Эволюционер из трущоб. Том 13 (СИ) - Панарин Антон - Страница 17

В комнате повисла гнетущая тишина. Абсолюты находились довольно далеко от меня во время боя, да и Пиковая Дама стояла к ним спиной. Не должны они были ничего увидеть. Собрав оставшиеся силы в кулак, я ответил, стараясь заставить голос звучать ровно:

— Ваше величество, я думал, что кто-то из абсолютов исцелил меня. Разве это не так?

Порой косить под дурака — это лучшее, что можно сделать. В конце концов, не мог же я рассказать о регенерации или второй раз сослаться на неведомый артефакт, залечивший мои раны? Император задумчиво почесал бороду, несколько секунд он молча изучал меня. Казалось, что прошла целая вечность, но Иван Васильевич наконец-то заговорил:

— Михаил Даниилович, ты держишь меня за дурака?

— Никак нет, — я отрицательно покачал головой, чувствуя, что в комнате стало ещё холоднее, а моя дрожь усилилась. — Я был уверен, что погибну. А когда очнулся, не мог понять, каким образом выжил.

Взгляд Императора стал холодным, жёстким и угрожающим. Император негромко произнёс:

— Что ж, я рад, что ты сумел каким-то чудом уцелеть. Было бы неприятно, если бы герой войны погиб на этой самой войне. В конце концов, в честь кого бы мы устраивали бал? Ха-ха-ха! — Его рокочущий смех пронёсся по залу, заставив меня затаить дыхание.

В эту секунду я почувствовал, как подаренный мне меч усиливает свой напор. Бурным потоком страх расползался по моей руке вверх до плеча, а после затопил всё тело. Это уже была не дрожь. Меня словно били судороги. Зуб на зуб не попадал, а я, как завороженный, смотрел в фиолетовые глаза Императора. Спустя минуту Иван Васильевич улыбнулся и махнул рукой в сторону выхода:

— Ты можешь идти. И забери своих людей с передовой. Война окончена. Цинь Гуангли гниёт в темнице, а без него Китай быстро утонет во внутренних распрях. А мы обзаведёмся тысячами километров новых земель.

Я с трудом кивнул, ощутив, как страх постепенно отступает. Коротко поклонившись, я развернулся и направился к двери, чувствуя на себе тяжёлый взгляд Императора. Казалось, что он прямо сейчас раздумывал, стоит меня прикончить или закрыть глаза на нестыковки в моём рассказе? Открыв дверь, я, стараясь не бежать, вышел из кабинета и привалился к стене, тяжело дыша.

— Ну и подарочек… — прошептал я, глядя на врученный мне клинок.

Как только за Михаилом закрылась тяжёлая дверь, Император некоторое время стоял молча, задумчиво всматриваясь в пространство перед собой. Затем он резко подошёл к столу, достал из внутреннего кармана пиджака телефон и набрал номер, который знал почти наизусть. Через пару секунд раздался охрипший голос Пожарского:

— Слушаю, ваше величество. Что-то случилось?

Иван Васильевич заговорил ровным холодным тоном:

— Как только твои раны будут полностью исцелены, сразишься с нашим новоявленным абсолютом.

На другом конце повисла короткая пауза. Пожарский явно удивился, но затем в голосе его прорезался явный интерес:

— С удовольствием, ваше величество. Но почему? Он ведь герой, князь, а ещё и…

Император перебил его, не дав договорить:

— Слишком много недосказанности в его истории. Я хочу понять, на что он действительно способен. Испытай его силу. Заставь выложиться на полную.

Пожарский усмехнулся, в его голосе зазвучали нотки азарта и нетерпения:

— Не беспокойтесь, ваше величество. Буду рад выполнить этот приказ. Правда, будет жаль, если паренёк отдаст богу душу во время нашего сражения.

— Если он и правда чудом выжил в мясорубке, куда я его закинул, то действительно может погибнуть, ибо его статус абсолюта будет липовым. Но если Михаил чего-то стоит, сохрани ему жизнь, он может пригодиться. — стальным тоном приказал Император.

— Будет сделано, — отчеканил Пожарский, после чего Иван Васильевич повесил трубку.

Император убрал телефон в карман и медленно подошёл к окну. Он долго смотрел во мрак ночи. Улицы, освещённые лишь тусклым светом фонарей, отразились в его глазах, погасив фиолетовое пламя.

