Воронцов. Перезагрузка. Книга 4 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 18

Я мысленно поправил его — не «патоша», а «поташа», но не стал перебивать. Главное — суть они уловили правильно.

— Потом, пока он стекло плавит, я приловчился металл обрабатывать на том же жару, — продолжал Петька, явно гордясь своими достижениями. — Уже и серпы сделал, и косы новые, и ножи хозяйкам, и даже топоры для лесорубов.

— Вот это ты здорово придумал, — похвалил я, радуясь, что моя затея с лесопилкой и стекольной мастерской приносит такие плоды. — Молодец, Пётр!

Петька просиял от похвалы, но потом его лицо слегка похмурело:

— Только вот незадача вышла на прошлой неделе… Вал заклинило, который в сторону кузни идёт.

Я нахмурился. Вал — важнейшая часть нашего механизма. Если он вышел из строя, это могло остановить всю работу.

— И что же вы сделали? — спросил я, готовясь услышать о долгом простое.

— Пришлось быстро колесо подымать да восстанавливать, — ответил Петька. — День потеряли, не больше. Смазки, видать, мало оказалось, но заменили часть вала — вставили новое бревно, проверили на холостом ходу — работает. Потом уже запустили на водяном колесе — всё работает, так что не переживайте.

Я хмыкнул:

— Не знал бы — не переживал. А теперь нужно думать, как такие моменты исключить, ну да ладно, придумаем что-то.

В голове уже крутились мысли о том, как усовершенствовать механизм, сделать его более надёжным. Может, добавить дополнительную смазку? Или заменить деревянный вал в местах где стыки на куски из мореного дуба? Хотя для этого нужно сначала доставить этот самый дуб да обработать его…

— Что там со стеклом? — спросил я, отгоняя технические мысли на потом.

— Семён каждый день делает по два стекла, — с гордостью сообщил Илья. — Такие ровные, прозрачные — загляденье! Мы их пока складываем в сарае, как вы велели, на мягкую солому, чтоб не побились.

— Кстати, Егор Андреевич, — вмешался Петька, — раму я без вас вставлять не стал, но сделал. Даже две. По вашему чертежу.

— Молодцы, — кивнул я. — А как там насчёт бутылок?

— Бутылок? — переспросил Петька, и лицо его расплылось в хитрой улыбке.

— Да, бутылок, — повторил я с надеждой. — Помнишь, я просил Семёна попробовать?

Петька кивнул, зазывая меня куда-то рукой. Я недоуменно смотрел на него, а тот повёл меня к моему же флигелю. Я шёл за ним, не понимая, что он хочет показать. Мы обогнули дом, прошли через двор и оказались у задней двери флигеля, которой я почти не пользовался.

— Вот, — сказал Петька, распахивая дверь с таким торжественным видом, словно за ней скрывались как минимум царские сокровища.

Я заглянул внутрь и замер от удивления. В полутёмной комнатушке, освещённой лишь узким окошком под потолком, стояли деревянные ящики. Не просто ящики, а именно те самые, которые я рисовал Семёну — сколоченные из дерева, с ячейками под бутылки. И полтора ящика по десять бутылок каждый были уже заполнены!

— Вот так Семён, — выдохнул я, не веря своим глазам.

Я осторожно достал одну бутылку и осмотрел её со всех сторон. Затем поднял её, посмотрел на просвет — почти прозрачная, ровная, можно сказать — идеальная. Горлышко — сантиметров четыре-пять, как я и просил. Дно ровное, без видимых пузырей и дефектов.

Улыбка не могла сползти с лица при виде такой работы. Я поднял глаза на Петьку, который стоял рядом, явно наслаждаясь моей реакцией.

— Передай Семёну мою благодарность, — сказал я, аккуратно возвращая бутылку на место. — Скажи, что я очень доволен его работой.

Петька кивнул, явно довольный тем, что смог меня удивить и порадовать.

— Ну что ж, — сказал я, потирая руки. — Конечно хочу своими глазами увидеть, что вы там натворили без меня, но уже наверное в другой раз.

Мужики заулыбались, и пошли в сторону Быстрянки. Я же вернулся к Машеньке и мы решили какое-то время заняться безделием. Мы сидели под яблоней, шутили, вспоминая все три наши свадьбы. Бусинка запрыгнула ко мне на колени, я ее гладил, а она громко мурлыкала.

