Судьба империи (СИ) - Старый Денис - Страница 3

В приёмном зале было не протолкнуться. Всё-таки это помещение сильно меньше, чем в Зимнем дворце или даже в Царском Селе, в том дворце, который я видел в прошлой жизни.

Как это начать уговаривать государыню, чтобы та строилась? Не хватает Петербургу некоторых архитектурных форм. Было бы очень неплохо увидеть Исаакиевский собор, ещё лучше — Казанский собор. Это я не говорю об Эрмитаже.

Может быть, если начнётся серьёзная государственная обработка золотоносных жил по Миассе, то и строительство развернется? Хотелось бы. Люблю я архитектуру. Да и с чертежами могу помочь. Как выглядели Исаакиевский и Казанский соборы, да и Спаса-на-Крови, знаю, помню.

Бал — это жизнь на сцене, где каждый играет свою роль и всегда старается быть лучше других.

Л. Н. Толстой.

Петербург

3 сентября 1735 года

Находится в душном тронном зале было категорически нельзя. Юле явно это на пользу не пойдет. Да и зачем? Умные и опытные придворные знают, что еще час так точно государыня не выйдет. Потому многие в саду, на свежем воздухе. А тут, так… Те, кто будет подпирать стену, когда остальные, действительно важные, окажутся в первом ряду и попадутся на глаза государыни.

Так зачем стоять тут, в условиях толкотни и спертого воздуха?

— Пойдем! — сказал я, беря Юлю за руку. — Тут определенно не те, с кем бы я хотел общаться.

— Да, я знаю, что Анны нет, и Елизаветы Петровны не вижу, — пробурчала Юля.

Не ответил ей. Ну, право слово, несколько поднадоело. Дома все было нормально. Здесь вновь ревность. Понятно, что внутри беременной женщины гормоны устраивают дискотеку.

Вышли в сад. Отрадно было видеть, какое я оказываю влияние, в том числе и на формирование кулинарных придворных предпочтений. Нет, я здесь не увидел горы фастфуда, салатов, майонеза или кетчупа. Впрочем, последнего в России ещё пока и нет, как и самих томатов.

Но вот шоколадные фонтанчики в Летнем саду были представлены во множестве… А ведь это, если можно так сказать, «фишка» ресторанов «Астория» и «Мангазея». По субботам в ресторанах всегда устраивают фонтаны из шоколада. А вход стоит два рубля с человека. И пей, сколь хочешь. Вот только редко кто может впихнуть в себя шоколада на рубль. Такой маркетинговый ход.

Наконец, в Россию прибыло изрядное количество какао. Уже пора было бы даже задуматься над тем, чтобы впервые в истории изготовить какао-масло и начать производство конфет, как и шоколадных плиток.

Конечно, конфеты, в том числе с добавлением какао, в это время уже были. Но какао-масло значительно упростило бы задачу и расширило ассортимент кондитерских изделий. Из будущего знал, что кондитерский бизнес по влиянию и заработку сравнивали с продажей оружия. И далеко не всегда в пользу военной промышленности.

— А может, и нам испробовать шоколада? — спросила Юлиана, наблюдая за ажиотажем вокруг каждого из шоколадных фонтанов.

— Не думаю, что стоит этим сильно злоупотреблять. Да и не складывается ли у тебя впечатление, будто бы звери вышли на водопой? Толпятся вокруг фонтанчиков, плечами толкаются. Русское дворянство вмиг забыло этикет, — сказал я.

Юля вновь сменила настроение, или же смогла обуздать свои эмоции. Так что мы гуляли по парку, общались, шутили, порой, даже высмеивая некоторые пары или отдельных придворных. Было забавно наблюдать за императорскими уродцами.

Они баловались, тут же устраивали пародии на дворян, которые чуть ли не теряли свой облик, жаждая испробовать шоколад. Впрочем, наверняка не столько привлекало это лакомство, как необычного вида фонтанчики.

Приём, было все не сказать, что грандиозным, так как Петербург уже не сильно удивлялся проводимыми императрицей гуляниями. Но то, что денег сюда положено огромное количество — это факт. Уверен, что сегодня за вечер, а, может быть, и за большую часть ночи, потратится такая сумма, что можно было бы построить не менее двух линейных кораблей.

