Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 2

— Марфа, конечно, знает своё дело, — осторожно начал я. — Но всё же хочется, чтобы всё прошло наилучшим образом. Может, в город поедем перед родами? Там всё-таки надежнее.

Машка задумалась, покусывая губу.

— А дорога? — спросила она с беспокойством. — Весной-то распутица, дороги развезёт…

Она была права. Весенняя распутица — настоящее стихийное бедствие. Дороги превращаются в грязевые реки, через которые не проехать ни на телеге, ни на санях. И это могло стать серьёзной проблемой.

— Если поедем, то раньше надо, — согласился я. — В конце зимы, пока дороги ещё крепкие.

Машка посмотрела на меня с сомнением:

— А как же хозяйство? На кого всё оставим?

Этот вопрос я ещё не обдумывал. Действительно, хозяйство у нас немалое да и дела на лесопилке тоже требуют внимания, особенно после зимы.

— Справимся, — уверенно сказал я, хотя сам ещё не знал, как именно. — Петька поможет с лесопилкой, Анфиса по хозяйству. Не навсегда же уедем — вернёмся, как окрепнете с малышом.

Машка кивнула, принимая мои слова. Доверие в её глазах тронуло меня до глубины души. Она верила, что я всё устрою наилучшим образом, что позабочусь о ней и о нашем ребёнке. И я поклялся себе, что оправдаю это доверие, чего бы мне это ни стоило.

Мы сидели у огня, обнявшись, и молчали, каждый думая о своём, но в то же время — об одном и том же: о маленькой жизни, которая теперь связывала нас крепче любых уз. О жизни, которая изменит всё, перевернёт наш мир, наполнит его новым смыслом.

За окном мелькнула падающая звезда, прочертив яркий след на тёмном небе. Говорят, если увидишь такую звезду, нужно загадать желание. Но в тот момент я понял, что все мои желания уже сбылись — они были здесь, в этой тихой избе, освещённой отблесками огня из печи, в этой женщине, прижимавшейся ко мне, в нашем будущем ребёнке, который уже рос под её сердцем.

И, может быть, именно для этого судьба и забросила меня сюда, в далёкий девятнадцатый век — чтобы я нашёл настоящее счастье, которое не смог бы обрести в своём времени?

Я поцеловал Машку в макушку и прошептал:

— Спасибо тебе. За всё спасибо.

Она подняла голову, посмотрела мне в глаза и улыбнулась такой светлой, такой чистой улыбкой, что сердце сжалось от нежности.

— И тебе спасибо, Егорушка, — прошептала она. — За то, что ты есть.

В печи догорали угли, бросая последние отблески света на стены. За окном уже стояла глубокая ночь. Но в моей душе разгорался новый, яркий огонь — огонь отцовства, который, я знал, будет греть и освещать мой путь до конца дней.

На следующий день, поздно к вечеру, приехали Фома с Захаром. Я как раз вернулся с лесопилки, когда услышал стук копыт и скрип колёс. Выйдя на дорогу, увидел знакомую телегу, запряжённую Ночкой.

Они прибыли без обоза, сами. Как только телега остановилась во дворе, я подошёл поприветствовать их.

— Доброго вечера, Егор Андреевич! — громко поздоровался Захар. — Прибыли, как и обещали.

Фома, спустился следом за Захаром с телеги, отряхивая дорожную пыль с кафтана.

— А где обоз? — спросил я, вглядываясь в сторону леса, куда уходила дорога.

— У тех были какие-то накладки, — ответил Захар, махнув рукой в сторону города. — Игорь Савельевич просил передать, что приедут где-то через пол седьмицы, как порешает свои дела.

Я кивнул, понимая, что задержки в делах — обычное дело. Но тут заметил, что приехали они не одни. С ними прибыло ещё двое мужиков примерно возраста Захара — крепкие, жилистые, с обветренными лицами людей, привыкших к походной жизни. Оба были одеты просто, но добротно, с той особой аккуратностью, которая выдаёт бывших военных.

Заметив мой взгляд, незнакомцы степенно поклонились, сняв шапки.

— Здравия желаем, барин, — произнёс один из них, чуть выступив вперёд. Голос у него был низкий, с хрипотцой, как у человека, привыкшего отдавать команды.

— Семён Ильич Краснов, бывший стрелецкий десятник, — представился он.

