Бессмертная тьма - Гирма Тигест - Страница 6

Расположенный рядом с городом, который едва сдерживал натиск деревьев, готовых проглотить его целиком, университет Укслей представлял собой неподвижную громаду из старого камня. Тихие, как монастырь во время молитвы, башни кампуса ловили первые лучи солнца и сияли в тусклом тумане, напоминая древние свечи в руках существа, которое каждый день просыпалось, чтобы покаяться за грехи своих обитателей.

Кидан, разумеется, виделся лучший, более радикальный способ спасения их душ. Солнце должно было гореть. Гореть с такой яростью, чтобы объять башни пламенем и утопить древний камень в священном огне. Это было бы истинным отпущением грехов.

Прежде Кидан особо не задумывалась о том, где умирать, но что, если здесь, на мостовой, создав как можно больше хаоса, прежде чем самой отправиться в ад? Была в этом какая-то поэзия.

Улыбка Кидан отразилась в мокром от дождя окне – слабая, искаженная, кривоватая.

«Надо же, поэзию оценила, – подумала Кидан. – Может, таки выйдет из меня хорошая студентка».

Сопровождающий, который вез Кидан всю ночь, остановился в местном городке размять ноги и позавтракать. Городок Заф-Хейвен был мал, но суетился на свой манер – его жители лучились историями и секретами; зажатые в когтях дранаиков, они словно молили Кидан о помощи. Девушка встряхнулась – стала смотреть перед собой и слушать голос Джун.

Машина сопровождающего кружила по асфальтовым дорогам, мимо толстых деревьев и университетских ворот цвета расплавленного золота, Кидан выбросила бедных людей из головы. Не в ее положении отвлекаться или углубляться в чужие проблемы.

После того как ей передали извинения декана, мол, ее встреча затягивается, Кидан гуляла одна в лучах зевающего рассвета. Даже в тот ранний час чувствовалось, что вокруг не спят: хлопали двери, в воздухе пахло кофе.

Кидан набрела на прохладный садик с щебечущими птицами, слишком мирный для университета Укслей. В середине сада мерцало пламя очага, закрытого решеткой. Девушка села на лавку напротив него и подставила ладони теплу.

У ее ног трепетала фигурка – птица со сломанным крылом. Хрупкую шею что-то порезало. Кидан взяла птицу на руки. Пульс у птицы усилился, перья отчаянно задергались, когда девушка зашептала:

– Тихо, тихо! Я тебе помогу.

В таком месте должен быть медпункт. Кидан огляделась по сторонам и обратилась к первому молодому человеку, которого увидела. Он шел, подняв голову к небу, а пальцем заложил страницу книги, прижатой к черным брюкам.

Кидан вытащила наушники.

– Эй, ты можешь мне помочь?

Вблизи парень казался старше, наверное, лет двадцати, с темной, как у всех местных жителей, кожей, но сияющей здоровьем, – кожа Кидан так сияла только после пребывания на солнце. Вьющиеся волосы парень убрал назад ободком, оставив две спадающие на лоб кудряшки.

Волевой подбородок идеально соответствовал его образу.

– У птицы крыло сломано. Здесь есть медпункт?

– Есть, но не для птиц. – Тихий, заговорщицкий голос парня звучал так, словно его обладатель говорил нечасто.

Кидан оглядела мягкие синие перья птицы и ее глаза-бусинки. Казалось, они смотрят ей в душу.

– Ты убьешь птицу, если будешь держать так крепко. – Парень выжидающе протянул крупную ладонь. – Она мучается.

Сквозь остатки тумана пробился свет, ярче озарив парня. Черты его лица были словно высечены в темном стекле. Кидан почувствовала странное желание солнцем очертить линию его бровей. Ободок из полированного золота подсвечивал парню волосы, коронуя его, словно потерянного короля. Остаток его темного лица оставался в тени. Поразительной красотой парень напоминал затмение; образ, который с восхищением изучают, даже если глазам больно. Кидан и моргать не хотела. Точнее, она не могла. Она наблюдала за парнем с жутким, лихорадочным желанием заполучить то, что принадлежит не тебе. Прошло слишком много времени, настала пора отвести взгляд, а Кидан все смотрела и смотрела.

