Попав в Рим (ЛП) - Адамс Сара - Страница 17

В тот день я перестала пытаться сохранить наши отношения.

Несмотря на чувство, что мной просто пользуются, я продолжаю поддерживать её финансово – потому что это единственное, что ещё связывает нас. И, как оказалось, очень сложно говорить «нет» родителю, который просит снова и снова. А может, мне просто нравится то чувство собственной значимости, которое появляется, когда она наконец-то во мне нуждается.

Сейчас мы в основном общаемся через Сьюзен, и это помогло мне немного дистанцироваться от мамы. Но время от времени я всё же получаю от неё прямые сообщения с просьбами. Это больно, и обычно я стараюсь отвечать кратко.

В любом случае, мне нравится, что дом Ноя маленький. Интерьер довольно минималистичный, но видно, что он здесь живёт и не помешан на чистоте. После похода в заведение Ноя я не выходила из этого дома несколько дней и успела хорошо его изучить. Мне кажется, я немного узнала Ноя просто по тем вещам, которые он здесь хранит. На столе в кухне стоит простой букет прекрасных цветов в матовой стеклянной вазе. Я никогда раньше не встречала мужчин, которые держали бы дома цветы, и это кажется важной деталью. У него зелёный ополаскиватель для рта – точно такого же оттенка, как его глаза. Он стоит на полке в ванной рядом с зубной щёткой (обычной) и пастой (Crest, классическая). В его спальню я пока не заглядывала – он держит дверь закрытой, будто боится, что я ворвусь туда, как щенок, не приученный к туалету, и обгажу всю его постель.

Мне это нравится.

Мне нравится, что он не стелет передо мной красную дорожку. Он даже не пытался меня развлекать с тех пор, как я здесь, – на самом деле, он в основном держится на расстоянии. Думаю, это из-за того случайного поцелуя (тьфу, этого невероятного поцелуя!) сегодня, но мне всё равно, потому что он просто позволяет мне жить, как обычному человеку. Я не могу объяснить, как это прекрасно. Даже его сёстры относились ко мне иначе, чем большинство людей. Да, они были напористыми, но в хорошем смысле. И вот почему я сразу им доверилась: они пригласили меня сегодня вечером пойти с ними, вместо того чтобы что-то просить. Никаких селфи. Никаких автографов. Они просто хотели, чтобы я пошла с ними, потому что думали, что будет весело. А после трёх дней затворничества в этом доме и бесконечных переживаний о том, что мне делать со своей жизнью, веселье звучит просто сказочно.

Кстати, о сказочном…Поцелуй Ноя снова всплывает в моём сознании, как это происходит каждые двадцать секунд последние несколько часов. Как один поцелуй с практически незнакомым человеком мог так меня зацепить? Но я должна выбросить это из головы, потому что этого больше не должно повториться.

Теперь вопрос: что надеть в заведение под названием «Хенк’с»? Или «Хонк’с»? «Тонк’с»? Кажется, «Хэнкс».

— Ной! – кричу я в дверь спальни. — Что надеть в «Хонк’с»?

Я специально говорю неправильное название, потому что досаждать Ноя стало для меня особым удовольствием. Я превратила это в игру: сколько времени потребуется, чтобы у угрюмого владельца пекарни крышу снесло? Надо бы вести записи в телефоне. Или скачать приложение, чтобы отслеживать изменения в его выражении лица.

Я знаю, что он там, потому что слышала, как он зашёл в ванную и включил душ, когда вернулся с работы. Он провёл там двадцать минут. Двадцать мучительных минут, пока я ходила по комнате, как тигр в клетке, пытаясь не представлять, как этот мужчина выглядит без одежды. О боже…Это было бы зрелище, я уверена. Зрелище, которого мне никогда не увидеть, потому что не для этого я сюда приехала. И, честно говоря, уже стыдно, что я вообще это воображаю. Мне стыдно за тебя, внутренняя сексуальная богиня. Возьми себя в руки.

За дверью раздаётся ворчание.

— «Хэнкс». Оно называется «Хэнкс». Если собралась идти, запомни как следует.

— Ладно, а что надеть в «Хэнкс»?

— Что угодно, чёрт возьми.

Не знаю, как это возможно, но Ной стал ещё более угрюмым, чем сегодня (наверное, из-за того инцидента, который мы не будем упоминать). И каждый раз, когда он смотрел на меня после этого пузырькового фиаско, между его бровями залегала строгая складка. Я понимаю: мы нарушили личные границы, и он расстроен. Это больше не повторится.

