На отшибе сгущается тьма - Лик Амалия - Страница 12

Как-то я бродил по улицам до самой ночи, лишь бы не возвращаться домой, и наткнулся на заброшенную спортивную площадку. Лестница, перекладины, подобие каких-то тренажеров. Отчим часто смотрел спортивные каналы, особенно бои, где мускулистые крепкие парни избивали друг друга до потери сознания. Я ясно понимал, что в сравнении с отчимом – я слабый хиляк, тараканишка. Он был крупный мужчина, который с каждым годом только кабанел и разъедался. Его кулаки, как молоты, впечатывали одним ударом. И тогда я стал каждый день пропадать на этой площадке. Его побои пора было прекращать. Я желал этого больше всего на свете. Но отчим понимал только силу, поэтому я должен был стать сильнее его. Первое время мои руки постоянно были в мозолях от металлических холодных перекладин и в ссадинах от грязного асфальта. Но вскоре кожа загрубела и привыкла.

Однажды мимо проходил мужчина, увидев меня, он остановился и присел на траву. Я не останавливался, мое тело уже начинало меняться, в руках появилась неведомая мне раньше сила, а в глазах ярость. В тот вечер нижняя губа опухла, а спина горела от ремня, а я неистово подтягивался, пытаясь победить воспоминания.

Когда я закончил и рухнул от усталости на асфальт, мужчина встал, подошел и присел рядом со мной на корточки.

– Привет, – сказал он.

– Здрасьте, – выдавил я. – Че надо?

– Любишь спорт?

– Нет.

– А зачем тогда так усердно занимаешься?

– Чтобы стать сильным. – Я вытер пот со лба и посмотрел на него угрожающе.

– Хочешь победить того, кто сделал это, – он кивнул на губу.

– Ага.

– Могу помочь.

Я тут же вскочил, мужчина тоже встал. Я дотошно осмотрел его. Крепкие руки и ноги, в спортивном костюме, волевое лицо, серьезные взгляд и сломанный горбатый нос. Именно нос внушил мне доверие.

– И как? Вы, случаем, не маньяк?

Мужчина рассмеялся.

– На месте маньяка я бы к тебе не полез.

Мне понравились его слова, я понял, что он увидел во мне силу, то, что не видел отчим. Я гордо выпрямился, задрал подбородок и спросил:

– Что предлагаете?

– Вот это по-мужски. Я тренер, работаю в зале «Олимп», иногда беру к себе в группу способных парней, чтобы сделать из них настоящих чемпионов. Ты как, боишься боли?

Я хмыкнул.

– Я к ней уже привык.

Он кивнул и широко улыбнулся.

– А ты смелый малый. Как тебя зовут?

Я не хотел, чтобы он называл меня по имени, поэтому несколько секунд подумал и ответил:

– Зовите просто Кен.

Он вновь расхохотался.

– То есть дружок Барби.

– Ага.

– Ну, приятно познакомится, Кен. А я Джэк, но не Потрошитель. – И он протянул мне руку.

Тогда я не понял, о чем он и кто такой Потрошитель, но руку его пожал, а на следующий день пришел к назначенному времени в зал «Олимп».

Я крепчал и набирался сил, мое тело становилось сухим и мускулистым, а сестра становилась все больше и больше похожей на своего отца. Она специально кусала меня, доставала, мешала и на любую мою реакцию начинала истерически вопить. На ее вопли прибегал разгневанный отчим, который ушел с работы дальнобойщика и стал работать в мастерской, чтобы каждый день защищать от меня свою малышку. Мне так и хотелось выдернуть ее маленькие ручонки, с хрустом сломать ее пальцы, и чтобы он это видел, но ничего не мог поделать.

Шло время, но каким бы сильным я ни становился, страх перед отчимом был сильнее меня. Как только он приближался ко мне, ужас сковывал все тело, воздух сгущался, и единственное, что я мог, это терпеть.

Когда мне было пятнадцать, отчим за лето пристроил к дому подобие второго гаража, только намного меньше, и переселил меня туда, чтобы я не мозолил его глаза по вечерам. Я ходил в зал почти каждый день, выступал на соревнованиях и почти всегда побеждал, потому что, выходя на ринг, верил, что с каждой победой приближаюсь к тому дню, когда наконец отомщу своему врагу. Как в компьютерной игре: только победив энное количество раундов, можно выйти на главную битву с боссом.

