Имперский вор. Том 3 - Ра Дмитрий - Страница 5

Начинает выгружать на стол продукты. Среди них – двухлитровая бутылка молока.

– Это, – она тычет поочередно в промасленный пакет и молоко, – не тебе. Это домовому. Будешь давать, он сам не возьмёт. И доставкой заказывай, как кончится. Молоко и круассаны, он любит.

– Кто любит?.. – переспрашивает Шах и опять матерится.

– Я, а ты придурок! – немедленно откликается гулким голосом домовой. – Учти, матерщины не потерплю. Выкину из дома и следы веником замету. Ходят тут… козлы…

Шах молчит и кусает губы. А потом отвешивает Таш низкий поклон:

– Спасибо тебе, Наталья Сергеевна! Обещаю: твою доброту я не забуду.

– Помни, помни, – соглашается Таш и спрашивает с сочувствием: – Ну чего ты, Костик? Ты, главное, ему не хами, домовому. И будет у вас любовь и согласие.

– Чертей у твоего братца не водится? – хмуро интересуется Шах.

– Достанешь меня – и чертей приведу, – обещает домовой. – А в лабораторию Димкину зайдёшь – так тебе и черти ласковыми покажутся. А ты, красна девица, оборзела совсем. И ведь сказано было…

Не дав ему договорить, умница Таш тоже отвешивает поклон – чуть не до пола. Не Шаху, конечно, а туманному нечто, зависшему перед его мордой.

– Спасибо тебе, дедушка, за ласку и помощь! Уж прости, что человека тебе привела на жительство.

– Два дня молока не приносила… – бурчит домовой.

Таш уходит, не оставляя Шаху ключи. А новый постоялец Токсина плюхается на диван и утыкает лицо в ладони. Я утираю пот с лица – невидимость удержу ещё минут пять от силы. Впрочем, уже и ни к чему.

Бесшумно подхожу к Шаху и тычу двумя пальцами ему в шею. Несильно – он приходит в себя быстро, но уже лежит носом в диван, а я сижу сверху, вывернув ему руку.

– Дёрнешься – сломаю, – предупреждаю, когда он начинает ворочаться.

– Ты кто?!

– Чёрт в пальто, – хмыкаю я. – Ты как в лабораторию попал? В бункер, где в камере сидел?

– Тебе-то что? С-сука!.. Пусти!

Но вырваться из моего захвата ещё никому никогда не удавалось. Разве что наставнику в школе, лет четыреста назад.

– Сцепился с одним хреном, – неохотно отвечает Шах. – Старый знакомый. За ним, видно, следили. Повязали нас обоих…

– Имя хрена?

– Ну, Соболев… Матвей.

Как-то так я и предполагал. О том, что Шах тоже сидит в бункере, мне сказал именно Матвей. И вряд ли Матвею показывали там пленников.

– Как удрать сумел оттуда?

– Там заваруха случилась. Под шумок удалось.

Хвалю:

– Молодец. А чего к Назарову не пошёл?

– Ты кто такой?!

Хмыкаю:

– Я твоя совесть, Костик.

– С-сука…

– Ну, совесть – она такая. Так что с Назаровым не поделил?

Поворачиваю его запястье, и Шах вскрикивает от боли.

– Я ж пропал, – говорит он глухо. – Назаров не прощает косяков. Он меня ищет.

То есть любезный князь Назаров благодушен и щедр только с кадетами своей школы. Ну, я так и думал.

– Что у тебя с Натальей Бородиной?

– Она моя любовница.

– Врёшь.

Давлю на болевую точку, Шах подвывает.

– Не скажу, сука! Хоть убей! – выплёвывает он.

Даже так? Боевой маг, профессиональный наёмник – боится владелицу аукционного дома больше, чем князя Назарова? Его-то он назвал без колебаний. Или он боится тех, кто стоит за Таш?

Ладно.

Отсюда Шах никуда не денется ещё пару недель – до приезда домой Токсина. Пребывание первокурсников в лагере заканчивается двадцать четвёртого августа. Думаю, успеем поговорить… Не я – так Матвей.

– Костик, – окликаю притихшего Шаха. – У тебя денег на такси не найдётся? А я тебе еды на эту сумму закажу.

Секунд пять офигевший Шах молчит. Потом неожиданно смеётся.

– Кто ж ты такой? Голос вроде знакомый, не пойму… В кармане штанов возьми, там хватит.