Парень позволял ей смотреть

Казалось, оба понимают, что Кидан вот-вот выйдет из транса. И она вышла, медленно и плавно, как двигались облака у них над головой; как танцевали опавшие листья у них под ногами. Без игры солнечных лучей глаза парня больше не могли скрывать правду. Они смотрели не на лицо Кидан, а на ее закрытую шею. Во взгляде бурлил кошмарный голод. С таким же голодом парень оглядывал птицу. По спине Кидан поползи ледяные мурашки. Перед ней стоял не смертный.

Кулаки Кидан сжимались сильнее и сильнее – взмахи синих крылышек замедлились, сбились с ритма, потом остановились. Птица лежала у нее на ладони, скрючившись, со свернутой шеей.

Парень оторвал взгляд от мертвой птицы.

– Почему ты не отдала ее мне?

– Потому что ты бы тоже ее убил. – У Кидан мурашки побежали по коже, потому что парень взглянул на нее со слабым интересом. – Ты ведь один из них, да? Дранаик?

Цвет кожи парня слишком напоминал землю. Кидан следовало догадаться. Парень был красив, но глаза его, очевидно, смотрели на мир уже тысячу лет и считали его скучноватым. Губы парня почти растянулись в улыбке.

– Ты обвиняешь меня в злодеянии, хотя совершила его сама, – ты, вне сомнений, смертная.

Кидан стиснула зубы:

– Я не хотела убивать птицу.

– Какая разница? Смерть есть смерть.

– Умерщвление с умыслом – жестокость. Ты хотел ее убить – ты убил бы ее с удовольствием. Я это вижу.

Дранаик не стал отрицать ее обвинение. Кидан выпрямилась и стряхнула с одежды два пера. Дранаик наблюдал за ней, продолжая держать птицу в руках. Он дождался, когда их глаза окажутся на одном уровне, потом швырнул мертвую птицу на кострище.

Кидан попробовала поймать ее, упала на колени и зашипела, когда горячий металл обжег ей пальцы. Девушка с ужасом смотрела, как чернеют синие перышки.

Эхо принесло от кострища знакомый голос, который отчитывал ее: «В тебе живет зло. Оно отравит нас. Молись, Кидан».

В теплом сиянии пламени вампир сел рядом с ней на корточки, его голос зазвучал совсем близко.

– Смерть от травмы, смерть от удушения, смерть от огня, – перечислил он. – Скажи, смертная, какую смерть предпочла бы птичка?

Перед глазами у Кидан почернело – она завороженно смотрела на пожирающее пламя. Ее голосовые связки напряглись.

Вампир насмешливо вздохнул:

– Ты вмешалась в жизнь птицы и обрекла ее на три смерти вместо одной. На твоем месте я бы ужаснулся. Аморальное существо вроде тебя нельзя оставлять без присмотра.

Секунды убегали одна за другой, пламя грело Кидан кожу.

– Или же ты можешь встать, поаплодировать себе за то, что ловко раздвинула скучные границы смерти, и после обеда устроить со мной занимательный диспут о смертности.

Кидан впрямь медленно встала, чтобы плюнуть вампиру под ноги. Мертвые глаза весело заблестели, взгляд вампира снова метнулся к шее Кидан. И задержался там настолько, что она заметила. Кидан хотелось поправить ворот водолазки, а еще больше – сделать вампиру больно, вытащить нож из кармана куртки и вонзить дранаику в сердце, чтобы прохожие громко заохали. Кидан сдержалась. Ножом вампира не убьешь. Вместо этого она заставила себя уйти. На карте стояло слишком многое, а она еще и час в Укслее не провела.

– Прежде чем встретишься с дранаиком своего дома, ты должна понять, за что именно борешься. – Декан Фэрис отпила чай.

Они с Кидан сидели в великолепном Доме Фэрисов, в чреве кита. Прохладный ветерок с открытого балкона вызывал у девушки дрожь.

Кидан держала в руке чашку с остывающим чаем.

– Я здесь, чтобы унаследовать Дом.

– Да, но что конкретно считается Домом?

Кидан насупилась:

– О чем это вы?

– Дома – это власть. И не в переносном значении, а в самом прямом. – Декан сделала небольшую паузу, чтобы раскрылся смысл ее слов. – Например, почему бы тебе не попробовать бросить свою чашку.

Кидан посмотрела вниз, потом опять на декана. Может, жизнь с дранаиками довела ее до ручки?