Гнев Безумного Бога (ЛП) - Фейст Раймонд Е. - Страница 50

— Выслушайте меня! — крикнул Тецу.

Тецу из дома Минванаби разрывался на части. Он был воспитан не так, как любой другой наследник власти в Империи. Дом Минванаби был одним из пяти великих домов Империи, и его место среди правящей элиты было обеспечено еще до его рождения. Но история всегда ставила Минванаби в подчиненное положение по отношению к их кузенам из дома Акома, рода Императора. Сколько он себя помнил, Тецу из Минванаби строил заговоры и плел интриги, чтобы подняться на высшую возможную позицию в Высоком Совете, и какие бы убийственные фантазии ни посещали его о золотом троне, он держал их при себе, ибо он был, в конечном счете, цурани.

Но сегодня его потрясло до глубины души.

Сегодня был его первый день управления Высоким Советом от имени Императора.

Сегодня он покинул императорскую резиденцию в старых владениях Акома, где за долгим завтраком Свет Небес поведал ему вещи, от которых любой здравомыслящий человек пришел бы в смятение.

Ему был дан мандат Императора, и какие бы честолюбивые мечты ни терзали его по ночам, при свете дня он отбрасывал их прочь.

Ибо он был, в конечном счете, цурани.

— Внимайте мне! — прогремел Стратег, и наконец в зале воцарилась тишина.

Он обвел взглядом собравшихся правителей и продолжил:

— Сегодня я говорил со Светом Небес. Благодаря искусствам Всемогущих меня перенесли сюда. Моя первая обязанность — передать его пожелания всем собравшимся.

Он сделал паузу.

— Моя вторая обязанность — напомнить вам о покушении на его особу в этих стенах.

Зал замер. Для элиты Империи не существовало более ужасного события, чем посягательство на жизнь Императора — божественного благословения для Цурануанни.

— Внемлите словам Света Небес! — возгласил Стратег. — Армии призваны! Печать Войны разбита! Империя вступает в войну с расой дасати!

Азулос из Кечендавы выкрикнул:

— Где эти… дасаги? Я не слышал о таком народе!

— Дасати, — поправил Стратег. — А что касается того, где они обитают… внемлите словам Всемогущего Аленки, говорящего от имени Ассамблеи и Света Небес.

Старый маг стоял рядом с троном Стратега, ожидая своего момента, чтобы заговорить. Он медленно прошел в центр зала и огляделся, по-видимому, узнавая каждое лицо в зале.

— Позвольте мне рассказать о дасати, — начал старый маг.

Почти час он подробно излагал все известные сведения о потенциальных захватчиках, дополняя ранние предупреждения, переданные Мирандой Императору и Высшему Совету. Те правители, кто присутствовал при первом докладе, слушали с мрачной сосредоточенностью, а те, кто слышал об этом впервые, выражали недоверие и замешательство.

Сначала в зале раздавались перешептывания и вопросы, но к концу повествования Аленки лидеры Империи сидели в гробовом молчании, полностью убежденные. Впервые за всю историю Цурануанни над ними нависла столь страшная угроза — враг более могущественный, более безжалостный, столь же решительный и обладающий армией, превосходящей их собственную.

Стратег поднялся.

— Благодарю Всемогущего Аленку за его хладнокровное изложение фактов. А теперь — я говорю от имени Империи!

Эти церемониальные слова заставили всех правящих лордов и леди Высшего Совета устремить на Стратега все свое внимание, ибо они означали, что дальнейшие слова будут сказаны не ради личной славы, чести дома или выгоды, но исключительно во благо всех наций.

— Все мы связаны клятвой Империи и Свету Небес, — продолжал Стратег, — и на меня возложена тяжкая ноша ведения этой войны. Сегодня будут изданы указы. Двадцать пять домов, чьи правители получат распоряжения по окончании собрания, перейдут под командование региональных…

Оглушительный грохот и ударная волна, будто от взмаха гигантской руки, швырнули Аленку через весь зал. Старый маг тяжело рухнул на пол и проскользил добрый десяток ярдов, его тело обмякло, как тряпичная кукла.

Над мраморным полом зала Высшего Совета зависло пурпурное энергетическое овальное поле. Из его мерцающих глубин хлынул отряд воинов в черных доспехах с золотой окантовкой, выкрикивая невнятные слова на чужом языке. Они без раздумий бросились к ближайшим цуранийским аристократам, сверкая клинками.

