Тени Овидии - Грэй Нилоа - Страница 11

Овидия пожала плечами.

Пройдут годы. Но Шарлотта еще долго будет помнить эту ночь. Белая рубашка и расплетенная коса ее лучшей подруги, три грозные ночные фигуры, потрескивание огня. И отсветы пламени, которые отражались в расширенных зрачках Серой Ведьмы, заставляя их гореть так ярко, как никогда.

25 октября 1843 года. Шесть дней до Самайна.

Винчестер, Англия

Прошло несколько недель. Осень в Винчестере окончательно вступила в свои права.

В Академии полным ходом шел новый курс. Каждый день Овидии был заполнен магическими практиками, занятиями. А еще взглядами. Взгляды подстерегали ее повсюду. И не все они были любопытными. Нельзя было сказать, что абсолютно все Чувствительные презирали Овидию. Но такие же Серые, как она, явно были задеты. Овидия была единственной, кто отказался демонстрировать свою силу перед всеми, что не могло оставить ее соплеменниц равнодушными.

Лучшим решением, которое нашла для себя Овидия в этой ситуации, было просто игнорировать повышенный интерес к себе. Просто не замечать его.

К тому же ее грели слова Марианны Вудбрес, произнесенные на празднике Равноденствия. Она сказала тогда, что Ноам Клинхарт отложил последний год обучения на более позднее время, чтобы отправится с отцом на континент и помогать ему в семейном деле.

Отсутствие Ноама радовало Овидию. Рана на ее сердце была свежа и плохо рубцевалась со временем.

С первого дня возвращения в Академию Овидия сосредоточилась на рутине: позаниматься утром, вернуться домой с Шарлоттой, дождаться, когда отец вернется из типографии, которой управлял. Попить вместе чаю, а потом, до ужина – уроки на завтра. В последнюю неделю к этому расписанию прибавилась еще и подготовка речи.

Дело шло медленно. Овидия внимательно подбирала фразы, набрасывала идеи, через несколько дней меняла их на другие, но все равно оставалась недовольна. Трудно найти нужные слова, когда знаешь, что спрос с тебя будет выше, чем с других Чувствительных. Понимая, что не справляется сама, Овидия попросила о встрече Лидера Общества, мистера Мурхилла, который выдвинул ее и, возможно, мог бы помочь ей определиться с темой.

В тот октябрьский день все печи в доме Уинтерсонов были растоплены. На кухне пахло тыквой и специями – они с Жанеттой трудились над пирогом, который должны были отвезти Мурхиллам в качестве благодарности. Возясь с кремом и украшениями, Овидия постоянно возвращалась мыслями к разговору с отцом.

Четырьмя днями ранее

– Это твой шанс, – говорил отец, – шанс доказать, что Серые Ведьмы – больше, чем просто полукровки.

Они сидели в гостиной у камина. Жанетта уже отдыхала у себя. А отец и дочь который день подряд засиживались у камина допоздна и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Они слушали треск древесины, ощущали, как тепло от огня бежит по жилам, пробираясь до самых костей.

– Честно говоря, я не очень этому рада, – отвечала Овидия, делая глоток из чашки с теплым молоком. – Не понимаю, почему я должна это доказывать. Я, а не кто-то другой.

– Если они выбрали тебя, значит, у них есть на то веская причина, – возражал отец.

Овидия взглянула на него. Он спокойно сидел с полузакрытыми глазами в кресле.

– Пап, скажи честно: ты имел к этому какое-то отношение? – спросила Овидия и выдохнула с облегчением от того, что смогла, наконец, задать этот неудобный, так много времени мучавший ее вопрос.

Теодор Уинтерсон открыл глаза, внимательно посмотрел на дочь, после чего громко рассмеялся.

Овидия с выжидающим видом приподняла бровь.

– Если бы это было так, я бы сразу тебе сказал. Честно. Но нет, я не имею к этому никакого отношения. Хотя, не скрою, видеть гнев на некоторых лицах мне было очень приятно.

– Теперь понятно, в кого я такая… не такая, – хмыкнула Овидия, делая еще один глоток молока.

Теодор улыбнулся и с гордостью посмотрел на дочь. Этот взгляд всегда заставлял девушку нервничать.

