Я – Товарищ Сталин 4 (СИ) - Цуцаев Андрей - Страница 1

Москва, Кремль, 1 марта 1936 года

Кабинет в Кремле 1 марта 1936 года был погружён в плотную тишину, нарушаемую лишь ритмичным стуком пальцев по столу. Утренний свет, холодный и бледный, пробивался сквозь тяжёлые бархатные шторы тёмно-зелёного цвета с золотистой каймой, ложась узкими полосами на полированную поверхность стола красного дерева. Блики от хрустальной чернильницы отражались на дереве, создавая мерцающие узоры. Трубка, лежащая рядом, тлела, выпуская тонкий шлейф дыма, который растворялся в воздухе, наполняя кабинет резким ароматом табака. На стенах, обитых тёмным деревом, висели карты Европы и Африки, усеянные красными флажками, отмечавшими Испанию, Абиссинию и Красное море. За окном, за плотными шторами, доносился гулкий бой кремлёвских курантов, растворявшийся в морозном воздухе Москвы.

За столом сидел Сергей, человек из XXI века, оказавшийся в теле Иосифа Сталина. Его лицо, покрытое следами оспы, с густыми бровями и усталыми глазами, оставалось неподвижным, но взгляд, острый и цепкий, скользил по лицам собравшихся, будто бы выискивая малейшие признаки слабости. Тёмно-серый пиджак с высоким воротником был застёгнут наглухо, а пальцы, постукивая по столу, выдавали внутреннее напряжение. Перед ним стояли трое: председатель Совета народных комиссаров Вячеслав Молотов, нарком обороны Борис Шапошников и начальник иностранного отдела ОГПУ Павел Судоплатов.

Накануне, в полночь, Сергей получил шифровку от агента Рябинина из Парижа. Документ, заполненный цифрами и кодами, лежал перед ним, рядом с картой, где линии маршрутов пересекали Средиземное море. Рябинин сообщал о готовящейся блокаде: порты Марселя, Тулона и Барселоны под угрозой, британский флот у Гибралтара, французские манёвры в Средиземном море, Красное море под контролем. Сергей, чья память из будущего переплеталась с опытом в теле Сталина, размышлял: «Французы и британцы хотят задушить нас, как удав добычу. Испания и Абиссиния — для них это шахматная партия, где мы должны истощиться, пока они наблюдают. Я видел, как их „невмешательство“ обрекло республиканцев, как Муссолини разгромил Хайле Селассие, потравив людей газами. У нас есть шанс переломить игру, но время — вот наш главный враг». Он знал, как нейтралитет Франции и Британии укреплял Гитлера и Муссолини, как Испания пала из-за нехватки оружия, как Абиссиния задохнулась под химическими атаками. Отогнав воспоминания, он посмотрел на собравшихся и заговорил:

— Товарищи, положение прояснилось. Французы и британцы готовят блокаду, чтобы перекрыть наши поставки в Испанию и Абиссинию. Они хотят, чтобы мы и немцы истощили друг друга, пока они ждут. У нас меньше месяца — блокада начнётся в марте или апреле. Нужно отправить максимум грузов за две недели. Используем дипломатию, разведку, обходные пути. Товарищ Шапошников, начнём с вас. Сколько оружия, танков, продовольствия можем отправить? И как замаскировать грузы?

Шапошников, поправив очки, раскрыл папку, его пальцы пробежались по строчкам. Он думал: «Две недели — почти невыполнимо. Арсеналы в Одессе и Туле истощены, порты переполнены, люди измотаны. Если не успеем, Испания падёт, а Абиссиния лишится надежды на победу». Он ответил, его голос был сдержанным:

— Товарищ Сталин, за две недели можем снарядить 25–30 кораблей. Винтовки — до 200 тысяч, в основном Мосина, плюс есть две тысячи трофейных Mauser. Танки — около 100: 60 Т-26, 40 БТ-5, но 20% нуждаются в ремонте, а запчастей мало. Продовольствие — 10 тысяч тонн: консервы, мука, сухари, немного сахара и масла. Проблема в портах: Одесса, Новороссийск, Батуми перегружены, экипажи на пределе, топлива для судов не хватает. Касательно маскировки. Мы можем использовать нейтральные флаги — Турции, Норвегии, — но это риск. Британцы и французы проверяют суда у Гибралтара. Нужно подкупить капитанов, чтобы они молчали. Для Абиссинии сложнее: Красное море под надзором, но можем отправить грузы через Судан, если договоримся с местными властями. Вчера я отдал приказ проверить склады в Туле и ускорить погрузку в Одессе.