Я не какой-то сноб, который будет считать за правильное, например, поведение некоторых прусских монархов. Там некоторые короли курицу делили на части, чтобы ее же употреблять в несколько приемов. Суровый аскетизм русскому двору не к лицу. Но на чём сэкономить и вдвое удешевить подобные приёмы, я знал.

Было немного все же прохладно, несмотря на то, что солнце пыталось согревать. Это чем ближе к вечеру, тем и становится очевидным, что лето прошло. И что я живу в период максимально холодной погоды, может быть за все две тысячи лет.

Юлиана была в накидке из зачем-то постриженного соболя. Выглядело это красиво, но, как по мне, стричь полноценный мех — это как в серебряную монету добавлять меди. Была еще супруга в сложной шляпе, пряча под ней украшение.

Юлиана явно стеснялась своей роскошной диадемы. Хотя та и отнюдь не выглядела будто корона. Но когда мы зайдём для официальной части приёма в тронный зал, супруга должна быть во всеоружии и выглядеть не только первой красавицей, что и так не оспаривается, но ещё и богатейшей дамой в Петербурге.

Если я заявляю о себе, как об игроке, то и жена моя должна выглядеть богато. В этом, кстати, современные мне люди не так уж отличаются от своих потомков из будущего. Редко можно встретить статусного мужчину, который бы «не подогнал» по себя свою даму. И это даже с пониманием, насколько такой подход несправедливый.

Однако я ещё не видел, как выглядит Анна Иоанновна. Может быть, она вся усыпана жемчугами и бриллиантами, с ног до головы. А если учитывать огромные телеса этой женщины, то пока что на себя нацепить она может куда как больше, чем относительно миниатюрная Юля.

Не видел я и Анну Леопольдовну. Так что пока с полной уверенностью могу говорить: моя жена — красивейшая. Вместе с тем, несколько волнительное было ощущение. Наверняка, придется сегодня объясняться с Анной, или не только говорить. Ведь по всему выходило, что уже на днях я отправлюсь по месту службы в сторону Гатчины. И когда еще увидимся?

— Не скажешь, отчего столь много офицеров приходило сегодня утром к нам домой? — взяв меня под руку, периодически улыбаясь мимо проходящим придворным, спрашивала Юля.

— Выказывали желание и дальше служить со мной и помогать создавать новую дивизию, — ответил я супруге.

Некоторые не пришли, но сочли нужным отправить послание. А есть и те офицеры, которые обещали дать ответ на балу, здесь. После найдемся с ними.

— Если столько гвардейских офицеров рвутся служить с тобой, то ты явно преуспел, — сказала Юля.

— А ты и не сомневайся в своём муже, — сказал я.

А потом подумал, что эти слова звучат несколько двусмысленно в свете наших не самых безупречных семейных отношений. Конечно же, я имел в виду лишь только Анну Леопольдовну, которая создаёт любовный треугольник.

И всё же с геометрической фигурой, возможно, я ошибся. Целенаправленно к нам направлялась Елизавета Петровна. И уже издали можно было понять, что сейчас, возможно, будет неловко.

Считавшаяся первой красавицей Российской империи, златовласая царевна была не одна. Пусть своего взора она не отворачивала и уже начинала прожигать меня взглядом, но при этом умудрялась явно флиртовать с французским послом Шатарди.

— Давай резко свернём, — сказала Юля, крепко сжимая мою руку. — Этот разговор мне будет неприятным. Мне показалось, что я видела твоего брата Александра Матвеевича. Найдем его. Он же должен быть на приеме тоже.

Я не ответил. Но посчитал, что это будет бегством. И уж тем более, нам с Сашей видится никак нельзя. Операция набирает ход. На него все же вышли некие люди, уж больно громко братец «ненавидел» меня. Пока не понятно кто именно начал общение с Александром Матвеевичем. Судя по всему, Татищев.

— Я очень прошу тебя… Она же идет сюда. Я не могу ответить грубо царевне… — причитала Юля, дергая за рукав. — Ну все… поздно.

Елизавета Петровна была для меня той женщиной, с которой хочется… Нет, не быть постоянно рядом, любоваться ею. Пусть сейчас мои мысли и весьма похабные, и будучи высказанными обязательно оскорбили бы Елизавету, но с ней хотелось только плотской близости.