Сиделка - Филдинг Джой - Страница 10

Я постаралась не поморщиться, услышав, как легко она произносит имя моего мужа. Неужели я и в самом деле ожидала, что студентки называют его «мистер Бишоп»?

– А вы тоже пишете? – спросила она.

– Я? Нет. Я агент по недвижимости.

– Шутите? – рассмеялась Рен. – Моя мама тоже.

«Пристрелите меня», – подумала я.

– В самом деле? В какой фирме?

– «Ре-Макс». – Ее взгляд блуждал по компании, собравшейся в нашем дворике, показывая, что она теряет интерес к беседе. – А где ваши дети? Я надеялась с ними познакомиться. Харрисон говорил, у вас двое.

– Так и есть, – кивнула я, снова натужно улыбнувшись.

С каких это пор мой муж распространяется о своей личной жизни? «Не дури, – тут же сказала я себе. – Почему бы ему и не поделиться столь невинной информацией?»

Я знала, что Харрисон всегда начинает курс с того, что просит учеников рассказать товарищам немного о себе и о том, почему они выбрали его курс. Поэтому вполне естественно, что он и сам мог рассказать немного о себе. Разве не так?

– Дети ночуют у друзей.

– Да, были и у нас времена, – засмеялась Рен.

Я тоже улыбнулась, хотя на самом деле мне хотелось заорать: «Да что ты знаешь о времени?! Ты еще и не жила толком!»

Подошла одна из учениц постарше. Я попыталась вспомнить ее имя, но не преуспела.

– А ваш муж готовит так же хорошо, как и пишет? – спросила она.

– Прошу прощения… – произнесла Рен, не дожидаясь моего ответа.

Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась в толпе, собравшейся вокруг барбекю. Харрисон переворачивал котлеты на решетке, купаясь в обожании преданных поклонников. Я улыбнулась, вспомнив деньки, когда сама была одной из них. Я помахала ему рукой. Но муж меня не увидел.

– Это просто безумие, – услышала я голос Трейси, которая вытянула шею, чтобы посмотреть, сколько человек стоит перед нами в очереди.

Хоть и прошло уже целых десять лет, но вечер, когда я встретила Харрисона, оставался в моей памяти в мельчайших подробностях, как это бывает с теми воспоминаниями, которые не устаешь переживать заново, с теми историями, которые не устаешь повторять.

– Там, наверное, сотня человек, а он копается целую вечность. Чем он там занят? Нет, ну серьезно, разве так уж долго написать свое имя?

Я пожала плечами, даже не потрудившись напомнить, что именно по ее вине мы и оказались в самом хвосте очереди, что если бы Трейси не потратила столько времени, чтобы принарядиться и собраться, то мы оказались бы куда ближе к первым рядам. По правде сказать, я была полна решимости ждать сколько понадобится, даже если для этого пришлось бы простоять в очереди всю ночь. Я надела любимую розовую шелковую блузку и даже сходила в салон красоты ради прически и профессионального макияжа.

– Что это ты так расфуфырилась? – буркнула Трейси, увидев меня. – Ты же не думаешь, что он обратит на тебя внимание? – И она перекинула длинные светлые волосы с одного плеча на другое, словно бросая мне вызов.

– О боже, глазам своим не верю! – причитала теперь она. – Он разрешает людям фотографироваться с ним! Мы тут застряли навечно.

– Тебе не обязательно ждать, – ответила я.

– Да, верно. Но я покупала книгу не для того, чтобы уйти без автографа.

– Тогда перестань жаловаться.

– Я даже не то чтобы в восторге от нее. Сама посуди: он на десяти страницах расписывает, как пользоваться стиральной машиной. Господи… Руководство прочитать я и сама могу.

– Это метафора.

– Да брось. А куда подевался сюжет?

– В книге есть сюжет.

– До которого автор добирается целую вечность, – буркнула она, переминаясь с ноги на ногу. – Прямо как эта очередь.

– Тебе не обязательно оставаться, – повторила я, изо всех сил надеясь, что Трейси уйдет.

