Кукла 5 (СИ) - "Мир" - Страница 8

А парадокс её природы в том, что она — все же человек! Ведь будь она обычной простой куклой, что недалеко ушла от мясного голема, и ей было бы напрочь плевать на перебитые нервы, на нарушение связи меж мозгом и телом, на то, что сигнал от мозга может не доходить до рук и ног, а сигнал от конечностей, до самого мозга обратно.

Она бы перебитый хребет даже бы и не заметила! И вообще, существовала бы словно отдельно от тела! Словно б это её костюм, экзоскелет, боевой робот или голем! Боль которого — не её боль, и плевать ей на оторванные руки и ноги, пока их можно пришить-вернуть обратно. Вопрос лишь в чувстве утраты механизма, а не в том, как жить дальше, и сколь сильно ноет дырявая щека.

Для неё бы не было боли, и всего прочего. Но она есть, она все чувствует! И боль, и прикосновения, и человеческие нужды, и неважно то голод, щекотка, или желания поспать — всё ощущает! Полноценно, и как человек.

И я бы даже сказал, что до случившегося происшествия со смещенным позвоночником, она была человеком процентов на девяносто, фактически настоящим! И свою магическую суть исползала лишь как вспомогательный орган, даже мысля исключительно человеческим мозгом, рассуждая человеческими критериями, используя алгоритмы человеческого разума, или близкого к таковому.

Сейчас, боль, неудобства, невозможность двигаться как привычно, заставляют её активизировать забытые функции управления собственным телом как марионеткой. Это всё в ней есть, это всё в неё заложено! Она изначально всё это могла! Это её природа.

И тогда, давно, только после рождения, встала на ноги уже на третий день, двигая своё тело, словно куклу на веревочках из магии, до этого умудрившись дважды сломать собственную шею, что еще не держалась нормально, но даже этого не заметила. Ведь мозг ребенка выполнял у неё лишь вспомогательные функции, по большей части лишь сигнализируя, что он есть, и тело без него умрет, а без тела — умрет и она сама, прекратив существования и свою службу хозяину.

Но приказ, не отсвечивать, и просто жить, был выполнен… с излишним усердием. И Лина слишком привыкла жить человеком, маленькой девочкой, с любящими родителями, что позабыла о своей природе. И о всех тех знаниях, что я в неё заложил. И я искрений рад, что так получилось! Это делает её, пусть не прям уникальной, но очень необычной, из всех моих кукол, что я когда-либо создавал.

И пусть, я пока боюсь делать смелые прогнозы, хоть и хочу верить в лучшее, но потенциал этой крошки… огромен! А её личность… внушает оптимизм! И веру в то, что это зверек, когда вырастит, не будет пытаться меня убить.

Я верю, что она не сбежит от меня! Как прочие, забыв о создателе на столетия. Верю, что сила её не развратит, и не заставит желать БОЛЬШЕГО, ведь тогда… у нас один источник магии на двоих, и вопрос во владении им, вопрос перетягивания одеяла — один из нас может владеть всем, или ничем, или пополам. И воевать с такой будет очень сложно.

Сейчас этот баланс девяносто на десять, и сестра еще слишком юна, по меркам вечно живущих, и слаба, на фоне меня, чтобы пользоваться даже этими процентами в полной мере. Угрозы она не представляет совсем.

И я согласен отдать даже больше половины, когда она подрастет и освоится! Но если сестра потребует больше шестидесяти процентов, это будет означать, что она хочет ВСЕ и останавливаться ни на семидесяти, ни на восьмидесяти не будет точно. И придется решать, и решатся, кто из нас двоих останется и будет дальше жить на этом свете.

Впрочем, это вопрос далекого будущего! А сейчас… мне разве что интересно посмотреть на то, какую модель жизни она выберет — как человек? Существо, которым она фактически была все эти годы. Или магическая кукла? Которой она родилась и является по природе. Или состряпает из себя что-то иное? Например, нечто такое, близкое к моей форме существования, энергетическая жизнь…

— Пробежимся еще раз по списку, — сказала сеструха, прерывая мои думы, когда мы, остановились в подворотне, чтобы сбросить невидимость, и двигаться дальше уже в облике стремной тетки, — Вот этот весь список, да? — повертела она в руках бумажку, на которую я выписал все название препаратов и дозировки, а также цены, — и вот по этим ценам, — закусила сестра губу, силясь всё запомнить за одно прочтение.

