Берегитесь, тетя Аделаида! Загадка синих бегоний - Меривезер Флора - Страница 2

– Не только? – Аделаида остановилась, памятуя миссис Агату и ее мужа Генри, заехавших «на недельку» в Бат.

– Ты ведь не бросишь племянника в такое сложное для него время, Аделаида? – с трагическим видом удивилась Вайолет – К тому же, твои цветочные детективы продаются у нас как булочки миссис Блайт в пасхальное утро. Все-таки Кент – это сад Англии – она горделиво усмехнулась – Разве что за исключением последней…

– Окажу племяннику посильную помощь – Аделаида больше не улыбалась, она взглянула на непроданную стопку «Последних роз…», к сожалению, они были далеко не последними – Мне действительно пора домой.

– Да, позаботься о Герхарде! – слезно напутствовала Вайолет – Уверена, такой презентабельный молодой человек произведет впечатление в деревне. Особенно на тех, у кого дочери на выданье. И возвращайся к нам с новым романом! Мы в клубе гадаем – Вайолет снова нескромно захихикала – Остались ли еще в садах Британии не смертельные цветы.

– Всенепременно – Аделаида подхватила дорожный плащ – Я уже думаю над новым материалом, но это – опустилась она до театрального шепота – Пока секретная информация – Вайолет потянулась ухом – Да-да – воскликнула Аделаида уже намного громче – «Задушенный фиалками»! Думаю, это будет следующее название для моего детектива.

Дамы за соседним столом, услышав, зацедили не только чай, но и легкомысленные смешки. Вайолет растерянно улыбнулась.

– О – обронила она – Это потрясающая новость.

– И, Вайолет, – поджала губы Аделаида, бросив неутешительный взгляд на столик – Лавандовый не твой цвет, бледнит. Присмотрись к бордовому…Он пойдет к серьгам.

Вайолет уязвлено обернулась на свой клуб, а потом с благодарностью повернулась к Аделаиде.

– У меня припасено несколько метров маренового бархата…

Аделаида элегантно улыбнулась.

– Уверена, ты знаешь, какой фасон сейчас в моде.

Она перекинула плащ через локоть и направилась в холл, где ее ждал помощник, отправленный издательством.

– Мистер Грейвз будет недоволен, что вы ушли раньше времени… – начал он.

– Ты видишь в очереди страждущие лица, Кроув? – осведомилась Аделаида – Если да, то вызывай, пожалуйста, спиритиста.

– Но миссис Аделаида!

– И еще – Аделаида повернулась на каблуках и угрожающе зависла над невысоким помощником – Мое пожелание для мистера Грейвза – в следующий раз на публичные выступления мы поедем в более уединенные и удаленные места.

– Вы имеете ввиду Ист-Суссекс? Хотите посетить Родмелл? – помощник на секунду задумался – Вы могли бы прочесть там «Шепот кувшинок».

– Что-нибудь более далекое, чем Ист-Суссекс, Кроув! – помахала Аделаида на прощание – Например, Франция! Кажется, там у меня пока нет родственников.

Аделаида Уотерхейм прославилась цветочными детективами в возрасте, когда ей уже было пора отмечать половину века, так что внимание публики и писательские туры не вызывали у нее ничего, кроме усталости и скуки. Все, о чем она мечтала, это поскорее вернуться домой к своей истинной страсти – выращиванию цветов и уходу за садом. В выборе гардероба и в выборе хобби Аделаида была истовой англичанкой.

Детективы она начала писать еще в молодости, но острую необходимость продать их ощутила после смерти мужа, не от бедности, а от отчаянного желания занять образовавшуюся пустоту. Но, пока книги пытались забраться на вершину продаж, Аделаида нашла отдушину в таком простом деле, как садоводство, и ошеломительный успех, свалившийся ей на голову, начал становиться помехой для таких более приятных занятий, как, уборка сорняков.

Во время войны Аделаида, как и вся Англия, замерла в тревожном ожидании своей судьбы, но, как только со страны спали оковы ужаса, и начало таять оледенение, охватившее английские души, люди ощутили потребность в приближении весны. В этом то им и помогли цветочные детективы. Смахнув пыль и сажу складов, они вернулись на полки. После второй волны популярности, издатель Аделаиды, Морис Грейвз, конечно же, развернул вокруг романов обширную кампанию. Цветы должны были зацветать по расписанию, систематически кого-то убивать и отправляться на покой до следующего года. Первое время Аделаида наблюдала за успехом с отвращением. Казалось, англичане, привыкшие видеть вокруг себя ежедневные убийства, всего лишь извращенно поддерживают старую привычку, но Морис убеждал ее, что такова суть национального лечения. Издания «Белая лилия, черный яд» побили все возможные рекорды страны, и когда на Аделаиду обрушился ворох открыток не только от преданных поклонников, но и от дальних и близких родственников, она без сожалений сменила дорогую квартиру, оставшуюся от дедушки-магната в Лондоне на сельский, впрочем от того не менее дорогой, особняк в Суррее, куда сейчас и направлялась скорым поездом, предвкушая воссоединение с любимым садом.

