Тяжёлая реальность. Игры благородных - Усманов Хайдарали - Страница 5

Гоблины ненавидят, когда деньги просто лежат. Поэтому придумали свидетельства отсвета – записи о долях света конкретных монет, хранящихся в “узле” станции. Узел – это толстостенный сейф, где империалы уложены в соты и держатся в непрерывном гуле. Против каждой соты – панель с руной. Дёрнул руну – “переписал отсвет” на нового владельца в реестре. Отсветы бегут быстрее монет и умножают оборот. Так рождаются их любимые игрушки. Ставки на шторма – пари на время и силу эфирных бурь, где выплатой служит заранее связанный отсвет… Канаты риска – договоры, где ты продаёшь часть будущего отсвета своей ленты в обмен на скорость сейчас… Зеркала – симметричные сделки. В которых отражалось то, сколько отсвета потеряет один док, и столько приобретёт другой…

За всё это гоблины расплачиваются нервами. Их рынки иногда “свистят” – резонанс узлов входит в обратную волну, и пол-станции на миг слепнет. Тогда по залам бегут “лампьеры” – мастера тишины, гасят лишние ноты, переносят горящие ленты в запасные соты.

В быту гоблин не прячет такую монету. А даже наоборот – хвастается ею. На воротничке – мини-кадка-соты, в ней один тонкий империал на виду. Это не богатство. Это реклама:

“У меня есть доступ к узлу, и у меня есть скорость.”

На свидания они дарят не монету, а право на её песню на один вечер. Вместе сидят под вывесками, слушают, как их личные отсветы накладываются и рисуют на стене общий узор. Если узор красив – будет сделка и роман.

Смешно думать, будто империал – “всего лишь средство”. У орка он царапает ладонь, как шрам, и напоминает о долге. У эльфа он ложится в листья, как капля росы, и подпевает саду. У гоблина он стрекочет, как механический кузнечик, и превращается в рычаг, скорость, игру.

И всё-таки это одна и та же монета – крошечный осколок мёртвой звезды, в котором гномы заперли не только свет, но и возможность понимать друг друга без слов. Потому что какой бы песней она ни отзывалась – рыком клана, шёпотом рощи или свистом биржи. Она всегда скажет главное:

“Здесь есть доверие.”

А дальше – клинки, песни и сделки сделают своё остальное. Но это ещё не всё. Обитаемые миры слишком многочисленны, чтобы всё ограничивалось только империалами. Так как все разумные понимали, что империалы, не смотря на свою уникальность, делают всех зависимыми от гномов. Что хранили свои секреты слишком старательно. Так что было ещё кое-что, что разумные, обитающие в этом мире магии и технологий, также считали своеобразным прообразом валюты.

В чёрных глубинах космоса, среди осколков погибших планет, иногда находили вещи, которые сами звёзды будто бы оставили в наследство. Камни души. Их форма никогда не бывает одинаковой. Один может напоминать слезу… Другой – многогранник с тысячей острых граней…Третий – идеальную сферу… Они светятся изнутри мягким, почти живым светом, и этот свет никогда не одинаковый. Иногда – холодно-голубой, иногда – густо-зелёный, будто в глубине спрятан лес. Иногда – красный, как угасающий закат. И каждый оттенок – отражение той силы, что заключена внутри.

Говорят, что камень души – это не просто минерал. Это кристаллизованная смерть мага, сильного одарённого, чья энергия оказалась слишком велика для мира, в котором он жил. Когда его плоть распадается, а дух растворяется в звёздном ветре, нечто тяжёлое, слишком плотное для исчезновения, остаётся. И это самое “нечто” кристаллизуется в магии самой планеты или астероида, где произошла гибель. Камень души – это словно отпечаток последнего дыхания.

Даже самый скудный из них – тусклый и дрожащий в свете – ценится дороже, чем десять тысяч империалов. А лучшие из них, те, что сияют как маленькие солнца, считаются бесценными. За них заключают союзы, открывают войны и предают друзей. Ведь это не только богатство – это возможность. Такой камень можно использовать как аккумулятор магии. Он отдаёт силу медленно, послушно, и если не высушить его до конца, через века он восстановит часть потерянного. Словно дыхание ушедшей души всё ещё продолжает идти, не позволяя себе угаснуть.

