НеТемный 8 (СИ) - Изотов Александр - Страница 8

Но если уж на то пошло, я надеялся, что лишь ступлю на порог Храма Хморока, как божественный замысел сам начнёт работать. Закрутятся жернова судьбы, и я в конце концов окажусь свободен.

Но и тут оказалось, что всё зависит от обычных смертных. Может, пророчества вообще нет, и мы сами его делаем?

Я обернулся на неподвижного Вакта. Бедный старик встречает тут неизвестно какого по счёту избранного, и тоже каждый раз тоже надеется, что божественный замысел освободит его от вечного рабства. Так что мои проблемы для древнего старика, наверное, просто смехотворны.

Знахарь медленно подошёл к алтарю с другой стороны и тоже положил руку на камень. Нормальную руку.

— Пророчество гласит, что капля крови, брошенная изменником на алтарь, вернёт Хморока. Я — предатель рода бросского, мои руки обагрены невинной кровью! — Волх расхохотался, — Ты — изменник бросской веры, лиственник недоделанный… Ну что, и кто же из нас избранный?

Он, не дожидаясь моей реакции, проткнул алебардой ладонь и провёл по плите, оставляя густой красный след.

— Ну же, Десятый? Возьмём количеством, а? — Волх ощерился, — Твоя кровь, моя, какая разница? Придёт Хморок и рассудит!

Старик Вакт словно очнулся и медленно повернул голову, глядя на кровавые штрихи.

— Ты странно сговорчив, и я не совсем пойму, в чём твоя хитрость, — усмехнулся я.

— Моя хитрость в том, что лучевийская девка сейчас сдохнет, если ты добровольно не отдашь свою кровь! — уже без улыбки процедил сквозь зубы Волх, — Да, Десятый! Когда тебе есть, что терять, ты слаб. И это был твой выбор, когда ты встал на этот путь!

Крыть мне было особо нечем… Потому что я и вправду понял, что не смогу позволить её убить.

Добровольно отдать кровь? Быть может, ему было известно чуть больше, чем мне.

— Время разговоров кончилось, Десятый…

Шаркнули шаги. В зал стали входить фигуры в тёмных балахонах, и, рассредоточившись вдоль стен, окружили нас. Подняли руки, и тут же под нашими ногами заструились светящиеся линии.

Я легко узнал узор Магии Крови, смешанной с Магией Смерти… и ещё какие-то, доселе не виданные мной штрихи. На алтаре тоже высветились магические круги.

И в одном из них уже ждала своего часа кровь Волха. В центре другого сидел старик… А третий был прямо передо мной.

— Смотрю, вы времени зря не теряли, — зло прошептал я.

— Это Магия Богов, дар от Бездны сильнейшему Тёмному Жрецу, — с лёгким хвастовством заявил Волх, — Запоминай, Десятый! Воистину, только ты в этом мире можешь оценить величие этой магии. Жаль, что тебе осталось жить всего мгновения.

Волх вдруг поднял вверх маленькую брошку, зажав её между пальцами. Красный изумруд в золотой оправке.

— На другом конце заклятия девчонка, — усмехнулся он, — «Брошь хозяина» — старое, надёжное средство… Кровь!

Я поджал губы. Затем поднёс Губитель к ладони и, зажмурившись от мнимой боли, сотворил маленькую хитрость — вытащил из внутренней Тьмы крохи окровавленного снега, оставленные внутри, а потом провёл ладонью по алтарю.

— Жидковата кровь от страха, — расхохотался Волх, и я едва сдержался, чтобы моё облегчение не было заметно.

Старый Хранитель, всё так же держа кинжал у живота, повернулся и в мою сторону. Я заметил, что его глаза до сих пор были закатаны в жреческом трансе. Ну, хоть бы нашептал какое-нибудь там пророчество, а то мне известны только сбивчивые отрывки — тут услышал, там услышал. А первоисточник почему-то молчит.

Волх недовольно поджал губы, видя, что пока что ничего не происходит. Потом посмотрел наверх, по сторонам, и выругался:

— Смердящий свет! Ну и где это божество трусливое⁈

Внутри меня снова возмущённо качнулась тень Хморока, и мне стоило больших усилий удержать его, чтобы не поддавался и не выходил. Судя по планам Волха и стоящей за ним Бездны, им было очень нужно его выманить.

