Судьба империи (СИ) - Старый Денис - Страница 12

Да и нельзя было понять, как именно располагаются бандиты и держат ли кто-то на постоянном прицеле Александра Матвеевича Норова. Не всех людей можно рассмотреть из уголка окна.

И всё-таки Степан рискнул. Аккуратно ещё больше отодвинул вырезанный кусочек стекла и стал рассматривать, что происходит внутри.

К столу, за которым сидел Александр Матвеевич, ввели…

— У них… там… Она… — явно растерялся Степан.

Фрол тут же отодвинул его от стекла и сам посмотрел. Фролов не удивился столь ярко и эмоционально, как это сделал Степан. Впрочем, Фролов и не спал с этой женщиной, в отличие от своего напарника.

— Узнаёшь ли его? — спрашивал Татищев у девицы.

— Узнаю… — отвечала девушка.

Степан, услышав, как тяжело и болезненно отвечала его зазноба любовная, начинал терять самообладание. Фролов посмотрел на него и неодобрительно покачал головой.

Вот только если бы на месте служанки Александра Лукича Норова оказалась рыжая Марта, носящая нынче фамилию Фролова, вряд ли Фрол смог бы оставаться безучастным и с холодным рассудком.

Аксинья была одной из двух приближённых служанок Александра Лукича Норова. И нет, она не собиралась предавать своих господ.

По приказу Василия Никитича Татищева одну из служанок бригадира Норова выкрали. За домом Александра Лукича Норова следили. Один из заверенных людей Василия Татищева снимал комнату неподалёку. Мало того, подарком было, что Норовы нанимали прислугу.

Не так и сложно было подсунуть истопником своего человека. Вовсе планировался поджог дома Норова. Но только после того, как Татищев уедет и будет стабильно далеко, попадется кому из чиновников на глаза. Чтобы точно никто не подумал на Василия Никитича.

Промышленник Татищев собирался нанести серьёзнейший удар по своему неприятелю. По тому человеку, который расстроил многие и многие планы Татищева. А ещё из-за которого Василий Никитич попал под следствие и некоторое время пришлось отсидеть в Петропавловской крепости.

Тут дело даже не в том, что испытал Татищев. Важнее иное. Если вот так можно обращаться с хозяином Урала, то его никто не станет уважать. Зверь не может стерпеть обиду, другие зверьки перестанут видеть во главе своего сообщества хищника.

— Так что, Аксинья, была ли ссора между братьями? — явно забавляясь моментом, спрашивал Татищев.

Избитая и запуганная девушка, конечно же, показывала, что никакой ссоры не было. И что до того момента, как Александр Матвеевич вышел из дома своего брата, они о чём-то шептались за закрытыми дверями. Сказала она и о том, что хозяин просил принести краски. А после Александр Матвеевич оказался с синяком под глазом.

Аксинья не хотела всего этого говорить. Но она очень боялась. И даже не того, что её будут бить или пытать. Она боялась быть посрамленной, чтобы над ней не учинили насилие. Вдруг бы узнал об этом Степан? А за него ведь она уже собралась замуж идти. Даром что ли, так неистово ублажала начальника службы безопасности.

Я не мог сидеть в стороне. Да, по утверждённому мной же плану операции, я должен находиться в карете. Коллективно мы пришли к выводу, что Татищев прикажет кому-нибудь из своих людей стрелять в меня, как только я покажусь у него на глазах.

Люди Степана смогли отследить, где находится Татищев и что он в самое ближайшее время собирался отправиться, скорее всего, на Урал. Видимо, сделать это ещё раньше ему не позволила жажда мести. Сомнений, что именно этот деятель ищет моей смерти, оставалось все меньше.

Это же даже хорошо, что приём у государыни закончился так рано. Ведь если бы я ещё задержался на пару-тройку часов во дворце, то мог бы и не принять участие в операции. Но меня сюда ноги сами вели.

Или… Да почему бы самому себе не признаться?.. Или я не имел бы повода куда-нибудь сбежать от того и эмоционального напряжения, что имело место у нас с женой по приезду.

Условно, мне измену не простили, хотя и обещали. Условно, но и я сильно был разгорячён тем фактом, что Юля пыталась мне изменить. И то, что она в итоге не смогла это сделать, меня не сильно успокаивало. Эмоции лезли через край.

