Мара. Дикарка для принцев Востока - Дашкова Ольга - Страница 9

– Идем, – сказала она, вставая. – Мы не повернем назад. Не теперь.

Лес, казалось, ответил ей – где-то вдали раздался звук, похожий на низкий стон, от которого кровь застыла в жилах. Мара сжала нож крепче.

Она не знала, что ждет впереди – тени, звери, люди или что-то иное. Но одно она знала точно: она не станет добычей. Ни для Кебера, ни для леса, ни для судьбы, которую ей навязывают.

Она – Мара, дочь Великих Гуров, и этот лес станет началом ее легенды.

Воздух был тяжелым, пропитанным запахом сырого мха, прелой листвы и чего-то неуловимо древнего, почти живого. Высокие кроны, сплетенные в непроницаемый полог, заглушали утренний свет, и лес казался застывшим в вечных сумерках.

Каждый шаг девушки сопровождался хрустом веток, шорохом листвы и глухим стуком ее собственного сердца. Она сбежала из крепости, пересекла границы земель Великих Гуров, и теперь весь мир – или хотя бы этот лес – принадлежал ей.

Ничего страшного, убеждала себя Мара, поправляя мешок на плече. Это просто деревья, мох, тени. Ничего такого, что могло бы остановить дочь Великих Гуров, иначе это будет полный позор.

– Правда, Бес? – шепнула Мара, бросив взгляд на пса, который шел рядом, с трудом протискиваясь между стволами. – Это просто лес. Хильда напридумывала всякого, чтобы напугать меня, как в детстве. Тени, духи, вой – чушь! Мы с тобой сильнее любых сказок.

Бес не ответил, лишь тихо зарычал, настороженно оглядываясь по сторонам. Его уши шевелились, улавливая каждый звук – шорох листвы, далекий треск ветки, странный свист, похожий на дыхание ветра, но слишком ритмичный, слишком… осознанный.

Пес то и дело останавливался, принюхиваясь, его шерсть вставала дыбом, а хвост напряженно подрагивал. Мара нахмурилась, заметив его беспокойство, но отмахнулась, упрямо вздернув подбородок.

– Ну что ты дергаешься? – буркнула девушка, переступая через корень, похожий на скрюченную руку. – Это просто лес. Мы с тобой лазали по пещерам Хильды, гоняли кабанов в долине, пугали деревню. Что нам какие-то тени?

Но слова прозвучали не так уверенно, как ей хотелось. Лес был другим – не таким, как те, где она охотилась с братьями или пряталась от стражи. Здесь каждый звук казался живым, каждый шорох – шепотом, а тени между деревьями шевелились, словно следили за девушкой.

Мара постоянно сжимала рукоять ножа на поясе, пальцы дрожали, но не от страха, а от усталости. Бессонная ночь, бегство через поле жатки – все это давало о себе знать. Ноги налились свинцом, веки отяжелели, а в груди нарастала тяжесть, как будто лес высасывал из нее силы.

Она остановилась у огромного дерева, ствол которого, покрытый зеленоватым мхом. Его корни, выступающие из земли, образовывали подобие укрытия, похожего на пещеру, в которой можно было спрятаться.

Мара тяжело вздохнула и опустилась на мох, мягкий и влажный, как губка. Бес тут же лег рядом, его теплая шерсть коснулась бедра, девушка невольно улыбнулась, потрепав его по загривку.

– Ладно, признаю, я устала, – пробормотала, развязывая мешок. – Но это временно. Мы просто отдохнем, поедим, а потом – снова в путь. Слышишь, Бес? Никаких Кеберов, никаких цепей. Только мы с тобой и мир, который ждет, когда я его покорю.

Она достала бурдюк с водой, сделала несколько жадных глотков, чувствуя, как прохлада растекается по горлу, смывая пыль и горечь жатки. Затем достала кусок вяленого мяса и лепешку, завернутую в ткань.

Отломив половину, она протянула мясо Бесу, который осторожно взял его зубами, но взгляд продолжал блуждать по лесу, словно он ждал, что из тени вот-вот что-то выскочит.

– Ешь, ворчун, – сказала Мара, жуя лепешку. – Если там и есть тени, они не посмеют нас тронуть. Ты же мой грозный зверь, верно? Один твой рык – и любой монстр сбежит в Сумеречную долину.

Бес фыркнул, проглотив мясо, но уши его оставались прижатыми, а взгляд – настороженным. Мара покачала головой, откинувшись на корень дерева.