Вот в чем дело: за все взрослые годы я встречалась всего с тремя парнями – актером, моделью, а последний был еще и певцом. Все они были мужчинами, над которыми слюни пускали глянцы и таблоиды, называя их самыми сексуальными и успешными. И все же ни к одному из них я не испытывала такой сильной тяги, как к Ною Уокеру.

Но я не могу позволить себе увлекаться им. В понедельник я уезжаю, а Сьюзан уже запрещала мне встречаться с «обычным» парнем, когда я раньше об этом задумывалась. Она говорит, что наши миры слишком разные. К сожалению, мне также запрещены капкейки, любые волнующие активности и даже моргание без одобрения Сьюзан.

Фух. Мысли о моей обычной жизни угнетают. Пора развлечься и позлить Ноя.

— Значит, коктейльное платье! У меня есть одно, все в пайетках, с разрезом до бедра…Ну, я уже носила его на день рождения Гарри Стайлза, но, думаю, тут никто не осудит, если надену его дважды. Плюс Гарри его обожал, так что… – Я прикусываю губу и жду.

Как и ожидалось, слышу тяжелые шаги Ноя, приближающегося к моей двери.

— Не надевай это. Ты будешь выглядеть нелепо, вся такая нарядная.

Этого мужчину точно не упрекнешь в неискренности. Прямолинейный, без капли сахара. Восхитительно.

P.S. Я даже не брала с собой коктейльное платье, потому что не идиотка, хоть он, видимо, так не считает.

— Просто…надень джинсы и футболку, – говорит Ной, и по голосу кажется, что роль моего стилиста для него – медленная пытка. Или, может, ему просто мучительно разговаривать со мной? Не знаю. Но, черт возьми, как же приятно не быть постоянно идеальной профессиональной «лучиком солнца». Он думает, что своей резкостью меня отпугивает. Мало он знает – его ворчливость только подстегивает.

Я распахиваю дверь, демонстрируя уже надетый наряд: джинсы, футболку и дерзкую ухмылку.

— Вот так?

Он окидывает меня взглядом с головы до ног, хмурится и разворачивается к своей двери. Приоткрывает ее буквально на щель, протискивается внутрь и быстро захлопывает за собой.

— Осторожнее! – кричу я в закрытую дверь. — В этот раз ты оставил почти достаточно места, чтобы я проскользнула под твоими ногами!

Заглушенное ворчание в ответ. Я улыбаюсь.

Два очка Амелии. Ноль – ворчливому владельцу пекарни.

Амелия

Сестры Ноя не похожи ни на кого, кого я когда-либо знала. Они подъехали к его дому и тут же начали сигналить, чтобы я вышла. В прямом смысле. Сигналили. Когда я появилась на пороге, они принялись кричать и свистеть: «Ух ты, принцесса поп-музыки выходит в «Хэнкс»! Запрыгивай в кузов к Энни!»

И под «кузовом» они имели в виду именно кузов пикапа. Если бы Сьюзан увидела меня сейчас – болтающейся в темноте на ухабистой дороге в кузове грузовика без ремня безопасности, подпрыгивающей, как зерно попкорна на сковородке, – она бы умерла. Просто рухнула бы на месте. Чувствую, сегодня будет буйная ночь. Чувствую это каждой костью. Каждой трясущейся, дёргающейся костью.

К сожалению, вся эта тряска начинает провоцировать головную боль. Может, ничего серьёзного, а может, перерастёт в один из тех жутких мигреней, которые в последнее время стали навещать меня всё чаще. Врач говорит, что они вызваны стрессом, и советует чаще отдыхать. Но у меня нет времени на отдых, поэтому в сумочке у меня ибупрофен рецептурной силы, который я сейчас и пытаюсь найти.

Достав маленький оранжевый флакон, я незаметно откручиваю крышку, вытряхиваю таблетку и глотаю её, используя собственную слюну, чтобы Энни ничего не заметила. Не знаю, почему мне так неловко. Это всего лишь сильный ибупрофен, но у людей в голове сразу рождаются странные мысли, когда они видят, как знаменитости глотают какие-то таблетки, а мне совсем не хочется посвящать этих девушек в свою медицинскую историю. Я бросаю флакон обратно в сумку как раз в тот момент, когда мы подъезжаем к бару, и Мэдисон высовывается из окна пассажирской стороны, крича: