Бойфренд в наследство - Левитт Линдси - Страница 7

Сердце у меня колотилось как бешеное, но я услышала его стук только после того, как Виктор со своим амбре исчез из зала. Мне захотелось догнать его, повалить на пол и дубасить, дубасить кулаками изо всей мочи. Ярость ослепила меня, взяла верх над невесть кем установленным правилом, что девушке драться не пристало. Но не успела я сделать и шагу, как передо мной встал Дакс:

– Эй-эй. Не кидайся за ним. Это не поможет.

– Зато его морда станет чуть симпатичнее, когда я ее разобью.

– Я серьезно. Побудь здесь, со мной, пару минут. Он изрядно набрался. А в таком состоянии он всегда злой. Пусть остынет. Выдохни.

Я в гневе уставилась на опустевший дверной проем.

– Это были любимые дедушкины очки.

– Дедом иногда завладевает демон разрушения. Давай я за них заплачу?

Я моргнула:

– Не надо. Тем более что дедушке уже все равно.

– Согласен. – Дакс почесал голову с коротким «ежиком», как пес, которого достал настырный зуд за ухом. – Послушай, я сожалею о твоей утрате.

– Спасибо. Я тоже, – а еще я пожалела, что Дакс стал свидетелем моей утраты, моей ярости и моей неловкости. И я снова поддалась гневу: – Твой дед – придурок.

– Может, и так, – Дакс пожал плечами, и его левое плечо оказалось чуть выше правого. – О твоем деде я тоже много чего слышал.

– Не причисляй моего дедушку к подобным этому человеку.

– Твой дед подал четыре судебных иска против моего. Ни за что.

– Никогда не слышала об этом, – сказала я.

– То, что ты об этом не слышала, не значит, что этого не было.

– Ну… – я запнулась. – Возможно, Виктор это заслужил.

– А возможно, не заслужил. Но так уж повелось у наших дедушек. Они не ладили друг с другом. И не стремились поладить. У каждого из них свои тараканы.

– Мой дедушка лежит перед тобой в гробу! – показала я пальцем, как будто дедушка мог восстать из него на мою защиту. – О мертвых плохо не говорят.

– Да, верно. Забудь все, что я сказал… – голос Даска сорвался.

«Может, получится скрепить очки скотчем? – пронеслось у меня в голове. – Вряд ли они понадобятся дедушке под землей для защиты от солнца…»

– Ладно, чего уж там, – пробормотала я.

– Ну да.

Дакс не ушел. Он остался стоять рядом – с угрюмым лицом и крепкими мускулистыми руками. Хотя какое отношение к выражению его физиономии имеют его руки?

– Послушай, – Дакс поколебался, прежде чем заговорить снова. – Ты правда думаешь, что мертвые могут нас слышать? Что они там ловят каждое наше слово и беспокоятся, что о них болтают живые? Чем дольше ты живешь, тем больше людей вокруг тебя умирает. И ты думаешь, что эти духи наблюдают за каждым твоим движением? За тем, как ты писаешь в душе? И твоя двоюродная бабка Милдред знает об этом? От таких мыслей бросает в дрожь, да?

– Я не думаю, что усопшие прислушиваются ко всему, что мы говорим, – сказала я. Кто он вообще такой, этот юноша/мужчина? – Но, возможно, они настраиваются на одну волну с нами в особых случаях. Например, на выпускном. Или когда кто-нибудь говорит «Твоя двоюродная бабушка Милдред улыбается тебе с небес».

– Возможно, – Дакс потер подбородок, на котором было достаточно щетины, чтобы я не могла определить его возраст. Сколько ему? Восемнадцать? Девятнадцать? Он точно старше меня. – Но если мы решим пополнить ряды сторонников теории «жизни после смерти», нужно признать и существование рая. У двоюродной бабки Милдред нет времени смотреть на роды своей внучатой племянницы. И ее совсем не волнует, считала ты ее доброй или злой. Дама занята. Она там, на небе, шамкает беззубым ртом, ест шоколадки с малоизвестным президентом и вяжет свитеры из облаков.

– Облачный свитер, – повторила я.

– Крупной вязки.

– Но если ушедший человек не может нас слышать, – стала рассуждать я, – тогда для чего мы здесь? Бог, должно быть, придумал похороны, чтобы умершие люди могли их увидеть. Иначе получается, что это всего лишь сборище людей, пытающихся убедить себя, что они достаточно заботились об умершем или что умерший заботился о них. Это шутка.

