Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 50

Тогда-то Лийриша поняла, что от неё скрывают эту сторону жизни. Вероятно, чтобы она не вздумала выйти замуж. Ей иногда попадались целующиеся слуги, но сама суть поцелуев стала ей ясна только после прочтения одного из романов. Оттуда же она почерпнула, что может в женщине привлечь мужчину.

Для неё словно новый мир открылся.

А сегодня хайнес открыл ей ещё один мир.

В книгах героини, целуя своих возлюбленных, видели бабочек, перед глазами вспыхивала радуга, а в ушах нежно звенели лиры.

Никаких бабочек, радуг и лир не было. Но было так приятно! Лийриша до сих пор при одном только воспоминании ощущала тепло, растекающееся по телу, лёгкое головокружение, приятный зуд в губах и желание прижаться к хайнесу крепко-крепко. Было, правда, ещё самую малость страшно, но это, наверное, от новизны впечатлений.

Лийриша ещё больше укрепилась в своём желании выйти замуж за хайнеса, но пугали его слова: «Мучайся теперь». Если он догадался, то никогда не станет её мужем. А такого хорошего мужа она ещё нескоро сыщет, если сыщет вообще.

Но уже ближе к вечеру девушка заподозрила, что повелитель под «мучайся» подразумевал совершенно иное.

Губы зудели, и ей страшно хотелось целоваться. И не абы с кем (при взгляде на наследника зуд мгновенно унялся), а именно с господином Иерхаридом. Лийриша извелась, исстрадалась, но желание поцеловать повелителя никуда не пропало. Она легла спать пораньше, надеясь, что к утру всё пройдёт, но заснуть не удалось. Девушка наконец осознала всю глубину и коварство наказания повелителя. И ей уже было всё равно, догадался он о её замысле или нет!

– Госпожа? – нянечка бдительно вскинула голову, когда Лийриша села на постели.

– Мне надо прогуляться, – мрачно сказала девушка, приготовившись к причитаниям, но нянечка лишь неодобрительно поджала губы и встала.

– Я помогу вам одеться.

– Что-то произошло? – Узээриш заглянул в тренировочный зал через распахнутое окно и обеспокоенно уставился на отца.

Тот сидел на длинной скамье, облокотившись на колени и склонив голову. Услышав сына, он посмотрел на него, и в темноте засветились глаза.

– Нет, просто захотел немного размяться.

Узээриш недоверчиво приподнял левую бровь. Отец не бегал от тренировок, но государственные дела не позволяли ему уделять им слишком много времени. Час если выкроит – и то неплохо. А тут уже прошло три часа, на улице стемнело, и отец не разрешает зажечь свет в зале. Определённо что-то случилось. Он даже Врея прогнал, когда тот пришёл по какому-то делу, сказав: «Я свободен до вечера. Доедай свои конфеты». Казнь банды Мариша вроде завтра. Что ему могло так настроение испоганить?

– Я просто устал и хочу немного развеяться, – попытался успокоить его отец.

– Это из-за девчонки? – Риш быстро перебрал в голове все события дня и остановился на обсуждении прошлого мелкой. – Да брось ты! Сейчас-то с ней всё хорошо, во дворце под… – он явственно скрипнул зубами, – …под твоим крылом ей ничего не грозит. Через пару недель так обнаглеет, что ты пожалеешь о своей доброте.

Повисло молчание. Отец повёл плечами, разминая их, тряхнул головой, но ничего не ответил. Риш забеспокоился всерьёз.

– Она опять что-то натворила? И когда только успевает! – нехорошо изумился оборотень.

– Нет, ничего такого, – не очень убедительно попытался выгородить девчонку хайнес, а затем, тяжело вздохнув, признался: – Мне очень, очень сильно нравится Риша.

Узээриш с шумом выдохнул и невнятно выругался.

– Отец, ты с ума сошёл? Ладно, признаю, я был неправ, когда обвинял девчонку, что она втёрлась тебе в доверие. Но неужели ты теперь хочешь сказать, что взял опеку над ней в… в таких целях? В тебя Тёмный блудливый дух вселился?

– Риш, – голос отца прозвучал совсем виновато, – я ни о чём таком не думал, когда решил оставить её в нашем доме. Не могу же я быть таким жестоким, чтобы использовать для удовлетворения своих желаний юную невинную девочку. Я… – оборотень взлохматил волосы отчаянным движением. – Ну… я… – он окончательно смешался, – она мне просто так понравилась. Яркая, обаятельная, искренняя, даже когда пытается хитрить…

– Мы словно о разных девушках говорим, – скривился Узээриш.

