Берегитесь, тетя Аделаида! Загадка синих бегоний - Меривезер Флора - Страница 1

Шелест страниц то и дело нарушал кокетливый шепот с задних рядов читального зала женского клуба «Лаванда и Перо». Шляпы, издали напоминающие засахаренные гипсофилы, склонялись друг к другу, и до Аделаиды доносилась очередная острота про «смертельные розы». Она посильнее вдавила ручку в бумагу, выводя каллиграфическим почерком «С наилучшими пожеланиями от Аделаиды Уотерхейм».

– Не увлекайтесь сортом «Souvenir de Docteur Jamain», мистер Кроуфорд – издала Аделаида вымученный смешок, взглянув на букет кровавых роз на обложке – Как видите, он бывает опасен.

Она протянула мистеру Кроуфорду, пожилому аккуратному джентльмену, подписанный экземпляр.

– Я предпочитаю чайный гибрид Peace – сердечно поднес он к груди шляпу – Хоть это и не совсем патриотично. Для моей жены Элейн – покрепче прижал он книгу – Сама она прийти уже не может.

Аделаида взглянула на него участливым взглядом, и ее лицо чуть смягчилось.

– Мы все предпочитаем мир, мистер Кроуфорд, так что вы не меньший патриот, чем я – улыбнулась она – Давайте я оставлю для Элейн личную подпись.

Под первой строкой Аделаида вывела ещё несколько пожеланий. Подумать только, размышляла она, даже французские черенки прятались от войны в Италии и Турции, чтобы потом, когда придет время, прорасти своими улыбчивыми лицами сквозь маску фашизма. К счастью, садовод Меян предвидел вторжение во Францию и выслал свое детище друзьям. Может в этом и был знак, гадала Аделаида, что с миром еще не кончено, если новому сорту роз судьба позволила спастись и зацвести в уголках самых разных стран. А она превратила душистую флору в орудия убийства и свое факсимиле. Аделаида с неудовольствием постучала пальцами по столу. Да и с двусмысленностью в этот раз явно она переборщила, назвала последнюю наследницу Арджентов Розой, так еще и оставила возле ее тела алый букет. Неудивительно, что читатели почувствовали некоторое удушение. Аделаида мысленно выразила надежду на то, что Элейн Кроуфорд не страдает чем-то вроде астмы.

Попрощавшись с мистером Кроуфордом, она с легким чувством вины взялась за следующую книгу. В уютный аромат ванили, липового чая и старого картона вдруг ворвался насыщенный бриз узнаваемых духов фирмы Bourjois. Аделаида повела носом, досадуя, как возмутительно кто-то нарушил гармонию этого светлого полудня. Она хмуро уткнулась носом в витиеватый росчерк на обложке «Последняя роза из Брамблхолла» и занесла ручку.

– Аделаида! – голос, пропитанный Soir de Paris, настойчиво вытянул ее обратно – Моя дорогая! Неужели это та самая миссис Уотерхейм, которая написала «Белая лилия, черный яд»? А ведь я еще говорила Мюриэл, не может быть, чтобы наша Аделаида писала о ядах! – женщина присмотрелась к стопке свеженапечатанных изданий – И все еще пишешь про трупы в розах? Помню, как твоя матушка рассказывала нам, «Адди нашла утром выпавшего птенца и похоронила его в розовых кустах! Прелесть, что за дитя, она написала ему стихотворную эпитафию».

– Все еще носишь серьги в форме ананаса, Вайолет? Экзотично. Это винтаж? – Аделаида была не не намерена вспоминать истории из своего детства, случившиеся более полувека назад.

– Семейная реликвия – Вайолет Креншоу, великовозрастная дама, похожая на раритетную сахарницу, жеманно поджала в улыбке губы и потянула вниз натянувшееся платье модного оттенка, который впрочем ей не шел.

– Ну и что Мюриэл сказала о ядах?

– Цветы – это вздор! Настоящий яд нужно подавать в фарфоровой чашке, с комплиментом на краешке… – Вайолет стыдливо хихикнула.

– Что ж… – Аделаида откинулась на спинку стула, заметив, что за миссис Креншоу очереди больше нет – Мюриэл всегда была бо́льшим специалистом, чем я. Она могла бы заработать состояние. Подозреваю, внутри у нее растет аконит.