При этих словах Дакс посмотрел мне прямо в глаза – впервые! Нет, вы не подумайте. Я не привыкла искать зрительного контакта с незнакомцами – ни с продавцами, ни с прохожими на улице. И уж тем более с юношами/мужчинами с глазами цвета ясного безоблачного голубого неба.

– Извини, что я начал шутить. Что бы ты ни чувствовал, как бы к этому ни относился, но это не повод для шуток. Просто я знаю, что иногда это помогает. Возможно, не в данный момент, – выдохнул Дакс. – Я переборщил со свитерами из облаков? Ты, наверное, хочешь побыть тут одна?

– Наедине с умершим родственником? Нет, не хочу. Хуже погребения только смотреть на покойника. От этого точно не станет легче.

– Мой совет, – голос Дакса стал совсем тихим. – Единственный лекарь – это время. Да и это не особо помогает.

Я тоже понизила голос; в словах было слишком много надежды, чтобы их произнести громко:

– Но легче все-таки становится?

– «Легче» – сильно сказано, – Дакс сглотнул. – Ты просто начинаешь делать вид, что все в полном порядке. И довольно скоро.

Я не встречалась с этим парнем раньше. И понятия не имела, откуда он столько всего знает о смерти. Я знала о нем только то, что его «дедуля» – дьявол. И все же он придумал «двоюродную бабку Милдред», чтобы доказать философскую точку зрения. Его способ утешения оказался более действенным, чем все слова, сказанные мне родными и друзьями.

Дакс словно прорезал в покрове смерти, нависшем над моим сердцем, крошечную щелку.

Пожалуй, это идеальный момент, чтобы сказать ему о письме дедушки. Но из вестибюля донесся громкий шум, и мы поспешили туда. Виктор размахивал своей палкой перед моим отцом, но тот поднырнул под нее и ударил его в грудь кулаком. Мама завизжала, Джеймс подскочил к ним и стал царапать руку Виктора ногтями. Даже Ленор пару раз лягнула его.

– Ну вот, опять! – Дакс бросился вперед и оттащил Виктора в сторону. Я замерла в дверях – слишком потрясенная, чтобы сдвинуться с места. – Дедуля, перестань! Иди в машину, – попытался Дакс успокоить деда.

Но тот явно не собирался отступать.

– Я снесу вашу часовню! И разрушу ваш бизнес! – кричал он, брызгая слюной. – Вот увидите, вы не протянете и года! – зачесанные назад волосы упали на вспотевший лоб Крэнстона.

– Негодяй! – папа ткнул пальцем в грудь Виктору. – Только посмей нас тронуть! Наша часовня прекрасна, и с нашим бизнесом все будет о’кей!

– Джим Нолан уже несколько лет едва сводил концы с концами. Вы думали, я этого не знал? Вы хоть представляете, с кем я вожу знакомство и что могу сделать?

Теперь попробовал вмешаться распорядитель похорон:

– Джентльмены, будьте добры…

– Мы как раз собирались уйти, – и Дакс потащил деда к входной двери. Возле мамы он на миг остановился и выдавил слабую улыбку: – Мэм… наши соболезнования.

– Все Ноланы дерьмо! – взревел Виктор, а Дакс подтолкнул его к выходу. Но прежде, чем вывести деда на улицу, он оглянулся и одними губами произнес: «Извини».

Дверь за ними закрылась, а никак не могла выкинуть из головы его губы. Все неодобрительно заворчали за нашими спинами, а мама обняла меня:

– Что это за парень, с которым ты разговаривала?

– Это Дакс. Внук Виктора.

– Какая жуткая семейка.

– Нет, он старался быть вежливым и любезным.

Папа вытер кровь с губы:

– Не могу поверить, что он разбил отцовскую фотографию. Вот так – просто… Он псих! Невменяемый! На этот раз я ему не спущу. Это же похороны! Я заявлю на него.

Я побрела прочь от этого хаоса – обратно к дедушкину гробу. У меня появилось время раздобыть для него новые очки или склеить скотчем сломанные. Дедушка заслуживал очки, а я заслуживала узнать, что к чему.

– Что ж… Если ты действительно сидишь на облаке и слышишь меня, ответь мне, пожалуйста: почему я должна передать твое письмо этому реально милому Крэнстону? Зачем ты оставил мне все это? Серьезно, о чем ты думал?