Тени Овидии - Грэй Нилоа - Страница 2

– Я появилось из тебя.

Овидия посмотрела на когти и схватилась за один из них, крепко сжав его.

Ощущение было странное. Ей казалось, что она прикоснулась к чему-то огромному, холодному, острому и одновременно несуществующему.

– Тоска поглощает тебя, – продолжало существо. И Овидия сжала губы, едва сдерживая слезы. Создание, казалось, заметило это, потому что в тот же момент еще больше приблизилось к ней. Но тут снизу послышался голос отца.

– Овидия! – позвал он.

Тень немного отпрянула, и вот тут Овидии стало страшно. Она вдруг представила, что было бы, если бы отец застал ее… А с кем, собственно, он бы ее застал? Она даже не знала, как назвать то существо, с которым она сейчас говорит. Чудовище? Монстр? Тень? Тень. Пожалуй, это имя подходило существу больше всего.

– Тебе надо идти, – отрывисто проговорила Овидия, прислушиваясь к шагам горничной, которые становились все ближе.

Спасибо, сестра, – сказала тень, дотронувшись своей странной лапой до девичьей груди. И от этого прикосновения по телу девушки пробежала такая сильная дрожь, что ей пришлось схватиться за спинку кровати, чтобы не упасть.

Впрочем, любопытство все-таки взяло верх, и Овидия осмелилась спросить:

– Спасибо за что?

Глаза тени, казалось, засияли ярче, а по лицу (лицу?) скользнуло что-то вроде легкой улыбки.

Спасибо за то, что разбудила меня, – сказала тень. И исчезла.

23 сентября 1843 года.

Винчестер, Англия.

С той поры тени навсегда обосновались в жизни Овидии. И она на удивление быстро привыкла к ним. В конце концов, они ведь были частью ее существа. И родились, если верить им, от нее самой. В каждой из трех было что-то очень странное и очаровательное. Чтобы не привязываться к теням слишком сильно, Овидия поначалу не хотела давать им имена. Но со временем имена все-таки появились. Первую тень, которая явилась к ней в ту памятную ночь в ноябре 1838 года, она решила назвать Фесте: в честь ее любимого героя из «Двенадцатой ночи». Подобно шекспировскому шуту, та была крайне беспокойна.

Вторая тень пришла к ней около четырех лет назад, весной. Она была ростом почти с нее и являлась всегда очень медленно, будто хвастаясь, смотрите, мол, какая я. Овидия назвала ее Вейн. Третья впервые посетила Овидию в вечер ее девятнадцатилетия.

Самым странным во всех этих явлениях для Овидии было то, что они совсем не пугали ее. И от осознания этого ей становилось не по себе.

Последняя тень была самой большой из трех и приходила редко. Появлялась из темных углов. В ее компании Овидия чувствовала себя особенно спокойной и какой-то… защищенной. Она назвала ее Альбион.

Но сейчас Овидия была одна. Она сидела в своей уютной комнате, в которой каждый предмет был для нее родным и знакомым, и, опираясь подбородком на подоконник, наблюдала за сменой сезонов. Зелень уже вовсю разбавило золотисто-желтым. Но до огненно-рыжих оттенков, которые приносит октябрь, как и до пламенных ноябрьских, было еще далеко. И уж тем более далеко было до той сумрачной поры, когда все краски окончательно смоются и на смену им придет декабрьская темень.

Овидия приоткрыла окно, и свежий сентябрьский ветерок ворвался в комнату, разгоняя по телу мурашки. Типичная погода для осеннего равноденствия. Для таких, как она, двадцать третье сентября было важной отметкой на календаре. С этого момента дни начинали становиться короче, и тьма вступала в свои права.

Овидия любила прохладу. Ей нравилось ощущать, как бегают мурашки по телу. Почему-то особенно приятно было, когда они добирались до корней волос и вздыбливали их, как колючки у ежа. В такие дни она любила сидеть по вечерам в кресле у приоткрытого окна и смотреть, как солнечные лучи ласкают крыши домов Винчестера.