— Григорий Матвеевич Соколов, также из стрельцов, — добавил второй.

Захар, приосанившись, объяснил:

— Это мои служивые друзья, Егор Андреевич, с которыми я служил у князя и тоже вышли в отставку. Ещё крепкие и бодры, не сомневайтесь.

Он положил руку на плечо Семёна, с явной гордостью глядя на своих товарищей.

— Когда я им сказал, что служу у боярина Воронцова, и вкратце описал, как тут обстоят дела, они изъявили желание тоже пойти к вам на службу. С окладом как у Никифора и Пахома.

Я задумчиво потёр подбородок.

— Ну а если вы, Егор Андреевич, посчитаете, что много, то готовы и за меньшее, — произнёс Семён без тени разочарования в голосе. — В городе нас ничего не держит, семьями не обзавелись. А просто сидеть на пенсию и пропивать её в кабаках желания нет.

— Плюс ко всему, — добавил Захар, — рукастые они оба, руки из правильного места растут. С деревом управляются, как баба с тестом.

Фома, стоявший рядом, усмехнулся в бороду:

— Это правда, Егор Андреевич. По дороге колесо ослабло, так они его быстрее меня перебрали. Да так ладно, что даже я бы лучше не смог.

Я обвёл взглядом всю компанию. Люди, имеющие воинский опыт, да ещё и с навыками работы по дереву, могли бы стать ценным пополнением для Уваровки. К тому же, учитывая недавние события и всё растущее богатство деревни, лишняя защита не помешает.

Я кивнул и сказал:

— Пусть тогда пока в ангаре себе топчан сколотят, потому что размещать их негде. А сами пускай ставят домик небольшой, да на два входа или на один, как казарму, уж пусть как хотят, решают сами. Пусть считают, что добро на постройку я дал.

Лица новоприбывших просветлели. Они снова поклонились, на этот раз с явным облегчением и благодарностью.

— Спасибо, барин, не пожалеете, — произнёс Семён, а Григорий добавил:

— Послужим верой и правдой.

Захар удовлетворённо кивнул и сказал:

— В курс дела введу, где и у кого брать какой материал и инструмент.

Он кивнул мужикам в сторону ангара:

— В углу лежит инструмент, рядом доски. Осмотритесь там да сделайте себе топчаны, пока мы будем заниматься делами.

Семён и Григорий, поклонившись ещё раз, направились к указанному месту.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Захар подвёл меня к телеге, на которой в одной стороне были сложены мешки с мукой да пару листов железа, а в другой, аккуратно перемотанные в тряпицы, лежали, выглядывая уголками, мушкеты.

Захар, видя, как мои глаза заблестели, с гордостью начал показывать и рассказывать:

— Вот, Егор Андреевич, как и обещал. Помучились, конечно, да и денег пришлось отвалить немало, но дело того стоило.

Тут же подошёл улыбаясь, довольный Фома.

— По итогу привезли шесть армейских мушкетов, — с нескрываемой гордостью доложил Захар, бережно разворачивая тряпицу и демонстрируя тяжёлое, но изящное по-своему оружие.

— Что, вот так просто купили? — удивился я, зная о строгих ограничениях на продажу военного оружия.

Захар хитро прищурился и начал свой рассказ:

— Эх, Егор Андреевич, кабы всё так просто было! — воскликнул он, покачивая головой. — Пришлось добывать по старым знакомым, по теневым каналам, так сказать.

Он оглянулся по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто, и продолжил тише:

— Сначала к Фёдору Кузьмичу пошли, он в арсенале служит. Думали, может, подскажет что. А он нам — ни в какую! «Не положено, — говорит, — и под суд пойду, и вас с собой потяну». Ну, пришлось искать обходные пути.

Захар потёр руки, явно наслаждаясь моментом:

— Вспомнил я тогда про Митрича, что в полку у нас провиантом заведовал. Он-то со всеми связи имел. Нашли его в трактире «Три гуся», где он теперь вышибалой работает. Выпили с ним, потолковали о старых временах. А потом, значит, к делу перешли.

Глаза Захара загорелись азартом:

— Митрич нас свёл, со старым оружейником, что на задворках кузницу держит. Тот сначала тоже крутил носом — мол, не занимаюсь таким, боюсь поймают. Но мы ему объяснили, для кого берём, да монетку серебряную показали — сразу сговорчивее стал.