Мох был прохладным, но уютным, а тепло лежавшего рядом Беса успокаивало. Усталость накатывала волнами, веки слипались, девушка, сама того не замечая, устроилась поудобнее, прижавшись к теплой шкуре пса.

От его шерсти пахло лесом, землей и чем-то родным, что напоминало ей о доме – о матери, о братьях, о карте над кроватью. Она пробормотала, закрыв глаза:

– Только на минутку, Бес… Передохнем немного…

Сон накрыл как волна, утягивая в свои глубины. Но это был не тот кошмар, что мучил ее ночью, с ледяными глазами Кебера и звоном цепей. Этот сон был другим – жарким, ярким, почти осязаемым.

Она стояла посреди пустыни, где в зените висело огромное раскаленное солнце, заливая все вокруг ослепительным светом. Песок под ногами был мелким и горячим, он обжигал даже сквозь сапоги, а воздух дрожал от зноя, искажая очертания мира.

Вокруг простиралось бесконечное пространство – золотое, безжалостное, с холмами, похожими на застывшие волны. Мара щурилась, прикрывая глаза рукой, но жар проникал сквозь кожу, в легкие. Девушка чувствовала себя маленькой, почти ничтожной перед этой необъятной силой природы, но в то же время живой, как никогда.

Вдалеке послышался звук – ритмичный, тяжелый, как шаги великана. Мара обернулась и замерла.

По пустыне двигалась длинная вереница странных зверей, которых она никогда не видела. У них было по два горба, покрытых бурой шерстью, и длинные шеи, покачивающиеся в такт шагам.

На спинах зверей громоздились тюки, укрытые пестрыми тканями, а рядом шли люди – высокие, закутанные в длинные одеяния, скрывающие тела от песка и солнца. Их лица были закрыты, виднелись только глаза – темные, глубокие, словно колодцы, полные тайн.

Они смотрели на Мару, но не с угрозой, как Кебер, а с любопытством, смешанным с чем-то необъяснимым, почти священным.

Один из них, тот, что шел впереди, остановился. Его глаза – голубые, яркие, с золотистыми искрами – впились в Мару, и она почувствовала, как дрогнуло ее сердце. Не от страха, а от странного притяжения, как будто этот взгляд был нитью, связывающей ее с чем-то большим, чем она сама.

Он поднял руку, и ткань, скрывавшая его лицо, слегка приоткрылась, обнажив резкие черты – скулы, словно высеченные из камня, полные губы дрогнули в едва заметной улыбке. Мара хотела подойти к нему и спросить, кто он такой, но песок под ногами зашевелился, и она почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Кто ты? – выкрикнула, но ее голос потонул в шуме ветра.

Рядом появился второй мужчина на черном коне. Его лицо тоже было скрыто, глаза темные, но с оттенком стали – смотрели на нее с властной уверенностью. Он ничего не сказал, лишь наклонил голову, его конь фыркнул, ударив копытом. Песок взметнулся в воздух, закружился вихрем, и Мара почувствовала, как ее тянет куда-то вниз, в жаркую, душную тьму.

В ноздри ударил сладковатый запах – пряный, почти одурманивающий, как травы Хильды. Она хотела закричать, но горло сдавило, а тело стало невесомым, словно она падала в бездну.

Двое мужчин смотрели на нее, их глаза горели, как звезды в ночи, и в их взглядах была не угроза, а обещание чего-то дикого, необузданного, манящего. Мара протянула руку, пытаясь коснуться их, но песок сомкнулся над ней, и все исчезло.

Истошный крик разорвал сон, как лезвие – ткань.

Мара распахнула глаза, грудь вздымалась, сердце колотилось так, словно хотело вырваться из груди. Она лежала на мху, прижавшись к Бесу, чья шерсть была влажной.

Пес вскочил, низко и угрожающе зарычав, его горящие глаза были устремлены в темноту леса. Пронзительный и полный ужаса крик эхом разносился среди деревьев, но теперь он стих, оставив лишь гнетущую тишину.

– Что это было? – прошептала Мара, хватая нож и вставая. Ноги дрожали. – Бес, ты слышал? Это не зверь… Это человек?

Пес зарычал громче, его клыки сверкнули в слабом свете, пробивающемся сквозь кроны деревьев. Мара сжала нож, обшарили лес взглядом. Тени шевелились, но теперь она была уверена, что это не игра света.