А ещё жена взбесилась, когда не смогла найти свою любимую служанку, Аксинью. Прелестную девицу, к слову. Да и умницу, которая еще никогда не подводила и часто выполняла обязанности не только служанки жены, но и я обращался к Аксинье.

Так что, пусть даже и с риском для жизни, но мне проще находиться здесь, в гуще операции, чем дышать наэлектризованным воздухом в своём доме.

Я вышел из кареты и направился к трактиру, где должна была быть встреча моего двоюродного брата с теми таинственными незнакомцами, которые подстрекали его к моему убийству.

Ещё оставались некоторые сомнения, кто именно стоит за всем этим. По крайней мере, Татищев сам ни разу не встречался с Александром Матвеевичем, и не были в общении с Татищевым замечены люди, которые до того разговаривали с моим братом.

Так что мало ли, кто именно может стоять за поиском моего убийцы. Может быть, это будет Ушаков, или его пасынок Степан Фёдорович Апраксин. Да и мало ли кому я ещё мог перейти дорогу или кто мог затаить на меня обиду.

Ведь всегда так бывает, когда человек взбирается на вершину власти, то кого-то он непременно толкает плечами, кого-то не замечает, кого-то оставляет позади — и тот человек начинает завидовать.

Потому-то наверху и не может быть слабых людей. Лишь только по воле случая, по наследству, и то недолго. Чтобы оставаться на вершине власти, нужно становиться жёстким. Ибо плечами приходится потолкаться изрядно.

— Что здесь? Кратко! — потребовал я.

Фролов доложил. Быстро, внятно, чётко, по-армейски. У Степана много задатков быть безопасником, но кое-чему ему всё-таки следует подучиться. По крайней мере, лучше, чем Фрол, пока в вопросах силового захвата разбираюсь только что я.

— Штурм! — быстро принял решение я. — Светошумовые гранаты готовь.

Есть и такие у нас. Немного пороха и заряд от фейерверка. Все это в тонкостенных керамических сосудах.

Тут же началась суета. Возле входа в трактир выстраивались штурмовики Фролова. Впереди был боец, который держал стальной щит. Все бойцы были в кирасах. Использовать длинные стволы против нас бандиты вряд ли будут. А шанс на то, что щит или кираса сдержит пулю, — большой.

— Пошли! — отдал команду я, пристраиваясь хвостом к штурмовикам.

— Бам! — тараном вышибается не самая надежная дверь.

Быстро сменяя друг друга, пригибаясь, в помещение врываются штурмовые бойцы.

— Всем лежать! — раздаются крики.

— Бах-бах! — стреляют в потолок некоторые из штурмовиков.

Такие действия были заранее неоднократно отработаны. Ошеломить, взять инициативу, заставить противника врасплох.

— Ба-бах! — взрывается одна болванка.

Шума много, разлёт керамического корпуса невелик и не должен сильно навредить. Но тот, кто не готов к такому, мог сильно отвлечься на громкий звук. Или даже возможна легкая контузия.

Захожу в помещение и я. Сразу беру на прицел своего пистолета Татищева.

— Бах-бах! — раздаются выстрелы от бандитов.

Пули ударяются в щит. Не смотрю, но, судя по звуку, сталь сдерживает свинцовые пистолетные кругляши.

— Бах! — стреляю я по ногам Татищева.

Попадаю, и он сваливается под стол. Фролов стреляет в бандита, который придерживает мою служанку. Попадает тому в грудь. Бандит заваливается, увлекая за собой девушку. Это и хорошо, ей сейчас лучше лежать. А ушибы от падения после подлечит.

Вижу, как выбегают ещё пятеро бойцов из банды Татищева. Они были за ширмой и не учитывались. Но всё равно расклады на нашей стороне.

— Бах-бах-бах! — стреляют штурмовики в сторону выбегающих.

Троих кладут наповал, одного ранят, пятый замешкался. Было видно, что и убежать был бы рад, да не понимает куда и как.

— Шпаги! — командует Фрол.

Ещё не все штурмовики разрядили свои пистолеты, но Фролову виднее. Уж точно прямо сейчас брать командование на себя я не стану.