– Ах, Аделаида! – Вайолет Креншоу всплеснула руками – Мюриэл до сих пор уверена, что ее старый садовник был агентом британской разведки! И только потому, что однажды он пришел без калош! Кстати, ты знала, что Генри и Агата, те самые с пуделем и вычурной крышей, вновь переехали? На этот раз к родственникам в Бат! Якобы на время, но ты же знаешь, если Агата говорит временно, это значит навсегда или пока кто-нибудь не умрет и не оставит им наследство.

Аделаида ослабила шейный платок и лениво посмотрела на пейзажи Кента за окном. Отсюда просматривались дачные домики вдоль железной дороги от Ашфорда до Кентберри, в заросших полях яблоней и слив. На заборах сушилось парусниками белье. Прямо перед витриной две женщины в выцветших платьях, весело болтали, пытаясь удержать на руках детей, а на противоположной улице подростки пытались продать прохожим корзинки с клубникой, которая должно быть еще дышала запахом мятной травы. Да, подумала угрюмо Аделаида, и в Кенте война съела поколение. Одна из женщин, удерживая ребенка наклонилась поправить чулок, и Аделаида заметила, что его удерживает прищепка.

– Нет, не слышала – тоскливо повернулась она обратно к Вайолет, главному Кентскому антиквариату – Не все новости нашей многочисленной родни доходят до Суррея, Вайолет – в душе Аделаида не преминула добавить «К счастью».

– Какая жалость! – неверно истолковала ее слова Вайолет – Такие маленькие расстояния, и так долго идут телеграммы! Хорошо, что ты встретила меня…

Вайолет принялась рассказывать что-то о последних новостях их родни в Йоркшире, но Аделаида слушала в пол уха. Ее родственница была из так называемых Тетушек из Челтнема, которые, завтракая, почитывали The Lady за садовым столиком с вышитой скатертью, не снимая перчаток, и верили, что мир спасет хорошее образование, прямая походка и серебряные ложки. Конечно, сразу после того, как им в магазины вернут лимон. Аделаида мельком взглянула на столик с чаепитием за спиной Вайолет, для полноты картины там среди пожилых жен докторов и вдов землевладельцев не хватало только пуделя с бантом. Аделаида усмехнулась, она могла бы увековечить эту сельскую гравюру в новом романе, обозвав ее «Они ненавидели “измы”», но разве она будет так жестока к своим читателям.

– А ты все еще в Клубе? – Аделаида кивнула на дам, получив свои долгожданные автографы, они обсуждали книгу.

Аделаида, надеялась, что книгу, а не оказавшееся поводом для бульварных насмешек, неудачное название. Не стоило ей рассуждать так категорично, в конце концов и к ней на колени запрыгнул этот самый «пудель». Даже самая далекая от литературы публика посчитала, что Аделаида Уотерхейм скатилась в клише, а дерзкая и прогрессивная молодежь уже переиначила название на «Последнюю занозу из Брамблхолла».

– Ну конечно! Я же секретарь художественной комиссии – Вайолет выпятила грудь – Впрочем, Герхард я слышала, направляется к тебе в Литтл-Милфорд, он тебе все расскажет.

– Герхард? – суровое, прекрасно сохранившееся лицо Аделаиды, не изменило своего выражения – Должно быть ты что-то путаешь, Вайолет.

– О нет! Разве ты не слышала? Нелл Уинтер недавно рассталась с ним – миссис Креншоу округлила глаза – Да еще эта неудачная стажировка в министерстве сельского хозяйства. Подумать только, такая кроткая птичка как Нелл не смогла выдержать нашего Герхарда и сбежала с каким-то сыном фабриканта – ее голос опустился до шепота – Я слышала, отец его сколотил состояние во время войны, вот же…В общем, Герхард сейчас не в самом бодром расположении духа – она склонилась ближе и Аделаиду накрыла волна «Вечера в Париже» – Если не сказать в раздрае. Поехал залечивать раны к любимой тете.

Отодвинувшись, Аделаида выпуталась из вуали индольно-пудровых нот, и чуть было не спросила, кто эта тетя. Она затянула обратно на шею шарф и расправила твидовый костюм.

– В таком случае – с вежливой улыбкой бросила она в сумку ручку – Мне следует поспешить обратно в Суррей и успеть принять Герхарда на чай.

– О, я думаю, он останется не только на чай – заверила ее Вайолет.