Внезапный порыв ветра ворвался в комнату и мысли Овидии. Свеча, которая уже изрядно оплыла от долгого горения, погасла, задымила, и густое облако заволокло отражение девушки в окне. Когда через пару мгновений дым рассеялся, с улицы послышался стук колес. Овидия посмотрела вниз и увидела два экипажа, которые остановились прямо под окнами. «Время блаженного одиночества закончилось», – торжественным тоном проговорила про себя Овидия. И действительно, едва она успела закрыть окно, как в дверь ее комнаты постучали.

– Спускаюсь! – отозвалась девушка. – Минуту.

Овидия подошла к стоящему рядом с гардеробом зеркалу. Ей очень шло платье, в которое она была одета. Пастельно-желтое, с оранжевыми вкраплениями, оно было похоже на осенний закат.

Рукава чуть выше локтей были окантованы золотистым кружевом. Лиф украшен желтыми цветами чуть более темного оттенка, и такие же цветы, только золотистые и оранжевые, украшали подол юбки. Волосы Овидии были собраны в пучок, обрамленный двумя густыми косами, а у лица красовались два нежных локона. В обычной жизни она предпочитала более свободные прически, но сейчас ей предстояла важная церемония, и нужно было следовать этикету. В дверь постучали еще раз, и, прежде чем Овидия успела ответить, малышка Фесте возникла перед ней, сияя своими удивительными глазами, точно маленькими топазами.

Позволь мне напугать ее. Пожалуйста, сестра.

Овидия покачала головой, и ей показалось, что Фесте закряхтела, совсем как человек. Тут за дверью послышались шаги, и тень исчезла так же быстро, как появилась. Раздосадованная Овидия обернулась к двери, собираясь сделать выговор горничной за то, что так бесцеремонно торопит ее. Но запнулась. Вместо служанки на пороге стояла Шарлотта и, улыбаясь, осматривала ее с ног до головы.

– Ах, Лотти, это ты.

– Невежливо заставлять других ждать.

Овидия раздраженно фыркнула и, переведя взгляд за спину подруги, заметила своих темных сестер. Они столпились в коридоре, все трое, и с любопытством следили за происходящим. Поймав взгляд Овидии, Лотти обернулась. После чего сделала движение навстречу приятельнице – неосознанное, возможно, но Овидия его заметила.

– Ты нервничаешь, – сказала Шарлотта.

– А ты как будто не нервничаешь.

– Разумеется, я тоже, – Лотти повернулась к Овидии и взяла в руки ее обтянутые золотистыми перчатками пальцы. – Но ты же не можешь вечно здесь прятаться.

– А что, если я потеряю контроль над собой? Если причиню кому-то вред? Я в первый раз выхожу в общество с момента появления Альбион.

Подруги обернулись и посмотрели на самую большую из теней, явившуюся на девятнадцатилетие Овидии. Ровно два месяца назад.

– Овидия, – сказала Шарлотта, внимательно глядя в глаза подруги. – Ты не потеряешь контроль и не принесешь никому вреда. Это будет красивое торжество, мы будем танцевать и наслаждаться, потому что заслуживаем этого. К тому же я весь день буду с тобой рядом. Даже не сомневайся.

– Я и не сомневаюсь, – пробормотала Овидия, поморщившись.

– Так чего же ты тогда боишься?

– Я боюсь… себя.

На лице Лотти отразилось страдание. Честно говоря, Овидия уже немного устала причинять подруге боль, сама того не желая.

– Не делай, пожалуйста, такое лицо. Моя неуверенность – это моя проблема, – сказала Овидия.

– Не говори так, – Шарлотта поправила локоны у лица Овидии и быстрым движением вставила несколько белых цветов в вырез ее платья. Так лучше. Готова?

Шарлотта была Ведьмой Земли и выражала себя через цветы и цветочные украшения.

Овидия обернулась к теням и протянула руку в их сторону.

– Вернитесь в меня, – прошептала она.

Тени не заставили себя ждать и поочередно угасли, как звезды на ночном небе. Первой была Альбион, а последней Вейн: перед тем, как исчезнуть, она успела улыбнуться.

Овидия на мгновение прикрыла веки и глубоко вздохнула, чувствуя, как тело ее наполняется.

Когда она открыла глаза, увидела перед собой знакомое лицо с ямочками на щеках. Шарлотта улыбалась.