Мажор в школе магии 4 (СИ) - Орлов Сергей - Страница 23

Габер кивнул, словно мое молчание было ответом.

— Вот и я так же. Я использую Красный Лебедь, а не он меня.

— Зачем? — выдавил я. Горло пересохло, и говорить было трудно. — Ради чего все это?

Габер на мгновение прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями.

— Вы, люди, так мало знаете о Великой Степи, — начал он тихо. — Для вас орки — это просто зеленокожие воины, грубые и прямолинейные. Вы не понимаете нашей культуры, нашей истории…

Он сжал кулаки с такой силой, что костяшки побелели.

— Великая Степь умирает, — продолжил он с горечью. — Наш народ погибает не от мечей врагов, а от собственной слабости. Верховный Шаман и его приближенные превратились в продажных политиков. Они заключают сделки с вашими торговцами, позволяют строить фабрики магических безделушек на священных землях, меняют древние законы ради прибыли.

В его голосе звучала такая боль, что я невольно почувствовал сочувствие.

— Степь наводнили магические артефакты, которые разрушают нашу культуру. Молодые орки больше не следуют традициям, не уважают старейшин. Они хотят быть как люди — жить в городах, носить модную одежду, пользоваться вашей магией.

Мелисса перестала плакать и теперь смотрела на отца с выражением, в котором смешались недоверие и понимание.

— Я пытался бороться, — продолжал Габер. — Когда-то я был командиром Зеленой Стражи, лучшего боевого подразделения в Степи. Мы защищали границы, охраняли священные места. Но потом… потом мы стали неудобны.

Он горько усмехнулся.

— Знаешь, что сделал Верховный Шаман? Он заключил тайную сделку с вашим Первым Советником. Никольский хотел расширить торговлю с Великой Степью, получить доступ к нашим рудникам. А Шаман хотел власти и золота. Они договорились, и бывшие воины Зеленой Стражи стали помехой.

Габер встал и прошелся по сараю, его тяжелые шаги гулко отдавались в тишине.

— Не буду вдаваться а подробности, но Первый Советник сделал всё, чтобы мой род потерял поддержку и уважение в Великой Степи. И он обязательно за это поплатится.

Мелисса побледнела еще сильнее.

— Почему ты никогда не рассказывал мне? — прошептала она.

— Чтобы ты выросла без ненависти, — просто ответил Габер. — Чтобы ты могла сама выбрать свой путь.

Он снова сел на табуретку.

— Я не политик, — продолжил он. — Я воин. Я привык решать проблемы силой. И когда я потерял все, когда оказался здесь, в человеческих землях, я поклялся, что однажды вернусь и восстановлю справедливость.

— И ради этого ты связался с культом? — я не смог скрыть презрения в голосе.

Габер посмотрел на меня долгим взглядом.

— Да, Лазарев. Потому что у меня не было другого выхода. Потому что для войны нужна сила, а какая сила может сравниться с древней магией? С магией, способной преобразовать человека… или орка.

Я вдруг понял, к чему он клонит.

— Ты хочешь использовать силу Высшего Демона.

— Не просто хочу, — Габер кивнул. — Я должен. Это единственный способ свергнуть продажную верхушку Степи и вернуть мой народ к истинным ценностям.

— Ты с ума сошел! — закричала Мелисса. — Орки никогда не пойдут за тем, кто связался с культистами! Никогда не примут вождя, принявшего в себя демоническую силу!

Габер улыбнулся — неожиданно мягко и печально.

— Я знаю, дочь, — тихо сказал он. — Поэтому я не собираюсь становиться вождем.

Мелисса замолчала, непонимающе глядя на отца.

— Моя цель — не власть, — пояснил Габер. — Моя цель — восстановить справедливость. Поставить во главе Степи достойных орков, которые вернут нас к истокам, к нашим настоящим традициям.

Он сделал паузу, и я увидел в его глазах странный блеск.

— А потом… потом я просто уйду.

— Что значит «уйду»? — Мелисса наклонилась вперед.

— То и значит, — Габер пожал плечами с наигранной легкостью. — Демоническая сила разрушает того, кто ее принимает. Не сразу, но неизбежно. Несколько месяцев, может быть, год — и я перестану быть собой.

Он словно говорил о погоде, о чем-то обыденном и неизбежном.

