Твой номер один - Саммер Катя - Страница 12

– Все-таки в тайне от папочки подрабатываешь горничной? – слышу смешок после его слов и невольно стискиваю кулаки. – Я знал, что не мог ошибиться в вас, мисс Филатова.

Пусть я и выгляжу глупо, игнорируя двухметровую тушу рядом с собой, но не оборачиваюсь из принципа. Продолжаю собирать острые осколки в наполовину уцелевшую чашку, которые и без меня, судя по всему, уберут.

– Встанешь? А то люди могут подумать, что ты мне в ноги кланяешься, – лишь сейчас понимаю, что говорит он на родном французском. Только на нем его голос звучит так мелодично и завораживающе. Ага, пока не вдумываешься в смысл слов.

– Плевать мне, что они подумают, – шиплю принципиально на русском, но Де Виля это не смущает. Он настойчиво тянет меня за локоть к себе, быстро объясняется с официантами, чтобы, если возникнут проблемы, записали ущерб на его счет, а потом ведет меня в дальний угол и усаживает за столик.

На котором лежит моя бейсболка. Та самая, которую я потеряла на крыше.

– С чего ты решил, что я буду ужинать с тобой? – с вызовом смотрю на него снизу вверх, пока его макушку, точно нимб, подсвечивают потолочные лампы. Это чертовски обманчивое впечатление.

– А ты видишь другие свободные столики?

Я вижу его большие руки, которыми он упирается в спинку стула напротив. Пару лишних раз моргаю, чтобы прийти в себя. Мне не нравится то, что со мной происходит. Рядом с Алексом Де Вилем я превращаюсь в неуклюжую заторможенную коалу. Я видела их в передаче про Австралию – они милые, но странные. Жаль, только по телевизору видела, а не вживую, всегда времени не хватало съездить на остров Филиппа.

– Тебе что-нибудь принести? – говорит вполне дружелюбно, но я везде ищу подвох.

– Я могу сама…

– Лучше не надо, – он улыбается в тридцать два зуба! А я замечаю, что в нашу сторону все еще поглядывает народ и трусливо натягиваю бейсболку на голову.

Откидываюсь назад, скрещиваю руки на груди.

– Лосось. И салат. Греческий, – выдаю отрывисто.

Де Виль, кивнув, молча уходит добывать еду, а я медленно, но верно успокаиваюсь, продолжая наблюдать за ним украдкой. За тем, как он почесывает подбородок, выбирая кусок свежей рыбы у гриля, где ее могут зажарить. За тем, как ему пытаются угодить, стоит тому нахмурить брови. За его спокойными жестами, которые противоречат моему представлению о нем – все знают Алекса Де Виля как чрезвычайно эмоционального и вспыльчивого теннисиста. Жесткого, вредного и даже злобного. Сейчас он не такой, и я не совсем уверена, какой из них настоящий Алекс.

Но я должна извиниться перед любым из них. Чтобы перестать чувствовать вину – так я решаю. Я ведь именно поэтому думаю о нем, правда? Сразу после меня отпустит.

– Бон апети, – желает мне приятного аппетита на французском, в очередной раз застав меня врасплох, потому что я уплыла глубоко в свои мысли. По рукам и ногам бегут мурашки, и я сильнее обнимаю себя.

Ненавижу французский. Ужасный язык. Учила его, потому что моим первым тренером в академии был француз.

Алекс молча приступает к ужину и довольно быстро уминает говяжий стейк с овощами. Пока я лишь слегка ковыряю вилкой салат – кусок в горло не лезет.

– Извини-меня, – выдаю в какой-то момент скороговоркой, пока не успела передумать.

– Прости, что? – невинно уточняет Алекс, с любопытством разглядывая мое пылающее лицо.

Посылаю ему убийственный взгляд из-под козырька кепки.

– Извини. Меня. – мой голос похож на скрежет гвоздя по стеклу. Ненавижу извиняться!

– За что именно я должен тебя извинить?

Судя по самодовольной ухмылке, ему просто хочется надо мной поиздеваться. Не может просто так принять мой «пардон»?

– За выходку с твоим поло. Это было глупо. Извини.

Алекс задерживается на мне взглядом темных глаз. Мне приходится не моргать и не дышать, чтобы не выдать, как не по себе становится от его пристального внимания. А когда он в ответ просто пожимает плечами, я делаю несколько лишних вдохов и начинаю болтать без остановки.

