Гнев Безумного Бога (ЛП) - Фейст Раймонд Е. - Страница 36

Но лишь оказавшись внутри дворца, Накор впервые увидел нечто, напоминающее изящное искусство — если можно было так назвать жуткие фрески, изображавшие убийства, пытки, казни и массовые жертвоприношения во славу Темного Бога. Если в этих росписях и присутствовала повествовательная линия, Накор не смог её уловить, но почувствовал, что данный раздел посвящён какому-то великому завоеванию прошлого.

На протяжении всего пути, следуя за Мартухом и Хиреа, Накор периодически замечал изображения, которые принял за образ самого Темного Бога. Его фигура представала в виде безликой тени, лишённой каких-либо отличительных черт или атрибутов. Учитывая тщательную проработку остальных элементов фресок, это казалось странным. Воины были изображены со стилизованной точностью — с непропорционально большими головами, чтобы показать их древние шлемы, каждый с уникальным дизайном (ныне заменённые нагрудными значками). Мечи тоже отличались от современных, как и боевые штандарты. Жертвы же были изображены сложенными, как дрова, после принесения в жертву Темнейшему.

На других фресках изображались бесконечные вереницы пленников, шествующих к гигантской яме, чтобы быть сброшенными вниз — новые жертвы для Темнейшего. По мере приближения к цели, Накор заметил, как темы росписей смещались в сторону военной тематики: всё те же могущественные воины на службе у Темнейшего, ведомые ТеКараной и его Каранами к триумфу над различными чуждыми расами.

Но это не было простым прославлением побед, размышлял Накор. С тех пор как он встретил Пага, ему довелось побывать во многих мирах, изучить почти все цивилизации Мидкемии, сталкиваться с воинственными обществами, даже теми, где воинственный дух был в крови. Но нигде он не видел, чтобы страдания и боль возводились в культ, как здесь. Это напомнило ему рассказ Каспара о видении в Павильоне Богов, когда Калкин (также известный как Бан-Ат, Бог Воров) впервые показал ему дасати. Эти люди находили боль забавной, а страдания — смешными. За всю свою долгую жизнь Накор не встречал более извращённого взгляда на жизнь и смерть.

Нет, — мысленно поправил он себя, достигнув цели. Здесь прослеживалась общая идея. Вся жизнь — это страдание, ведущее к смерти, и единственный вопрос в том, будешь ли ты мучителем или жертвой. И вот у входа в Зал Воинов его взгляд уловил странное, выбивающееся из общего ряда изображение. В углу фрески был изображён Ничтожный в одежде целителя, подающий чашу воды страждущему.

Эта деталь казалась настолько незначительной, почти случайной, что могла бы сойти за недоразумение, если бы не крошечный символ под фигурой Ничтожного, почти незаметный при беглом взгляде. Увидев его, Накор едва не замер на месте. Этот знак по всем законам разума не должен был существовать в этой вселенной, уж тем более — украшать стену дворца. С трудом подавив потрясение, хитрец ускорил шаг — малейшее отклонение от роли простого слуги могло стоить ему жизни.

Зал, в который они вошли, был огромным и утилитарным — ни единого украшения на стенах. Массивные серо-черные камни мерцали энергией, ставшей для Накора почти привычной, хотя он все еще не находил слов, чтобы описать это зрелище.

Ряды скамей заполняли пространство, на них сидели с десяток юношей в ожидании вызова. Вокруг толпились воины — отцы, наставники, братья по оружию, — напутствуя молодых бойцов и призывая их стяжать славу своим домам и обществам. Ни на одном лице Накор не увидел и тени сожаления — лишь гордость за тех, кого избрали служить ТеКаране.

Бек сидел один у дальней стены, достаточно далеко, чтобы короткий разговор не был подслушан. Оглядев зал, Накор заметил, что некоторые из новобранцев имели при себе Ничтожных.

— Им разрешено брать слуг? — тихо спросил он.

— Да, — ответил Хиреа, — но ты же не думаешь…

— Именно так, — перебил Накор. — Я должен.

Их спор прервало появление Жреца Смерти в сопровождении двух дворцовых стражников.

— Я узнаю знаки Опустошителей и Садхарин, — произнес жрец, обратив взгляд на Бека. — Но на тебе нет знака. К какому обществу ты принадлежишь?