Неужели и вправду этот узор на полу сможет причинить вред Хмороку? В это верилось с трудом, хотя противостояние богов сложно измерять человеческим разумом…

Но всё же Хмороку явно надоело сидеть взаперти. Да и о моей хитрости он прекрасно знал.

— Смертный, это последние секунды твоей никчёмной жизни, — мой голос подёрнулся потусторонними нотками.

— А-а-а, Хмо-о-орок… — Волх отбросил алебарду и взялся обеими руками за алтарь, — Всегда мечтал убить божество своими собственными руками! Умри!

Что было дальше, я плохо помню. Но моё подсознание сумело среагировать, собрав крохи сил и окутав меня огненным щитом… Видимо, моя совесть уже взяла верх над тёмной сущностью Десятого, потому что часть сил я потратил, чтобы окутать щитом ещё и несчастного старика-хранителя.

А потом нас чем-то раздавило… Словно на плечи упала кромешно-тёмная гора, и меня просто приложило лицом о плиту алтаря. Я услышал крик старика… кажется, даже радостный крик… и всё потемнело.

Снова я стою перед горами… Ощущая себя крохотной песчинкой перед огромными вершинами, я смотрю на горы, пытаясь понять, что же я здесь делаю.

А там, за хребтом, показался росток. Только-только народившийся, всего ещё два листочка, вылупившихся из семени. От него исходило яркое сияние, волнами оглаживающее горы, и я даже залюбовался.

— Ты прошёл путь, — прилетел из-под небес оглушающий голос.

Отец-Небо, такой же величественный и беловолосый, в длинной белоснежной мантии, сидел на горе-троне. Узрев его, я тут же повернул голову в ту сторону, где раньше сидела Бездна… Там никого не было, и я даже растерялся.

Огромная гора, вырезанная в виде трона, с грубовато отёсанными спинкой и подлокотниками, пустовала. А тучи, которые раньше темнели и вихрились над головой Бездны, сейчас были спокойны, и с виду грозились лишь проливным дождём, но уж точно не уничтожением мира.

И всё же что-то меня угнетало… Я чувствовал, как внутри моей души бьётся какой-то светлячок, не позволяющий что-то забыть.

— Помнишь, кто ты? — спросил Отец-Небо.

Этот вопрос вдруг ошарашил меня, заставив задуматься… И вправду, а кто я?

Я ведь помню своё прошлое видение, когда Небо и Бездна решали, как дальше быть с моей душой. Но теперь что-то явно отличалось… Теперь здесь стоял не только Всеволод Тёмный.

Отец-Небо терпеливо ждал, пока я разберусь в своих ощущениях. Да и вообще он казался больше каменным изваянием, чем живым существом.

Я смотрю на свои ладони, тщательно пытаясь зацепиться за их реальность. Обрывки моей памяти вдруг стали складываться в мозаику, и я стал вспоминать… Всеволод Десятый, бывший Тёмный Жрец… И Малуш, варвар-бросс, которому было суждено стать Хранителем Храма, и он уже должен был пройти посвящение…

Я тряхнул головой, понимая, что память Малуша впервые проявилась так ярко. Воспоминания об одной короткой встрече с лиственниками, когда-то произошедшей в Камнеломе, тогда навсегда перевернули его… то есть, моё… кхм… мышление.

Малуш, ещё юный и неискушённый бросс-железняк, помогал погрузить и доставить уголь, закупленный в Камнеломе, и вечером с соплеменниками зашёл в таверну охладиться. Помощь кузнецам родных Бросских Гор всегда считалась благородным и священным делом.

Там Малуш и наткнулся на очень красивую лиственницу, которая совсем не боялась пьяных разнузданных взглядов в свою сторону и пыталась читать камнеломцам проповедь. Половина посетителей, обычные мастеровые, зашедшие перекинуться кружкой пива в конце рабочего дня, слушала с ленивым интересом — всё развлечение, причём бесплатное.

Но было и несколько сильно захмелевших постояльцев, которых грудной голос девушки очень возбуждал. И им захотелось не пустых проповедей о каком-то там шелестящем дереве, а чего-то вещественного, тёплого и мягкого.

В общем, дошло до тисканья и шлепков по заднице, причём лиственница честно пыталась сначала всё решить только словом. Можно подумать, она бы начала драться… Малуша тогда ещё удивило, что никто не заступался за девушку, но несколько броссов быстро утихомирили подвыпивших.