– Боюсь, теперь напряжение усилится еще больше.

– Какое напряжение?

Несколько минут Теодор молчал, явно сомневаясь, стоит ли отвечать на этот вопрос. С другой стороны, было глупо скрывать такое от уже взрослого двадцатилетнего человека.

– Понимаешь, милая, Общество… Оно сильно изменилось за последнее время. Ужесточилось отношение не только к Дезертирам, даже к Серым. Все, кто не соответствует идеалам тех, кем управляют только их собственные страхи и переживания, глубоко осуждаются. Но я чувствую, что Элия – это тот лидер, которого мы искали долгое время. И то, что он выбрал тебя, успокаивает мое старое сердце. Для меня это обнадеживающий выбор. Может быть, как раз благодаря тебе Общество станет наконец таким, каким оно должно быть.

Речь отца тронула Овидию. Она взяла его за руку и крепко сжав, принялась в упор смотреть на огонь в камине, который, будто от одного ее взгляда, разгорался сильнее.

Настоящее время

Было четыре пополудни, когда Овидия вышла из дома и направилась в дом Мурхиллов. Она шла по улицам Винчестера к югу, наблюдая за солнцем, которое медленно садилось на горизонте, и думала о том, что довольно сильно нервничает перед походом в дом Лидера. Но мысль о том, что она была избранной, а значит, заслуживала особого отношения (по крайней мере, она пыталась убедить себя в этом) немного успокаивала ее.

Тени тем временем и не думали успокаиваться. И чем ближе она подходила к дому Мурхиллов, тем сильнее ощущала копошение темных сестер внутри себя.

Сестра. Сестра, послушай нас.

Прежде чем ответить, Овидия огляделась. Нужно было убедиться, что рядом никого нет.

К счастью, улицы были почти пустыми, а те люди, которых она видела, находились слишком далеко, чтобы услышать ее.

– Я прошу вас, пожалуйста, успокойтесь. Сейчас не время устраивать спектакли.

Но Фесте не унималась.

Сестра, сестра, – настойчиво шептала она.

Овидия продолжала идти вперед, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание.

Разреши нам исследовать жилище Мурхиллов, когда мы прибудем на место, сестра.

– Ни за что! – Овидия резко остановилась, отчего пара локонов выбились из ее безупречной прически и упали на лицо. – Я приказываю вам, слышите? Следующие несколько часов, пока мы не вернемся домой, вы должны оставаться на месте. Никаких выходок. Никаких игр. Это понятно?

Да, да, да, да, – услышала она шепот Фесте и Вейн. И ворчание Альбион, откуда-то из самой глубины себя.

– Ну вот и оставайтесь на месте. Эта встреча очень важна для меня.

Едва произнеся эти слова, Овидия почувствовала, как тени скользнули в укромный уголочек внутри нее, где проводили время, когда не были заняты своим основным делом – попытками везде и всюду защищать ее.

Дойдя до конца улицы, Овидия повернула налево. Здесь начинался другой квартал, сильно отличавшийся от того, откуда она пришла. Дома тут были сказочно красивыми, палисадники – изящными, а улицы – чистыми и ухоженными.

Дом Мурхиллов располагался в самом конце квартала и был самым большим, с самым пышным садом. Элия считался одним из тех Нечувствительных, про которых говорят: «отличный делец». Он владел одной из самых крупных в мире фабрик, и состояние его, которое он хранил заграницей, увеличивалось с каждым годом.

Овидия была уже в нескольких метрах от главного входа, когда заметила, как оттуда кто-то вышел. Серая Ведьма замедлила ход, чтобы получше рассмотреть гостя и резко остановилась, так, что подкосился каблук.

Привычным движением надевая шляпу, которая делала его тонкие черты еще более аристократичными, из дома Мурхиллов выходил Ноам Клинхарт.

Овидия не знала, что делать: прятаться было некогда и некуда. Так она и стояла, растерянная, наблюдая, как Ноам и Элия пожимают друг другу руки и как Ноам спускается по ступенькам вниз. Стояла и ничего не делала. Пока не встретилась с Клинхартом лицом к лицу.