– Но, возможно, это было даже к месту. Если Холлиуэлл сейчас вылетел, ты можешь выиграть турнир и стать первой ракеткой мира. Все только и будут говорить о том, как ты поборол это проклятье «вечно второго» и…

– Холлиуэлл вылетел? – удивляется Де Виль.

– Да, – киваю. – Как будто ты не следишь за ним…

– Нет. Я не читаю новости во время турниров. Артур фильтрует их для меня. Там обычно…

Он не успевает договорить, но я понимаю, что имеет в виду. Обычно об Алексе Де Виле пишут либо плохо, либо никак. А не успевает, потому что нас крайне внезапно оглушает противный завывающий звук.

– Пожарная тревога? – спрашиваю я, озираясь по сторонам, но не двигаюсь с места.

– Пошли, – а Де Виль уже берет меня за руку, как будто это для него привычное действие, и без лишних слов тянет за собой.

Алекс

Под раздражающий барабанные перепонки ор сирены я веду нас с барби по эвакуационным знакам мимо кухни на лестницу первого этажа. Действую на инстинктах, думать обо всем буду потом. Никаких резких движений, быстро ориентируюсь в пространстве, оцениваю обстановку. Крепче сжимаю маленькую ладонь в своей руке на поворотах до тех пор, пока мы не упираемся в дверь.

Толкаю ее, вечерний воздух бьет прохладой в лицо и… выдох. Теперь можно осмотреться, понять, что мы на заднем дворе отеля, и выдохнуть.

Все еще не отпуская руку Филатовой, свободной подкидываю зеленое яблоко, которое схватил по пути, потому что не успел прикончить овощи на ужин. Она молчит все это время. В шоке? Еще бы нет. Я сам с трудом осознаю, что творю, но это кажется важнее и выше дурацких споров и противостояния. Все потом. Вместе с ней, уже никуда не спеша, обхожу здание и выглядываю из-за угла – у главного входа целая куча народа и толпа папарацци.

– Туда, – указываю в противоположную сторону, накидывая капюшон. Недалеко, насколько помню, был сквер, где можно переждать какое-то время и остаться незамеченными. Тем более на девчонке бейсболка – сойдем за неприметную пару.

– Куда ты меня ведешь? – пройдя целый квартал, наконец, подает она голос. И даже вырывает руку, оказавшись в тихом проулке, куда лишь отдаленно доносятся звуки аварийки приближающихся пожарных машин.

Я только сейчас замечаю, что она тяжело дышит – да, поспеть за мной довольно непросто.

– Можешь вернуться, если хочешь попасть в вечерние новости. Понравилось там? – довольно резко отвечаю ей, потому что все еще на взводе.

Спрятав руки в карманы, смотрю на выглядывающую из-под козырька бейсболки блондинку. Дерзкая Аня. Воинственно настроена, будто я похитил ее, а не пытался спасти. Судя по сверкающему в свете фонарей взгляду, она тоже видела наши совместные фото. О да, вчера, помимо Артура, мне их не сбросил только… мой младший брат. Потому что я успел кинуть его в блок за дебильные приколы. Временно.

Он утонул в слюнях восторга от «моей новой подружки», чтоб его.

– Это же, скорее всего, ложная тревога, – барби недовольно стучит носком кеда по земле, скрестив руки на груди. – Можно было и не бежать сломя голову…

– Знаешь, сколько людей каждый год погибает в пожарах, следуя твоей логике?

Ее брови взлетают вверх.

– Любишь статистику и жуткие видео с GoPro от первого лица? – звучит наигранно бодро и с фальшивой усмешкой. Мисс Филатова пытается достойно мне отвечать, что похвально, но я же вижу, что она, одетая в одну футболку, уже дрожит от холода. Сильнее обнимает себя, пытаясь скрыть мурашки, бегущие по рукам.

– Нет, дед из пожарных, – отвечаю, пристально наблюдая за ней, испытывая прямым взглядом. Мог ведь оставить ее на растерзание фотографов, мог вообще не тащить за собой, пусть бы сама спасалась. Или оставалась в ресторане, какое мне дело до нее? – Когда в детстве он водил меня в кино, ведро попкорна я получал, только если наизусть рассказывал все аварийные выходы.

Видимо, есть какое-то, раз делюсь личным, о котором даже в интервью никогда говорю.