Прежде чем Бек успел ответить, Мартух сказал:

— Он мой оруженосец. Зовут Бек.

— Садхарин. Из какого дома?

Ситуация стремительно осложнялась — никто не предполагал, что гостям из первого мира придется выдерживать подобный допрос.

— Лангорин, — ответил Мартух.

Брови жреца едва заметно дрогнули.

— Твое имя?

— Мартух, — последовал ответ, сопровождаемый едва уловимым наклоном головы — настолько почтительным, что граничил с дерзостью.

— Ты известен даже здесь, Мартух из Лангорина. Это твой сын?

— Нет, — быстро ответил Мартух. — Он из семьи Ничтожных.

Накор задумался: не пытается ли Мартух таким образом добиться отстранения Бека?

Жрец казался озадаченным, в его взгляде читались любопытство и недоверие.

— Как это возможно?

Мартух посмотрел на Бека таким взглядом, что было ясно — он приказывал юноше внимательно следить за развитием легенды. Накор знал: хоть Бек порой казался одержимым до простоты, глупцом его назвать было нельзя. Жестокий, кровожадный, находивший удовольствие в чужих страданиях, но отнюдь не глупец.

Короткий взгляд Бека дал понять карлику-игроку, что тот последует версии Мартуха.

— Я нашел его во время охоты, — начал Мартух. — Мой младший оруженосец, сын старого товарища, загнал его в угол. Но Бек стащил его с седла, выхватил меч и убил.

— Впечатляюще, — изменилось выражение лица Жреца Смерти.

— Это еще не все. К моменту моего прибытия он уже зарубил этим мечом второго Рыцаря Смерти и тяжело ранил третьего. Стоял, вызывающе ухмыляясь, без тени страха, будто приглашая нас на смертный бой. В тот миг я понял, что должен взять его к себе, подготовить для особой роли. Теперь ясно, почему сама судьба свела нас — Темнейший отметил его для высшего предназначения.

— Очевидно, — процедил Жрец Смерти. Почти незаметный жест пальцем — и ближайший стражник рванулся к Беку.

Рука стража молнией опустилась к эфесу меча. В едином движении клинок вынырнул из ножен, описывая смертельную дугу к шее Бека.

Но прежде чем лезвие успело освободиться, Бек сместился вправо, выхватывая собственный меч. Один точный удар — и его клинок пронзил живот стража, пробив доспех насквозь, так что острие показалось из спины.

Мартух и Хиреа отступили, чтобы выхватить свои мечи, в то время как Накор отошёл в сторону, пока его игнорировали, но он был готов защищать себя и Бека любыми «трюками» из своего арсенала.

Но к всеобщему удивлению, Жрец Смерти скомандовал:

— Стой!

Второй стражник замер в боевой стойке, но не атаковал.

Бек оскалился в ухмылке Жрецу:

— Испытание?

— Впечатляюще, — повторил Жрец, переводя взгляд на Мартуха. — Вы не первый глава дома, приукрашивающий подвиги воина, чтобы стяжать славу своему роду и сообществу. Ваш рассказ казался мне неправдоподобным, но теперь…

Он бросил взгляд на Бека, легко выдернувшего меч из тела убитого, и добавил:

— Я верю, что этот юноша, с мечом, который впервые взял в руки той ночью, убил двоих…

— Троих, — поправил Мартух. — Раненый умер вскоре после.

— …троих ваших Рыцарей Смерти. — Жрец повернулся к Беку: — Встань.

Бек поднялся во весь рост, если сидя он выглядел внушительно, то теперь его облик удвоился в грозности. Дасатийский облик сделал его даже крупнее и опаснее, чем в человеческой форме.

Мартух заметил:

— Это была более чем честная сделка. Он стоит дюжины воинов.

— Этот, я думаю, быстро пойдёт вверх, — произнёс Жрец Смерти. Он бросил взгляд на Накора. — Это Прислужник Бека?

— Да, — ответил Мартух. — Я отдал ему эту вещь некоторое время назад.

— Идём со мной, — сказал Жрец Смерти Беку, и Накор последовал за юношей.

Молча, Накор вознёс краткую молитву любому доброму богу, который мог бы случайно услышать. На мгновение он оглянулся через плечо на Мартуха и Хиреа, затем последовал за своим странным юным спутником прямо в самое сердце зла.