!

На ложе застонал Буревой. Бредил, шептал какие-то непонятные слова.

– Как он? – обратился к волху.

– На грани, вытащу, – уверенно отозвался Ведагог, заговоры плëл, шептал молитвы.

– Не старайся, не жилец он, – проговорила Агидель. – До рассвета дух испустит, и ты новым князем станешь.

Златояр едва удержал себя от желания свернуть змеюке шею прямо здесь. Но для неё это слишком легкая смерть. Нет, иного ведьма заслуживала.

– Не о том печёшься.

Стянул венец с её головы с покрывалом из шёлка, звякнули височные кольца. Агидель охнуть не успела, как следом Златояр связку оберегов с шеи сдëрнул, не став перебирать, какой именно жриц богини Мары. – Не княгиня ты более!

Кинул связку Ведагогу, удерживая змею, за плечи.

– Жги!

– Стой! Прокляну! – она рвалась из хватки, вопила, не в силах совладать с мужской мощью.

– Не выйдет, – княжич держал крепко.

Волхв поймал и тот час поднёс связку к лучине – ярко вспыхнуло дерево с верёвочками.

Агидель истошно заверещала, корчилась, будто в муках, и под конец рухнула на пол, вмиг превратившись в дряблую старуху, лишившись покровительства тёмной богини.

– Яги-иня-я-я! – прошипела в ярости, смекнув, кто надоумил Златояра. Недаром ощущала, как уходила колдовская сила в последние дни.

– Стража! – гаркнул княжич. Гридни ворвались в горницу, он кивнул им на старуху. – Эту в поруб! Народ во двор созывайте, молвите, ведьму жечь на вечерней заре будем. Что она мор наслала на городище.

***

С того дня, как уехал княжич, минуло чуть больше седмицы.

Ягиня научила Верею всему, что смогла дать. Помогла обуздать тьму в сердце и направить силу в благое русло.

Вместе они жгли костры на капище, приносили дары и жертвы богам, ослабляя ворожбу Агидель, взывали о помощи светлых, прося остановить преждевременное наступление холодов.

Их молитвы были услышаны, Мара отвернулась от своей жрицы. Вскоре снег в Тëмном лесу начал таять, освобождаясь от стылых оков.

…Еще одну седмицу спустя собралась Верея уходить.

– Вернёшься в Белозерские веси, в избу Грознеги? – выспрашивала Ягиня, следя как светлокосая девица в путь дорожку снаряжается.

– Нет. На родную землю поглядеть хочу, почтить память предков и очистить места гиблые от остатков тёмного колдовства. Я когда из Калиновки шла, меня обоз подобрал, там детей хворь поразила, коя течёт в ручьях по матушке-земле из реки Живицы.

– Это хорошее дело, – одобрительно кивнула премудрая, отпивая из чарки сладкую сурицу. – А коли с Агидель повстречаешься, как поступишь?

Верея устремила невидящий взгляд в пустоту. Бывшая кагоярская княгиня успела сбежать до казни. Так её и не нашли дружинники Буревого.

Внутри углем ворочалась несправедливость, руки с силой сжали края резной шкатулки, в которой до сих пор лежал обломок стрелы. Его Верея хотела отнести на пепелище и оставить там.

Забыть о прошлом, как о страшном сне, и жить дальше.

Но как забыть, если ведьма, сгубившая род, на свободе бродит пусть и сил лишена?

– К Божьему суду обращусь. Рассудят.

– Помни главное, если поддашься зову мести, такой же тёмной, как она станешь. Цена высока: светлый дар потеряешь, людям помогать не сможешь, – заключила хозяйка терема. – Опосля куда пойдёшь?

– В Калиновку и пойду, к Горяну с Деяной на поклон, – ответила не задумываясь, сумку собранную на лавку прилаживая.

– А Златояр? Не простила его?

Так и застыла Верея со сгорбленной спиной. Холодная дрожь по позвонкам прошлась, сердце растревожила.

– Забыл он меня, раз до сего дня на пороге не объявился. Разошлись наши пути, – села на лавку и спрятала лицо в ладонях, плечи девицы затряслись в беззвучных рыданиях.

…А ведь сама на него чары с горя наслала, чтобы забыл.

– Это не так. Я вижу, я чувствую: с княжичем вы познали настоящую любовь. Ту, которую не каждому человеку выпадает за всю жизнь испытать даже мельком. Всё образуется.

– Нет, Ягиня, – Верея покачала головой и печально улыбнулась. – Не могу его простить за то, что помогал Буревому вырезать моих родичей. В отличие от князя, Яробор… Златояр околдован не был и ведал, что творит.

– Строго судишь. Княжич был слишком юн. – Ягиня села рядом, обняла Верею за плечи, как дочь родную. – Это горе тебе нашёптывает, ты слушай, что сердце тебе велит.

– Я предпочла лучше никогда его не встречать! – выкрикнула, смаргивая злые слёзы. Кому она теперь нужна?Никто замуж порченую девку не позовёт, да и сама она не пойдёт.

Отпечатался слепой молодец в сердце.

Верея полюбила его с увечьем. Никто окромя него не заставлял то биться чаще и замирать от нежных и страстных поцелуев, таять от прикосновений, как снег, в горячих сильных объятиях.

– Боль впереди тебя бежит, душит, разум застит. Пройдёт больше времени и станет легче принять это, – премудрая погладила её по светлой голове, успокаивая.

Утерев мокрые глаза рукавом, Верея поднялась и поклонилась.

– Прощай, Ягиня. Благодарствую за советы и науку.

– Счастливой дороги тебе, Вереюшка. Пусть ветра сопутствуют тебе, Боги покровительствуют, длань пращуров оберегает, а предки хранят твой покой, – напутствовала лесная ведунья, провожая девицу к выходу из терема. – Не печалься, постучится счастье к твоему порогу, только обожди чуток. И помни, коли понадобится, здесь ты всегда найдешь кров.

– Буду помнить, – обняла Ягиню крепко-крепко, пряча мокрые глаза. А после сошла с крыльца и побрела прочь.

– Мяу-у, – промурлыкал Баюн, наблюдая с раскрытого оконца, как отдаляется от двора тонкая фигурка светлокосой девицы. – Как же это, хозяйка? Не правильно как-то получается.

– Что чернявый, жалко их тебе стало? Понравились? – Ягиня тоже смотрела Верее вслед.

– И слепому ясно, что на роду писано им вместе быть, одну долю на двоих волочить, – не успокаивался кот, негодующе махая хвостом, тревожила Баюна судьба этих двоих. – Помоги им.

– Раз писано, значит встретятся еще, – загадочно обронила в тишину утра премудрая, улыбаясь и почёсывая любимца за ухом.

По небу тянулись тяжёлые серые облака, солнце то скрывалось, погружая лес во мрак и гулкую тишину, то выныривало и озаряло кроны золотистым светом. Рядом со сгоревшим острогом птицы не пели.

С десяток лет минуло, а эти места по-прежнему оставались гиблыми. Мать сыра земля была ослаблена проклятьем ведьмы, за годы не смогла побороть злое колдовство.

Верея шла к пепелищу, поселение древлян давно было ей домом, но и едва не стало последним пристанищем. Она единственная, кто выжила в ту роковую ночь.

Словенский князь напал на мирный острог с дружиной и повелел убить всех.

Когда на заре поспели воины Вяженского князя, стало уже поздно, они застали погорелый острог с дымящимися остовами изб и теремов, обглоданные пламенем деревья. И ни одной живой души.