Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 15

— Доброго здоровья, Егор Андреевич, — поздоровался он, а потом, с некоторым сомнением, поклонился и Ричарду. — И вам… здравствуйте, — произнёс он, запинаясь на непривычном обращении к иностранцу.

Ричард кивнул в ответ, всё ещё держа кролика, который теперь спокойно устроился у него на руках, словно всю жизнь там провёл.

Степан же понял, что речь идёт о кроликах. И, слегка смущаясь, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

— Вот как раз вчера одного вам на стол и приготовили, как получился?

В его голосе слышалось беспокойство — не превысил ли он свои полномочия, распорядившись зарезать кролика без моего ведома.

Я кивнул, сказал, что было очень вкусно. Правильно сделали, мол, для этого и брали. Степан заметно расслабился, плечи его опустились, и он улыбнулся с облегчением.

Он принял такое решение, не посоветовавшись со мной, но поскольку я оставил его за главного в деревне, то не стал его этим попрекать.

А он добавил, что Анфиса старалась, в сметане делала.

Я сказал, что пусть не переживает, всё вкусно было, перевёл фразу англичанину. Ричард кивнул, что да, было очень вкусно.

— Действительно, превосходное блюдо, — подтвердил он. — У вас в России умеют готовить дичь. Эта… как её… сметана? Она придала мясу особую нежность.

Тут я спохватился:

— А шкурки-то, надеюсь, сберегли?

— Конечно, Егор Андреевич, конечно, сберегли! — заверил меня Степан. — Ещё парочку шкурок соберём, и будут рукавицы или шапка на зиму.

Он посмотрел на небо, прищурившись:

— А зима нынче ранняя будет, все приметы на то указывают. Вон, рябина как уродилась — гроздья тяжёлые, красные. И муравейники высокие. И птица рано на юг потянулась.

Я кивнул, принимая к сведению эти народные приметы. За время, проведённое здесь, я убедился, что крестьяне удивительно точно предсказывают погоду, основываясь на таких вот наблюдениях за природой.

Ричард с сожалением отпустил кролика обратно в клетку, и тот тут же юркнул к матери, прижавшись к её тёплому боку.

— Как вы их будете содержать зимой? — спросил англичанин с интересом. — В Англии климат мягче, но здесь, с вашими морозами…

Я начал было объяснять как мы планируем утеплить клетки к зиме, как вдруг увидел, что мимо проходит Петька. В руках он нёс какой-то инструмент, завёрнутый в тряпицу.

Я кликнул его. Он сразу же подошёл, поздоровался, поклонившись, и спросил, как там фарфор, всё ли хорошо в городе прошло, был ли спрос.

Я же кивнул ему, ответил, что всё прошло даже более, чем успешно:

— Тебе Фома потом расскажет подробнее, — добавил я.

Петька расплылся в довольной улыбке. Фома был еще тот пересказчик.

— А я вот что подумал, — сказал я, осенённый внезапной идеей. — Возьми и из липы сделай ещё блюдечки под эти чашечки, — я показал руками размер, — чтоб было идеально круглое, ровное и тонкое. И также сам сделай для него форму, так, как мы делали до этого.

Петька задумался на мгновение, потом кивнул, явно представляя себе, как будет выглядеть готовое изделие.

— Хорошо, Егор Андреевич, сделаю обязательно, — согласился он. — Я думаю, быстро получится, и уже завтра-послезавтра будут готовые блюдца.

— Отлично, — сказал я, и Пётр пошёл дальше по своим делам, на ходу размышляя о предстоящей работе — это было видно по его сосредоточенному лицу и жестам, которыми он словно вырезал в воздухе контуры будущих блюдец.

Ричард проводил его взглядом, а потом повернулся ко мне:

— Удивительно, как вы наладили здесь производство фарфора, — сказал он с искренним восхищением. — В Англии такие вещи привозят из Китая за огромные деньги. А вы здесь, в глуши…

Я улыбнулся, довольный его реакцией. Действительно, мало кто ожидал бы найти фарфоровое производство в маленькой русской деревне XIХ века.

— Русский человек на выдумку хитёр, — сказал я с гордостью за своих соотечественников. — Дай ему идею, покажи направление — а дальше он сам такое придумает, что только диву даёшься.