— Там еще на обратной стороне есть. — усмехнулся я, не глядя на бумажку, — То, что выделено красным…. Покупка под вопросом.

— Что-то запрещенное? — поняла она все по-своему, хоть мы и обсуждали, что запрещенки тут нет.

— Скорее… что-то очень дорогое.

Половина всех денег родителей, что те откладывали на нашу учёбу на два пузырька! Конские бабки! Но что-то чуется мне, что эти лекарства, все же придется выкупать, иначе… будет плохо. Кажется… с печенью у меня совсем беда-беда! И будь я простым человеком — орган давно бы уже отказал и подох, а следом и я сам. А жить без тела, я, хех, как бы не умею! Даже теоритически.

Топаем из подворотни, идем до аптеки. Сестра, явно мондражирует по дороге, тихо вздрагивая и трясясь. Пред самым входом, берет себя в руки, и нацепляет маску злобной стервы, согласно роли. Заходим — толпа, очередь. Сестра — оглядывает злобным взглядом толпу баб, собравшихся в аптеке — кажется, мы не вовремя! И тут какой-то час пик! И злобные тетки злобно смотрят на товарку.

Сеструха, от их взгляда, чуть не выпадает из образа! Но маска тает лишь на мгновение, лишь на миг, образ хладной стервы, готовой на все уродины, что жизнь прохавала через сапог, становится неубедительным, после чего сестренка возвращает себе нужную гримасу на лицо, становясь еще более злобной и недовольной.

Как и подобает её образу! Как подобающая реакция при встречи такой дамы с коллегами! А тут… собрались явно коллеги по цеху наглости и злобности! Что четко читается на лицах, пусть все из них, даже возрастные, и выглядят не в пример красивее и краше нашего образа «одна из двух». И можно сказать вообще — красавицы с ногами от ушей! Пусть и немного… потрепанные временем.

— Кто последний⁈ — гаркает Лина зычным голосом.

Бабы морщатся, отворачиваются, признаваться в последности не желают.

— Вы чо, оглохли⁈ — молчание, — Значит никого, да? Ну тогда я пройду, — и целенаправленно движется к кассе, мелко семеня моими ногами.

Возмущения на нахалку тут же накатываются волной. И обзывают, и ругают! И даже про физические возможности не забывают! Пользуясь тем, что наш кентаврик невысок ни ростом, ни образом, и габаритами не широк ни разу. Вот только мы — охотники! И силы в нас немеряно, на фоне простых людей так вовсе.

— Ты че меня лапаешь⁈ — возмущается сестра, снимая с ворота плаща руку, которой рослая, даже по меркам Залиха, барышня, хотела поднять нас полетать, показать столицу, хватом за грудки.

— А ты че куда прёщь? — пищит бабенцыя, что хотела нас еще и уронить, но не смогла.

И сама почти упала, и теперь оказалась ниже головы сестры, а не возвышаясь на полторы головы вверх. И её рука теперь зажата в хвате тонкой веточки стремной, но сильной наглячки, и не упала рослая дылда на пол только от того, что сестра её держит.

— А я че, у пустоты что ли спрашивала кто последний⁈ Оглохли что ли все совсем⁈ Да берегов не видите…. А потом возмущаетесь⁈ Может вы тут так, просто так все стоите, языками чешите⁈

Скандальные пересуды, крики, гомон, и все та же толпа баб. Попытка обвинить нашу персону в насилии, что сеструха тут же законтрила в два слова:

— Тут есть камеры! — указала она на угол зала аптеки, даже не глядя туда, — И по ним будет все хорошо видно, кто на кого напал! Хотите присесть за нападение? Ну скатертью дорожка! А я максимум штраф за превышение самообороны получу! Да еще моральный вред стребую! В плюсе буду! Усекли⁈

Не усекших не нашлось, и толпа стала притихать. Однако медленно двигающаяся очередь, к медленно работающему усталому аптекарю, все так же двигалась… медленно. Намекая, что мы тут надолго, и неизвестно что еще, может за это время приключится.

Впрочем, что бы там не приключилось, сестренка явно наслаждается процессом! Быстро втянулась в разборки, и пока все прочие драли глотки на нахалку, красней от возмущения, и зверея от гнева, она тихо кайфовала, от рыканья на них, да посылов в пешие путешествия, и явно ни разу не принимала все эти оскорбления близко к сердцу.