— Да уж, папаша. Оставил ты мне Империю не в лучшем виде, но я знаю, как всё исправить, — прошептал он самому себе, слегка улыбаясь краем губ.

Император взмахнул рукой, после чего в углу комнаты появилось чёрное пятно, из которого вылезла когтистая уродливая лапа. Тварь нажала когтем на потайную кнопку, после чего книжный шкаф со щелчком повернулся вокруг своей оси. С обратной стороны шкафа висела обнаженная женщина, прикованная цепями к стене. Её рот закрывал бархатный кляп, а глаза блестели от ужаса и вожделения.

— Настало время продолжить наши развлечения, Инесса Матвеевна, — прошептал Император, подходя к женщине.

Жгучая блондинка с шикарной фигурой издала звук, похожий одновременно на мычание и стон. Иван Васильевич вытащил кляп, позволив ей заговорить.

— Я с радостью выполню всё, о чём ты попросишь, мой любимый жених, — последнее слово она произнесла с особым наслаждением.

— Я знаю, — самодовольно ответил Император, мазнув похотливым взглядом по точёной фигурке.

Взяв себя в руки, я медленно шагал по пустынному коридору дворца, сжимая холодную рукоять проклятого клинка. Несмотря на внешнюю невозмутимость, в груди безумно быстро колотилось сердце. Словно птица, пойманная в клетку. Руки слегка дрожали, а пальцы судорожно сжимали проклятое оружие, холод которого пробирал до самых костей.

Из-за поворота вышел один из абсолютов. Пожилой, с суровым взглядом и резкими чертами лица. Кажется, его фамилия была Турищев. Заметив меня, он посмотрел на проклятый клинок взглядом, полным понимания, и едва заметно кивнул. При этом абсолют невольно коснулся собственного меча, висящего на поясе. Просто замечательно. Страхом отравлена вся верхушка власти?

Чувствуя нарастающую тревогу, я резко повернул в сторону уборной. Внутри никого не было. Я заперся в дальней кабинке, тяжело выдохнул, стараясь успокоиться. Прислонился спиной к холодной стене и закрыл глаза, погружаясь на нижний уровень Чертогов Разума.

— Сейчас и узнаем, так ли я хорош в артефакторике, как считаю? — нервно улыбнулся я, глядя на рунический рисунок проклятого клинка.

Перед мысленным взором развернулись запутанные рунические цепочки и сотни энергетических каналов, мерцающих багровым светом. Я с тревогой изучал структуру, похожую на руническое построение рапиры Водопьянова, однако, тут были и нововведения. Подаренный мне клинок являлся ключом, открывающим прямой доступ к душе владельца.

То есть Иван Васильевич Романов мог чувствовать жив я или нет. Кстати, поэтому он и не удивился смерти Каменева, так как уже знал о его гибели. Меч был своеобразным резонатором, многократно усиливающим чувство страха, превращающим его в настоящий ужас, парализующий владельца в нужный момент.

Правда, была ещё одна любопытная особенность. Клинок мог быть восприимчив и к мане хозяина, выбрасывая её в виде смертоносных энергетических серпов. Да, довольно банальное заклинание. Но за счёт того, что в душе хозяина резонировал животный ужас, мощь серпов возрастала до чудовищных масштабов. Вот только без подпитки страхом серпы никакого усиления не получали.

— Зачем же злиться и кричать? Ведь можно всё заизолировать… — протянул я, призвав в Чертоги Разума пару жемчужин четвёртого ранга и перо феникса.

С предельной осторожностью я извлёк энергию из жемчужин и направил её в сплетение рун, отвечающих за генерацию страха. Энергия вливалась медленно, создавая контролируемый ужас. Зачем я это делал? Всё просто. Если Император почувствует, что я, дрожащий от страха, внезапно осмелел, то возникнут вопросы. А оно мне надо? Думаю, нет.

Следом за этим я взмахнул пером феникса, начав формировать своеобразную руническую дамбу, призванную частично перекрыть доступ к моей душе. Если всё удастся, то вместо неконтролируемого ужаса я буду испытывать лишь лёгкое беспокойство. Едва заметный тревожный сигнал, говорящий о том, что Император обратил на меня своё внимание.