Герхард Уотерхейм вышел из купе первого класса, бледный от долгой поездки. Он уже сменил несколько поездов, добираясь с окраины страны. Сначала Герхард пытался читать, затем вздремнуть, затем завести беседу с посетителями ресторана, но те откровенно не желали его слушать, с энтузиазмом они перебивали друг друга в споре.

– Да-да, только редкие виды!

– Мой ладанник очень редкий!

– Все потому что он цветет у тебя раз в год, Милли.

– Мне пришлось засушить для него половину теплицы!

– Тебе придется придумать что-то другое, такую заявку не примут!

Герхард понял, что ему не удастся вклиниться в беседу, он съежился и отвернулся к чашке чая.

– А вы тоже из клуба садоводов? – окликнул его представительный мужчина в отютюженной рубашке и летней, к досаде Герхарда, баснословно дорогой шляпе.

– Садоводов? О нет, я в жизни не вырастил ни одного растения – ответил он.

– Редкость для англичанина. Но, не переживайте, я не донесу на вас в министерство сельского хозяйства.

При словах «министерство» лицо Герхарда приобрело серый оттенок.

– Будьте уж так любезны – выбубнил он – А что, об этом они толкуют? – он кивнул в сторону суетящихся джентльменов и дам.

– О да – мужчина с улыбкой расправил газету – Вот почитайте.

Газета приземлилась под пятно солнечного света и Герхард увидел статью.

– Приглашаем всех садоводов принять участие – прочел вслух он – Особый приз – золотая медаль королевского общества за инновации в ботанике. Конкурс проводится под покровительством леди Эгрет. Особое внимание – редким сортам фуксий, бегоний и флоксов. Приём заявок до 15 июля. Так вот из-за чего вся эта суета.

– К счастью, они так заняты, что вас не слышат – радовался джентльмен – Обозвать золотую медаль от Королевского общества суетой…– мужчина склонил голову – Раньше убивали и за меньшее.

– Бросьте! – заправски вскинул голову Герхард – Еще недавно медали получали на войне. Вот это был повод для гордости!

– Вы воевали? – мужчина посмотрел пристальнее.

– Нет – Герхард с чувством отхлебнул чая, вкус ему совсем не понравился, недостаточно горчил – Были люди и получше меня.

– Я вам сочувствую – джентельмен свернул газету и встав, похлопал Герхарда по плечу – Мы все в этой войне кого-то потеряли – он бросил взгляд на спорящих любителей ботаники и добавил – Неплохо вырастить на опустевшем поле сад.

Джентльмен вышел, а Герхард бросил отчаянный взгляд на часы. Было еще лишь около полудня, а казалось он выехал из Лондона вечность назад, а из Йоркшира и того дольше. Когда поезд наконец прикатил на вокзал в Гилфорд, Герхард имел совершенно жалкий вид, и еще более жалостливое выражение лица, так что водитель долго не хотел пускать его в такси, опасаясь, что пассажиру нечем будет заплатить. В расстегнутой жилетке, мятой рубашке, поддерживая багаж, Герхард вполз в кабину и назвал адрес тетиного жилища в Литтл-Милфорде. Ко времени прибытия к дому Аделаиды Уотерхейм он мог вполне замаскировать свое лицо в салатово-зеленых клумбах ее пышущего сада.

Добрался Герхард уже в потемках. Свернувшись сладко на заднем сиденье, во сне он еще пребывал в объятиях Нелл, пока его не растолкал водитель. Забрав чемодан, Герхард прошел по вымощенной дорожке и с деловитым видом огляделся. Он не удосужился отправить тёте письмо о своем приезде, но дальние родственники из Йоркшира, к которым ему пришлось заглянуть, доложили через тетушку Вайолет, что к дате его прибытия Аделаида уже должна будет вернуться. Однако, в окнах не горел свет, и настроение уставшего за сутки Герхарда, начало лететь ко дну, подобно камню, брошенному с белых утесов Дердл-Дор.