Я с нетерпением ждала этого вечера несколько недель с тех самых пор, как прочитала в газете объявление, что наша новая звезда литературы, уроженец Торонто Харрисон Бишоп планирует выступить с лекцией в самом большом книжном магазине города, а потом проведет автограф-сессию, и мне совсем не хотелось портить впечатление от события. Я прочитала «Идет сновидец» трижды, и мне хотелось задать автору множество, как я надеялась, умных вопросов. Но к тому времени, когда модератор заметил мою поднятую руку, большая часть этих вопросов уже была задана и получила ответ, а поскольку вечер и так затянулся, я только пробормотала, как благодарна писателю за то, что он поделился своим талантом со всеми нами.

– Боже, ну и банальщина, – прошипела сестра, когда я села на место.

Пока мы строились в очередь за автографами, нам велели написать свои имена на небольших клочках бумаги, чтобы мистеру Бишопу не пришлось тратить время, переспрашивая, как именно пишется имя, и попросили проявить терпение, пообещав, что он не уйдет, пока не подпишет все книги.

– Я не хочу, чтобы он писал мое имя, – заявила Трейси, пока я обдумывала, заменить ли точку над «i» в своем имени на сердечко. – Я где-то прочитала, что книги стоят дороже, если в них стоит просто подпись с датой. А если они подписаны на твое имя, то уже не будут стоить таких денег, если ты решишь их продать.

– Я свою не собираюсь продавать, – возразила я, добавив сердечко, а потом, внезапно, и номер телефона. «Какого черта? – подумала я. – Что я теряю?»

Наша очередь подошла почти через час.

Харрисон сидел за длинным деревянным столом и был именно настолько красив и лохмат, как демонстрировала фотография на обороте его книги. Пряди темных волос нависали над голубыми глазами. Рядом с ним сидела сентиментальная и явно очарованная представительница издательства, а за ними на почтительном расстоянии маячил директор магазина.

– Только автограф, – заявила сестра, когда мы подошли, и протянула ему свой экземпляр книги. – И фотографию, – вдруг добавила она, сунув мне в руки свой мобильник, и поспешила обойти стол, чтобы присесть рядом с Харрисоном.

Положив руку ему на плечо, она изобразила ослепительную улыбку.

– Еще один кадр, – распорядилась сестра. – На всякий случай.

Я послушно щелкнула еще три раза, борясь с желанием запустить телефоном ей в голову.

– Вы очень здорово пишете, – сказала она Харрисону, когда он вернул ей книгу.

– Спасибо, – ответил он, улыбнувшись мне.

– Дай сюда, – потребовала Трейси, выхватывая телефон из моих рук, когда я пододвинула бумажку со своим именем и номером к нему.

Если я и надеялась, что Трейси собирается сфотографировать меня вместе с Харрисоном, то быстро лишилась подобных иллюзий. Вместо этого сестра поспешила отойти в сторону, чтобы проверить кадры, которые я только что сделала.

– Ваша подруга? – спросил Харрисон.

– Сестра.

– А… – понимающе кивнул он в ответ.

– У вас есть сестра? – набралась смелости я.

– Нет. Я один.

– Ой…

– Но у меня есть мама.

– Ой… – повторила я, вспомнив далеко не лестное изображение матери в «Идет сновидец».

– К счастью, она несколько лет назад переехала в Ванкувер и мне больше не приходится с ней общаться.

– Моей маме недавно диагностировали болезнь Паркинсона, – к собственному удивлению, сообщила я.

Услышав не слишком деликатное «кхм!», я обернулась к Трейси. Она демонстративно подняла руку, чтобы посмотреть на часы.

– Какой тонкий намек, – заметил Харрисон.

– Как всегда.

– Восхищаюсь вашим терпением, – сказал он. – И это касается не только ожидания в очереди. Для Джоди, – произнес он, надписывая мое имя на книге. – С сердечком.

Я улыбнулась. Он одной рукой протянул мне книгу, другой убирая в карман пиджака бумажку с моим телефоном.

– Если не возражаете, это я оставлю себе, – сказал он.

У меня перехватило дыхание.

– О чем вы там так долго болтали? – спросила Трейси, когда мы вышли из магазина.

Я пожала плечами и подумала: «Я выйду за него замуж».

– Очаровательная история, – сказала Элиз, отрезая мне еще кусочек шоколадного пирога, который испекла с утра.