— И ты… ты согласен на это? — в голосе Мелиссы звучало неверие.

— За свой народ — да, — твердо ответил Габер. — За тебя — да. Чтобы ты могла вернуться в Степь и жить там с гордостью, а не как дочь изгнанника и предателя.

Мелисса отвернулась, и я увидел, как дрожат ее плечи.

— А что насчет Красного Лебедя? — спросил я, пытаясь выиграть время и собраться с мыслями. — Ты ведь знаешь, что их цели не ограничиваются помощью тебе?

Габер хмыкнул.

— Конечно. У каждого из нас свои цели. Алина хочет мести, я — справедливости, а третий… — он замолчал, словно сказал лишнее.

— Третий? — я ухватился за эту информацию. — Кто третий глава?

Габер покачал головой.

— Неважно. Тебе это знать ни к чему.

— Значит, ты один из трех глав культа, — я пытался разобраться в услышанном. — И ты используешь их, а не они тебя?

— Отчасти, — Габер кивнул. — Они нуждаются во мне так же, как я в них. Без меня они бы давно уже вышли из-под контроля. Я сдерживаю их… радикальные наклонности.

— И поэтому похищаешь невинных людей? — Мелисса снова посмотрела на отца, ее голос дрожал от гнева. — Поэтому собираешься провести ритуал над Сергеем против его воли? Это ты называешь «сдерживанием»?

Габер вздохнул.

— В любой войне есть жертвы, дочь. Я сожалею об этом, но не могу изменить законы мироздания.

Он повернулся ко мне.

— Если тебя это утешит, Лазарев, я сделаю все, чтобы ты остался жив. Я уважаю твоего деда, и не хочу, чтобы наследник Лазаревых погиб при ритуале.

— О, спасибо большое, — я не сдержал сарказма. — Это действительно утешает. Особенно учитывая, что мою демоническую сущность вы собираетесь вырвать и использовать для своих целей!

Габер не обиделся.

— Такова жизнь, мальчик. Иногда нам приходится выбирать между плохим и худшим. Я выбрал плохое, чтобы не допустить худшего.

Я дернулся в путах, внезапно ощутив приступ клаустрофобии.

— И когда ты планируешь провести этот ритуал?

— Скоро, — уклончиво ответил Габер. — Сначала артефакт должен полностью подавить твою связь с демоном.

Я опустил глаза и заметил то, о чем говорил Аббадон — на моей груди висел странный медальон с красным камнем в центре. Он пульсировал слабым светом, едва заметным даже в полумраке сарая.

— А потом? — спросил я, уже зная ответ.

— А потом мы перейдем в Междумирье, где проведем ритуал Трансценденции, — Габер посмотрел на меня с чем-то похожим на сочувствие. — Я постараюсь, чтобы это было быстро.

Мелисса снова дернулась в путах, с такой силой, что стул под ней скрипнул.

— Папа, прошу тебя! — в ее голосе смешались мольба и гнев. — Это безумие! Ты всегда говорил, что надо делать то, что правильно, а не то, что выгодно! Это не ты! Это не тот орк, который воспитал меня!

На лице Габера промелькнула тень боли, но он быстро справился с собой.

— Напротив, дочь. Это я и есть. Я всегда был готов заплатить любую цену за благо своего народа. Даже если эта цена — моя душа.

Он встал с табуретки.

— Отдыхайте. Вам понадобятся силы. И не пытайтесь освободиться — веревки зачарованы, а сарай охраняют.

Габер направился к выходу, но у самой двери остановился и, не оборачиваясь, произнес:

— Я люблю тебя, Мелисса. Все, что я делаю, я делаю и ради тебя тоже. Однажды ты поймешь.

С этими словами он вышел, оставив нас в полумраке и тишине, нарушаемой только тихими всхлипываниями Мелиссы.

— Мы должны выбраться отсюда, — прошептал я, когда шаги Габера стихли. — У нас мало времени.

Я попытался дотянуться до медальона на груди, но он висел слишком низко, а руки были надежно привязаны к спинке стула.

— Мелисса, — я повернулся к ней. — Мне нужно снять этот артефакт. Ты можешь помочь?

Она подняла на меня покрасневшие от слез глаза.

— Как? Я тоже связана.

— Давай подумаем, — я огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь нам.