Степан, хоть и не понимал английского, но по моему тону и выражению лица Ричарда догадался, что речь идёт о достижениях деревни, и приосанился, расправив плечи.

— Это точно, Егор Андреевич, — поддержал он. — Вот как вы к нам приехали, так всё по-другому пошло. И лесопилка, и фарфор этот самый… А теперь вот и кролики. Что ни день, то новая задумка!

В его голосе слышалось неподдельное уважение и благодарность.

Мы неспешно направились дальше. Ричард рассматривал дома, изучал, как трудятся крестьяне, останавливаясь то тут, то там, чтобы задать вопрос или сделать какое-нибудь замечание. Особенно его заинтересовали хозяйственные постройки — амбары, погреба, сараи. Видно было, что человек он практичный, хозяйственный, умеющий ценить разумный подход к делу.

— Это у вас что? — спросил он, указывая на небольшой сруб с приоткрытой дверью, откуда доносились приглушенные голоса.

— Это погреб, — ответил я. — Хранилище для овощей и солений.

Мы подошли ближе. Двое мужиков как раз спускали в погреб мешок с картошкой.

— У вас выращивают картофель? — Спросил Ричард с некоторым удивлением. — У нас тоже. На родине. Но я думал, в России это редкость.

— Было редкостью, — согласился я.

Ричард с интересом заглянул в погреб. Там, при свете сальной свечи, виднелись полки с горшками солений, овощи, кадки с квашеной капустой. Запах стоял соответствующий — землистый, кисловатый, с нотками укропа и чеснока.

— Хорошо устроено, — одобрил он. — Прохладно, но не сыро. Идеально для хранения.

Мы двинулись дальше. Ричард продолжал осматриваться, впитывая новые впечатления.

— А чем ещё, — спросил он, — занимаетесь в деревне? Кроме сельского хозяйства?

Я на миг задумался, решая, с чего начать. Мне действительно было что показать — особенно человеку образованному, способному оценить то, что мы здесь создали.

— Доски пилим, — ответил я наконец. — Сейчас это выгодно. В городе интенсивно идёт стройка, поэтому материал всегда востребован. Вот и организовал лесопилку.

Глаза Ричарда загорелись неподдельным интересом.

— Лесопилку? — переспросил он. — Механическую? С приводом?

— С водяным, — кивнул я. — Река у нас небольшая, но течение сильное, хватает для работы колеса.

Ричард очень заинтересовался и спросил, может ли он посмотреть. Ему все было интересно, как ребенку, впервые попавшему в новый, неизведанный мир.

— Ну почему нет, — ответил я, внутренне радуясь возможности похвастаться своим детищем перед человеком, способным его оценить. — Пойдем, это недалеко.

Мы пошли к Быстрянке. Ричард шел рядом, то и дело останавливаясь, чтобы сорвать какой-нибудь листок или рассмотреть гриб, выглядывающий из-под опавшей листвы.

— У вас здесь так… первозданно, — заметил он, вдыхая полной грудью.

Мы вышли к реке. Быстрянка неслась по каменистому руслу, образуя небольшие пороги и перекаты. Вдоль берега тянулись ивы, склонившие ветви к самой воде, словно хотели напиться.

А потом впереди показалась лесопилка. И вот тут начиналось самое интересное.

Когда мы дошли, описать восторженно удивлённые глаза Ричарда было бы очень сложно. Они буквально сияли, как у ребенка перед рождественской елкой. Особенно когда он увидел водяное колесо и каретку с пилами.

— Incredible! — выдохнул Ричард. — То есть, невероятно! Это же… это же настоящая механизация! В такой глуши!

Я не стал напоминать, что подобные механизмы не новость — водяные лесопилки существовали в Европе уже не одно столетие. Но для русской глубинки это действительно было в новинку, и я имел полное право гордиться своим детищем.

Я в нескольких словах объяснил ему принцип действия.

— Смотри, вода крутит колесо, колесо вращает вал, от вала через кривошип передается на каретку, а там уже установлены пилы. Бревна подаются сверху по желобу и под собственным весом распиливаются на доски.

Ричард обошел лесопилку со всех сторон, присел, чтобы лучше рассмотреть нижнюю часть колеса, даже пощупал доски, только что вышедшие из-под пилы.