К полудню Машенька с улыбкой потянула меня за руку в дом:

— Идём, обедать пора. Я тут кое-что приготовила… Надеюсь, тебе понравится.

Я послушно пошёл за ней, думая о том, как мне повезло — и с женой, и с людьми, что работают у меня. А ещё о том, сколько всего ещё предстоит сделать. Впрочем, с такими помощниками это было лишь вопросом времени.

После обеда солнце припекало немилосердно. Я вышел на крыльцо, вытирая пот со лба, и решил пройтись по хозяйству — всё-таки хозяин должен знать, что творится в его владениях. Едва ступив за калитку, увидел Степана, который куда-то шёл с тяпкой наперевес, словно собирался сражаться с сорняками не на жизнь, а на смерть.

— Степан! — окликнул я его. — Постой-ка.

Он обернулся и, почтительно кивнул. Лицо его расплылось в улыбке.

— Барин! А я думал, вы отдыхаете…

— Отдыхаем-то отдыхаем, — кивнул я, подходя ближе, — да только хозяйство не ждёт. Вон, смотрю, ты на войну с бурьяном собрался?

Степан хмыкнул, перехватывая тяпку поудобнее.

— На картошку иду. Там сорняк после дождей попёр — страсть! Не выполешь вовремя, так всю картоху задушит.

Я кивнул. Что ж, дело правильное. Но сейчас меня интересовало другое.

— Слушай, Степан, — сказал я, жестом приглашая его присесть на лавочку у забора, — утром ты мне доклад начал, да Петька с Ильёй тебе и слова не дали сказать. А ведь ты больше по хозяйству в деревне смыслишь. Расскажи-ка, что у нас тут творится? Как дела идут?

Степан присел рядом, поставив тяпку между колен, и задумчиво почесал затылок.

— С чего начать-то, барин?

— Начни с главного, — предложил я. — С того, что тебя больше всего радует или тревожит.

Степан просветлел лицом.

— Картошка, — сказал он с гордостью. — Растёт хорошо, даром что новость для нас. Перецвела уже давно и сейчас появились те самые зелёные ягоды, про которые вы нас предупреждали.

— Вот, — подтвердил я, поднимая палец, — не вздумайте их кушать. Это отрава.

Степан аж перекрестился, словно я сообщил ему о конце света. Ну да, для крестьянина, который с земли кормится, мысль о том, что растение может быть одновременно и пищей, и ядом, выглядела дикой.

— Не боись, — усмехнулся я. — Помнишь, как мы все дружно кушали и отварную, и пюрешку? А скоро попробуем запечённую. Клубни — это еда, а вот ботва и ягоды — гадость.

Степан кивнул, всё ещё не вполне убеждённый, но готовый принять на веру мои слова.

— А что ещё у нас хорошего? — спросил я, переводя тему.

— Кролихи окролились, — продолжил Степан, заметно оживляясь. — Каждая родила по семь-девять крольчат. Крольчата уже подросли маленько, глазки открыли, из гнезда выбираться начали. Любопытные такие! Жена моя души в них не чает, каждый день бегает смотреть.

— Это хорошо, — кивнул я. — За кроликами глаз да глаз нужен. Они хоть и плодятся быстро, но и дохнут так же скоро, если уход неправильный. А как там свиньи поживают?

— Свинки подрастают, — доложил Степан. — Едят за троих, спят за пятерых, а растут за десятерых. К зиме будут уже здоровые, справная будет животина.

Я удовлетворённо кивнул. Что ж, с живностью всё в порядке. Пора было переходить к самому важному вопросу — подготовке к приезду новых поселенцев.

— Слушай, Степан, — сказал я, чуть понизив голос, словно делился секретом, — мне нужно, чтобы ты организовал Захара со служивыми да Михаила с Алексеем, чтоб начали ставить ещё два дома. Через полторы-две недели должны быть готовы. Новые семьи приедут.

Степан почесал бороду, прикидывая что-то в уме.

— Успеем, барин, — кивнул он наконец. — Мужиков у нас хватает, а лес рядом. Да и опыт уже есть так что поднимем, коли надо.

— Надо, Степан, очень надо, — подтвердил я. — Отец обещал прислать хороших работников с семьями. Их где-то селить нужно будет.

— А много ли народу ждать? — поинтересовался Степан.

Я задумался.

— Две семьи точно, — ответил я. — Мужиков работящих с жёнами да детишками.