Занятия в «Олимпе» не только скрашивали вечера, но и скрывали синяки, которые я уже не был готов показывать.

Однажды, мне тогда уже было шестнадцать, я вернулся домой после выигранного боя. Во мне плескались адреналин и азарт, я был так горд, потому что тренер сказал, что растит чемпиона и следующий шаг – соревнования округа. Но когда открыл дверь, то увидел бордовое лицо пьяного отчима, он сидел на кухне, глотал виски и явно чего-то ждал. Или кого-то.

Я сразу почувствовал опасность, и укоренившийся страх стал мурашками подниматься от самых ног. Стоило закрыть дверь и пойти к гаражу через участок вокруг дома. Но я опустил голову, сжал спортивную сумку на плече и направился через комнату.

– Стой, сосунок! – завопил он, приковав меня к полу своим ревом. – Иди сюда, мелкий гаденыш.

Я развернулся и безжизненно, медленно переступил порог кухни.

– Ты что удумал? – И в этот момент в меня полетела пластмассовая банка с витаминами, которые дал мне тренер, чтобы наращивать мышцы. – Ты что притащил в наш дом, а?

Я сжал челюсти и молчал. Оправдываться перед ним не было смысла, это все равно ничего не меняло. Боров поднялся со стула и пошел на меня, схватил за толстовку и вписал меня в стену. Голова ударилась о бетонную поверхность, и боль, как разряд молнии, ударила в затылок и поползла к вискам. Но я только ехидно улыбнулся. Он ударил меня в живот, и я согнулся пополам, выплевывая воздух.

– Ты что, убить ее вздумал? Она чуть не наглоталась этих твоих пилюль.

– А что она делала в моей комнате? – закричал я.

– Это не твоя комната, здесь нет ничего твоего, – завопил отчим, выдыхая в меня перегар и разбрызгивая свои токсичные слюни.

А дальше удар за ударом, удар за ударом. Я должен был дать отпор, я столько об этом мечтал. Но необъяснимый, въевшийся в меня с самого детства страх оказался сильнее. Намного сильнее меня. Он сковал руки и все тело, словно меня держали десять человек. Он не позволял даже поднять взгляд, не позволял защищаться. Я вновь стал слабым мальчишкой, который мог только терпеть.

Когда он ушел, я лежал на полу кухни, выплевывал кровь и смотрел на деревянные ножки стола, а в голове стучало набатом только одно желание. До этого я никогда не думал об убийстве сестры, но с той ночи эта мысль, как нарыв, появилась в голове, и изо дня в день она нагнивала и разрасталась как гангрена, пока не завладела мной целиком.

Сейчас я думаю, что если бы тогда ушел из дома, то моя жизнь могла быть совершенно другой. Но я не ушел.

Том уехал в дом Скара, Ида пошла в лабораторию, сказав, что поторопит экспертов, и хрустнув костяшками пальцев. Роберт продолжал изучать публикации, а Ален открыл полицейскую базу и начал искать совпадения. Вдруг за эти два года были и другие похожие убийства.

В обед он вышел за едой и крепким кофе в соседнюю кофейню. Ему нужно было взбодриться. Глаза болели от карточек дел, в которых он блуждал уже несколько часов, но ничего похожего на дела Скара или Смит так и не нашел. Он проверял все возможные сходства, начиная с зашитого рта и заканчивая многочисленными ножевыми ранениями. Еще он хотел поискать дела, связанные с религиозной тематикой и грехами, но для этого нужно было набраться сил.

Ален взял пару сэндвичей, большую чашку кофе и уже вышел на улицу, когда зазвонил телефон. Он неуклюже вытащил его из кармана – звонила Агнес. Нажал на зеленый значок на экране и прижал мобильник к уху, удерживая его плечом.

– Привет, вы соскучились? – спросил Ален, улыбнувшись.

– Кто-то был у нашего дома, – тут же выпалила Агнес.

– Что? С тобой все в порядке? – Ален остолбенел посреди улицы.

– Да, да, все в порядке. Не переживай.

– Что случилось? – спросил Ален, почувствовал легкий тремор в руках.

– Да как бы ничего. Я была у Марта, помогала кое с чем, чтобы скоротать время. Занималась бумажками, когда услышала звук мотора. Но пока вышла, никого уже не было. Сам понимаешь, с животом быстро не походишь.