Орки видят в камнях душ добычу и силу. Они верят, что поглотив энергию камня, можно прикоснуться к силе павшего воина. У них есть легенды о шаманах, которые, раздавив камень в ладони, впитывали его сияние и на время становились подобны Богам битвы. Для них такие кристаллы – не деньги, а оружие и дар предков, способ пробудить в себе ярость, которую нельзя достать никаким другим путём. Орочьи вожди носят лучшие камни в ожерельях, прямо на груди, как доказательство своей власти.

Эльфы смотрят на них иначе. Для них камни души – это трагедия и реликвия. Эльфы верят, что в каждом таком кристалле действительно заключена душа, или хотя бы её обрывок. И потому обращаться с ними нужно бережно, с почтением. У эльфов есть храмы, где хранят лучшие из этих камней. Жрецы прислушиваются к ним в тишине – и утверждают, что могут слышать слабые голоса погибших. Но вместе с тем, эльфийские аристократы используют камни и как валюту в самых изысканных сделках. Ведь признать, что ты способен заплатить камнем души, значит показать, что ты владеешь не просто богатством, а даже чужими судьбами.

Гоблины же относятся к ним цинично. Для них камень души – это товар. Чистый, редкий, и невероятно дорогой. На их станциях есть целые рынки, где покупатели торгуются за кристаллы, рассматривают их при свете магических ламп, проверяют с помощью приборов ёмкость магической энергии. Гоблинские синдикаты разработали даже свою шкалу ценности. От “пепельных” – слабых, почти угасших камней, до “коронных”, сияющих так ярко, что их приходится держать в специальных контейнерах. Для гоблина это не душа и не предок, а эквивалент власти, самый удобный инструмент для взятки, обмена или инвестиций.

Даже гномы, создатели кристальных империалов, почитают камни души. Они признают, что их собственная валюта прочна и неуязвима, но всё же понимают. Империал – это золото, а камень души – алмаз. Монета – основа торговли, а камень – то, что стоит за её пределами. Гномы собирают их в хранилищах, словно драгоценности, и говорят:

“Тот, у кого есть камни, владеет будущим.”

И так во всей галактике. Корабли пересекали туманности… Караваны шли через червоточины… Экспедиции ищут обломки умерших миров… И всё только ради того, чтобы найти ещё один камень души. Ведь каждый такой новый кристалл – это новая легенда.

Это был космос, раскинутый в вечную ночь, где плавают обломки мёртвых миров, подобно обугленным костям гигантов. Именно туда уходили те, кого называют добытчиками душ. Их корабли не похожи на гордые флотилии эльфийских крейсеров или на громоздкие боевые суда орков – это скорее сплав кладбищенских барж, буровых станций и храмов. Корпуса их покрыты десятками оберегов, руническими кольцами и магическими зеркалами, ведь никто не знает, что хранит в себе погибшая планета. Остатки тьмы… Забытые духи… Или даже отголоски чужой воли…

Они заходят в систему, где когда-то сияла звезда, и первым делом выстраивают круг – невидимую сеть из маяков и кристаллических гарпунов. Так они запирают пространство, чтобы ничто не ушло незамеченным.

– Мир умер, но его сердце может ещё биться. – Говорят добытчики, глядя на фиолетовые тени, что дрейфуют в вакууме.

Сам процесс поиска – это сплетение науки и магии. Сенсоры выдают бесконечные данные. Тепловые следы, плотность материи, остаточную энергию. Но решающее слово всегда остаётся за магами-следопытами. Они садятся в особые капсулы, прикладывают руки к прозрачным панелям и закрывают глаза. Тогда их души словно выходят в пространство. Тонкие нити сознания скользят по разломам мёртвой коры, спускаются в тёмные вены остывшей планеты, ищут там искру, которая не угасла.

Иногда это похоже на музыку. В тишине космоса слышится едва различимый звон, будто капля хрусталя упала на камень. Следопыт открывает глаза и указывает направление. Корабль разворачивается, а буровые дроны, похожие на стальных насекомых, высыпаются из чрева. Они кусают пустоту, пробираются сквозь пласты раскрошенной планеты и вытаскивают наружу чёрные обломки.