Сергей кивнул, размышляя: «200 тысяч винтовок, 100 танков, 10 тысяч тонн продовольствия — этого хватит, чтобы держать фронт в Испании месяц, в Абиссинии — два, если потери будут умеренными. Нейтральные флаги — риск, но без них грузы не дойдут. Подкуп капитанов — это мелочь, но всё должно быть безупречно и просчитано наперёд». Он повернулся к Молотову: — Вячеслав Михайлович, французы — наше главное слабое звено. Можно ли надавить на Блюма через Народный фронт? Усилить митинги, антифашистскую риторику в прессе, угрожать выходом из Лиги Наций? Что из этого реально и как быстро можно осуществить?

Молотов, задумавшись, поправил папку. Он вспомнил телеграмму из Парижа о забастовках на заводах Renault, где рабочие требовали поддержки Испании. Он думал: «Блюм — социалист, но слабый, боится как коммунистов, так и правых. Митинги могут его раскачать, но британцы — вот главная преграда. Угроза выхода из Лиги Наций рискованна, но попробовать стоит». Он ответил:

— Товарищ Сталин, Народный фронт — это наш рычаг во французской политике. Они критикуют правительство за слабость перед Гитлером, но их влияние ограничено. Блюм под давлением коммунистов и профсоюзов, особенно в Париже и Марселе. Через Коминтерн можем вывести на улицы 10–15 тысяч человек с лозунгами против фашизма и «невмешательства». «L’Humanité» готова печатать наши материалы, связывая борьбу рабочих Испании с их протестами. Угроза выхода из Лиги Наций может напугать французов — они цепляются за Лигу, боясь, что мы обвиним их в пособничестве Муссолини. Я могу немедленно отправить телеграммы в Париж, связаться с посольством и профсоюзами. Вчера наши люди в Марселе передали деньги для забастовок. Но британцы, особенно их посол Клерк, давят на Блюма, чтобы он держался твёрдо. Если Клерк усилит давление, Блюм может закрыть порты.

Сергей, прищурившись, подумал: «Блюм податлив, митинги и угрозы могут его сломать. Клерк — глаза Лондона, за ним нужен контроль. Забастовки в Марселе могут отвлечь французов». Он посмотрел на Судоплатова:

— Товарищ Судоплатов, что с портами? Можем ли подкупить чиновников в Марселе и Джибути? Дезинформация о «фашистском заговоре» — как её запустить, чтобы задеть британцев и французов? И что с нашей агентурой там?

Судоплатов открыл папку, его взгляд пробежался по шифровкам. Он думал: «Рябинин на грани провала, подкуп в портах дорого обойдётся, но без этого грузы не пройдут. Слухи могут задержать флот». Он ответил:

— Товарищ Сталин, в Марселе и Джибути у нас есть агенты. За миллион долларов можно подкупить таможенников в Марселе — инспекторов и администратора порта. В Джибути — французского чиновника, отвечающего за пропуск судов. Они могут закрыть глаза на наши корабли, но только до первой проверки — при блокаде их заменят. Вчера наш человек в Марселе сообщил, что администратор порта согласился за 200 тысяч, но требует гарантий. Дезинформация: через наших людей в Париже и Лондоне можем распространить слухи о «фашистском заговоре» в их флотах. У нас есть связи в «L’Humanité», «Daily Worker», левых изданиях. Если намекнуть, что офицеры их флота связаны с Муссолини или Франко, начнутся проверки, задержки, паника. Нужно 5–7 дней, чтобы слухи дошли через газеты и профсоюзы. Рябинин на пределе: вчера сообщил о телеграмме Дельбоса, но без копий. Он хочет добыть планы флота, списки кораблей, маршруты. Он работает под носом у французской контрразведки, и если его поймают, мы потеряем ключевого агента в Париже.

Сергей, откинувшись в кресле, посмотрел на карту, где красные флажки, словно капли крови, отмечали Испанию, Абиссинию, Красное море. Он сказал:

— Подкуп одобряю. Выделим миллион долларов на весь срок операции, но каждый цент должен работать. Дезинформацию запускайте без следов, чтобы ничего не указывало на Москву. Рябинину прикажите копать глубже — нужны телеграммы, списки кораблей, всё.