Скомканных купюр действительно хватит даже до лагеря добраться. Забираю половину, остальное сую назад в карман.

– Молоко покупать не забудь, – советую напоследок. – А то ни мне, ни Назарову, ни Бородиной ничего не останется.

– Гы… – реагирует домовой, и я впервые задумываюсь: почему он не заступился за Шаха? Всё же его привела кузина хозяина, которая кормит духа в отсутствие Токсина…

Вырубаю Шаха и интересуюсь:

– Господин домовой, а вы почему парню не помогли?

– Убить бы не дал, – отвечает дух. – Но он мне не нравится. Воняет сильно.

Невольно тяну носом – да нет никакого особого запаха.

– Бедой воняет, – уточняет домовой.

Но дальше я не расспрашиваю.

Мне пора.

Где-то в окрестностях Москвы

Химеринги – это существа из мира разломов. Полуящерицы-полукоты, сотканные из тёмного эфира. Там, где тёмного эфира нет, зверю нужен Хозяин. Якорь, что не позволит его сущности рассеяться. Симбиоз. Но условие для создания симбиотической связи – желание самого химеринга.

Однако с бывшим Хозяином Крайта связь была недобровольной. Бывший Хозяин взял его к себе ещё котёнком. И даже не дал ему имя. С ним Крайт жил будто в полусне, исполняя приказы, получая наказание за ошибки. У него не было ни своей воли, ни своих мыслей, ни своих желаний. До тех пор, пока, в очередной раз впившись клыками в указанную Хозяином жертву, он не напился тёмного эфира. Очень странного тёмного эфира, не такого, как раньше…

Крайт не знал, что спутал эфир с божественной тьмой, внезапно поселившейся в теле Никиты Каменского. Но именно эта тьма заставила его снова обрести себя и ослабила Цепи Души, наложенные Хозяином.

А потом Ник разорвал их. И Крайт остался с Ником. Ушёл вместе с ним из разлома, хотя очень хотел остаться.

Ник не понимал, почему химеринг так поступил. Но люди вообще существа странные. Хотят всякое ненужное, не понимают важных вещей… Но Крайт ушёл с Ником из разлома, хотя давно мечтал остаться там, на своей родине.

Ник не хотел быть хозяином.

Ник дал химерингу имя.

И химеринг признал его Старшим своей новой Стаи. Ник и Крайт стали Стаей.

А потом лесная нечисть из мира Ника превратила химеринга в обычного кота. По крайней мере Крайт стал выглядеть именно котом и мог теперь жить при свете солнца.

В силе он, конечно, потерял… но меньше, чем думал Ник. Зато теперь химеринг мог есть ту еду, которую обычно едят коты, и она оказалась очень вкусной. Особенно змеи.

Правда, Крайту совсем не понравились блохи, но Ник избавил его и от блох. А ещё он Крайта чесал… В общем, быть котом оказалось приятно.

А связь со Старшим позволяла ловить его эмоции и переговариваться.

Когда с Ником случилась какая-то беда, Крайт находился примерно в десятке километров от территории лагеря – гулял и ловил змей. И добраться вовремя не успел.

Но мог найти Ника, руководствуясь чутьём, – и порвать всех его обидчиков.

Крайт рванул в столицу, не чуя лап и очень сожалея, что не имеет сейчас тела химеринга. Впрочем, тогда ему пришлось бы ждать ночи – а найти Старшего надо было немедленно.

Он мчался всё-таки быстрее обычного кота и даже ни разу не остановился перекусить. Но дорога была длинной, и Крайт начал уставать.

Наверное, эта усталость и помогла его прежнему Хозяину натянуть ту нить, которая осталась у него от прежней связи. Натянуть – и дёрнуть так, что подогнулись лапы.

А потом незримая нить потащила Крайта к себе.

Он боролся так яростно, как не боролся никогда в жизни.

Но борьба была неравной, и в какой-то момент сознание Крайта просто потухло.

Беды вроде бы не случилось. Он очнулся в лесу около военного лагеря Императорского училища. И сразу понял, что с Ником всё в порядке – спасать его уже не нужно.

Ник едет сюда! Нужно ждать!

Крайт попытался вспомнить, что произошло с ним самим и как он снова оказался около лагеря.

Но не смог.

Полчаса спустя я подхожу к невзрачному трехэтажному зданию, в которое меня привезли после ареста. Но захожу не сбоку, куда меня вталкивали, а через главный вход, мимоходом оценив скромную вывеску на двери: «Экспертный следственный отдел».