– И мне очень льстит, что она с таким доверием относится ко мне.

– Тебе льстят каждый день!

Иерхарид посмотрел на Риша с укором, но больше говорить о чувствах не стал. Он предпочитал не обсуждать женщин, которые ему нравились, со своим совёнком. Незачем мальчику знать о похождениях отца, тем более маленький Ришик был очень ревнив.

– Тебе шесть веков, а она только третий десяток доживает, – Риш продолжал сердито увещевать отца.

– Прекрати, – не выдержал Иерхарид, – я не собираюсь её соблазнять. Мне… – он опять взлохматил волосы и понизил голос, – мне просто хотелось выговориться.

Узээриш досадливо закусил губу, сожалея, что позволил раздражительности взять верх в тот момент, когда отцу была нужна поддержка.

– Похоже, сегодня я здесь на всю ночь, – Иер скованно улыбнулся.

– Может, в холодной воде искупаться? – уже более миролюбиво предложил Риш.

– Купался, – отец вздохнул, – потом читал отчет о допросе Ваза̀ра… данетий Рван, как всегда, излишне подробен, но всё равно не помогло.

– Бордель? – Риш сам поразился, что осмелился предложить подобное отцу.

– Противно, – поморщился Иер. – Хочу чистую, нежную, яркую, а заменить… – деликатность не позволила ему назвать продажных женщин грязными. – Я лучше потренируюсь.

– Составить тебе компанию?

– Нет, одному мне будет лучше.

Риш с сомнением посмотрел на него.

– Иди, – устало протянул отец, – мне нужно остаться наедине с собой. Я серьёзно, Риш.

– Ну ладно, – неохотно выдавил тот. – Но, если что, я сегодня никуда не собираюсь. Можем напиться.

Иерхарид весело приподнял брови, и успокоенный сын скрылся в окне.

– Блудливый дух, – хайнес невесело усмехнулся.

Если бы им действительно владела только похоть. Выбил бы клин клином: одну похоть через другую. А душевное волнение, сердечное сомнение? Как их выбить, если вторых таких ему не найти? Он почти четыре века после смерти жены не испытывал чувств подобной силы. Есть ли у него вообще шанс, что совсем скоро появится женщина более взрослая и волнующая, чем Риша?

Стоило подумать о лисичке, и ему почудился её запах. Так пахнут нагретые солнцем молодые берёзовые деревья, нежную листву которых золотят лучи.

– Ай! Тёмный… Да отцепись ты! – раздалось сердитое шипение, и грёзы о залитой солнцем берёзовой роще улетучились.

Послышался треск сучьев, и на подоконник легла тень, секундой спустя сменившаяся маленькой фигуркой. Девушка сноровисто забралась на окно и уставилась на хайнеса слегка светящимися глазами.

Берёзовая роща пришла к нему сама во всём великолепии рыжей листвы.

Девушка, сидя на корточках, немного переместилась в сторону, прямо в поток ночного света, и вцепилась перебинтованными пальцами в оконную раму.

– Ого, – на скрытом в полумраке лице сверкнули в улыбке зубы, – впервые вижу вас без этих ваших длинных одежд.

Иерхарид опомнился и невольно осмотрел себя. Он действительно сбросил хламиду с широкими рукавами и сидел босой, в подвёрнутых до колена штанах и в рубашке с закатанными до локтей рукавами.

– Вы даже шире хайрена…

– Хочешь сказать, толще? – повеселел Иерхарид.

– Н-нет, – Лийриша чуть-чуть смутилась, – в плечах.

На самом деле увиденное её малость поразило. Хламида скрывала очень многое, но теперь понятно, в кого хайрен такой долговязый вымахал. Только хайнес выглядел немного плотнее сына, взрослее, как более матёрый зверь. Широкая грудь, крепкие сильные руки, длинные мускулистые ноги… Лийриша даже оторопела и подумала отступить, но вместо этого печально выдохнула:

– Вы ужасно красивый. И страшно, и в то же время хочется смотреть на вас.

При виде Лийриши самоугрызения волшебным образом отступили, и Иерхаридом завладело шаловливое настроение. Над девочкой опять захотелось пошутить.