Церемониальные мечи и шелковые мантии аристократов оказались бесполезны против смертоносной эффективности атакующих. Знать Цурануанни гибла под ударами, словно скошенная трава. Императорская Гвардия в зале отчаянно защищала правителей, но даже эти элитные воины быстро оказались подавлены и перебиты. За полминуты четверть присутствующих в зале уже лежали мертвыми или умирающими.

Пока воины дасати наводняли дворец, из тени дальнего коридора — того, что редко использовался чиновниками для переноса документов из зала заседаний в административное крыло — появилась одинокая фигура. Она подошла к Аленке, лежавшему без сознания, возможно, уже умирающему от внутренних повреждений. Фигура склонилась над старым магом, и на ее лице появилось выражение притворного сожаления. Затем она подняла ногу и каблуком сандалии раздавила гортань старика, убедившись, что первый из многих Всемогущих Империи сегодня мертв.

Резкий шаг вниз едва не заставил его потерять равновесие. Тело Винтакаты, ставшее теперь вместилищем Лесо Варена, страдало хромотой, что невероятно раздражало мага. Пока он не найдет безопасное место, где сможет заняться своей тёмной магией и создать ритуал для перехода в новое тело, ему приходилось мириться с этим несовершенным сосудом.

Его губы растянулись в улыбке при виде криков и крови. Он с наслаждением наблюдал, как доблестные правители Цурануанни гибли, словно беспомощные дети, под ударами гвардейцев ТеКараны, вырезавших каждого встречного человека. Лёгким взмахом руки он активировал заклинание маскировки, чтобы воины дасати по ошибке не обратили свои клинки против него. Варен был уверен: несмотря на все договорённости с Жрецами Смерти на Омадрабаре, вряд ли кто-то потрудился предупредить этих солдат «не трогать дряхлого хромого старика в чёрной мантии».

Хотя смерть и была излюбленным инструментом его тёмных искусств, Варен, при всей его привычке к крови и боли, находил это массовое убийство куда менее занимательным, чем если бы дворец штурмовали люди. Тревожные колокола уже звонили, и новые отряды Императорской Гвардии, лучших воинов Империи, бросались в зал, лишь чтобы погибнуть, как котята, нападающие на льва.

«Нечестно», — подумал Варен. В этом мире дасати были попросту слишком сильны.

Однако он с интересом отметил, что некоторые из первых атакующих уже проявляли признаки того странного опьянения, которое он наблюдал у того самого симулякра — их первопроходца в этот мир. То прелестное создание вспыхнуло как факел, проведя слишком много времени под местным солнцем.

Варен задался вопросом, поймёт ли он когда-нибудь природу этих миров — разницу уровней жизни, тепла и света, ту энергетическую магию, что так увлекала здешних Всемогущих. Его самого подобные изыскания интересовали мало, разве что аспект жизни, да и то лишь когда он поглощал её умирающие энергии.

На мгновение он задумался о полезности фанатиков. Цурани, до последнего мужчины и женщины, готовы были умирать за Императора (который, как он предполагал, находился где-то далеко). А гвардейцы ТеКараны и вовсе были обречены, даже выжившие в этой резне вскоре падут жертвой избытка энергии этого мира.

Интересно, они просто рухнут замертво или вспыхнут, как тот симулякр? Жаль, что не удастся задержаться и понаблюдать.

Варен оглядел зал, превратившийся в настоящую бойню, где кровь покрывала каждый камень. Его позабавило, что часть крови была оранжевой — значит, несмотря на подавляющее превосходство в силе, дасати всё же получали повреждения, уничтожая правящую элиту Цурануанни.

Императорские солдаты всё ещё прибывали, но Варену уже наскучило наблюдать за чужими убийствами. Он развернулся и заковылял обратно по коридору в административное крыло дворца. Проходя мимо первого кабинета, того, где трудились чиновники Первого Советника, он заглянул внутрь, чтобы полюбоваться собственным творением. Дюжина придворных чинов лежала в неестественных позах, на лицах некоторых всё ещё застыла предсмертная агония. Вот это, подумал он, настоящее искусство смерти!