Гнев Безумного Бога (ЛП) - Фейст Раймонд Е. - Страница 30

Продолжая красться, он наконец выбрался на возвышенность над лагерем и ускорился по тропе, надеясь, что она ведет к перевалу через пики и вниз, к ждущим кораблям.

На востоке небо уже светлело, и Джим понял, что до рассвета осталось меньше часа. Он почувствовал облегчение — всю ночь он провёл на восточном склоне пиков, не зная, куда спускаться. Тропа, по которой он шёл, вела через перевал, но на восточной стороне быстро сузилась настолько, что продолжать путь в темноте значило рисковать сорваться в пропасть.

Он находился чуть выше границы леса, и в слабом свете убывающих лун перед ним расстилалось лишь море верхушек деревьев. Где-то там внизу должен быть путь к берегу, но сейчас, без достаточного освещения, двигаться дальше было бы безумием.

Терпение не было врождённым качеством Джима Дашера — от природы он был порывист и склонен к риску. Но за годы он научился направлять эти черты в нужное русло. Теперь он действовал быстро и решительно, но не бездумно. А сейчас ему нужно было подумать.

Наследник традиции служения короне и простым жителям Крондора, он рано усвоил, что сложные решения редко принимаются в удобный момент. Жизнь редко считается с нашими планами.

Джеймс Дашер Джеймисон редко предавался размышлениям, но иногда всё же задумывался о своей роли в великой игре и о том, удастся ли ему когда-нибудь понять своё истинное предназначение.

Мальчик, подававший большие надежды, он был внуком лорда Джеймса, герцога Рилланона — ближайшего советника короля. Одновременно он приходился внучатым племянником Дашеллу Джеймисону, контролировавшему крупнейшую торговую компанию Горького Моря. Что-то произошло между братьями: когда-то близкие, ко времени рождения Джима они стали чужими людьми.

Его отец, Дашер Джеймисон, лорд Карлстоун, считался одним из лучших управленцев при королевском дворе. Мать — леди Ровелла Монтоновски, дочь ролдемской знати и дальняя кузина королевы. Казалось бы, Джим был рождён для привилегий и изысканной жизни…

Отправленный на учёбу в Ролдем, он быстро зарекомендовал себя как один из самых перспективных студентов университета. Преподаватели ждали, когда в нём раскроется учёный.

Но вместо этого Джим открыл для себя улицы Ролдема — и его тёмные переулки.

Хотя он регулярно пропускал занятия без разрешения, Джим неизменно демонстрировал блестящие результаты. Он обладал феноменальной памятью, схватывая материал с первого раза, врождённым талантом к логике и точным наукам, а его способность к абстрактному мышлению позволяла с лёгкостью осваивать даже самые запутанные философские учения.

Идеальный студент — когда ему хотелось появляться на занятиях.

Телесные наказания за нарушения оставляли на его спине полосы, но Джим воспринимал их как неизбежную плату за свободу. В конце концов, монахи, управлявшие университетом, признали свои усилия тщетными и отправили юношу обратно к семье в Рилланон.

Отец был полон решимости обуздать буйный нрав сына и сделать из него придворного, устроив его на незначительную должность при королевском дворе. Однако Джим чаще отсутствовал в своей канцелярии, проводя время в игорных домах, тавернах и борделях.

Он обладал талантом к азартным играм, что приносило ему стабильный доход помимо семейного пособия, и слабостью к женщинам низкого происхождения, что не раз приводило к потасовкам. Не единожды он оказывался в городской тюрьме, откуда его каждый раз вызволяло положение отца — хотя тюремщик уже предупредил лорда Карлстоуна, что не сможет вечно покрывать его беспутного отпрыска.

Все попытки отца образумить сына — от увещеваний до угрозы отдать на королевскую военную службу, если тот не остепенится — разбивались о непоколебимый нрав Джима. В конце концов дед взял дело в свои руки и отправил Джима в Крондор — под начало его дяди Джонатана Джеймисона, сына Дашелла, его двоюродного деда.

Джим освоился в новой обстановке с такой легкостью, будто родился для этого. Он быстро обнаружил в себе талант к коммерции — и столь же быстро понял, что дела его двоюродного деда тесно переплетены с криминальным миром Крондора.

Сначала это была контрабанда. Затем — саботаж конкурентных поставок или «случайные» пожары на их складах. К двадцати годам Джим уже возглавлял доковую банду «Заводские парни» и собирал дань с купцов за «гарантированно безопасную» доставку товаров, каким-то образом минующих королевскую таможню.

Но год спустя четверо мужчин в черном вытащили его из дома среди ночи. Джим успел нейтрализовать двоих, прежде чем дубинка лишила его сознания. Очнулся он в подземелье княжеского дворца.

После холодной ночи и долгого дня к нему явился лорд Эрик фон Даркмур — бывший рыцарь-маршал Западного Края, а ныне отставной герцог Крондора. Выбор был прост: либо пожизненное заключение в сыром подземелье без окон, либо служба агентом принца Крондора.

Лорд Эрик дал ясно понять, что родство с герцогом Рилланона его не спасёт: его дедушка получит соболезнующее письмо о таинственном исчезновении внука, возможно, ставшего жертвой злого умысла.

Лишь через два года службы у Эрика Джим узнал, что вся эта схема была задумана его дедом, а двоюродный дед тоже был в курсе.

Но к тому времени Джим уже полностью погрузился в интриги и политику королевства, став агентом короны в самых тёмных переулках, на крышах и в сточных канавах городов Западного Края. Для всех он был либо Джеймсом Дашером Джеймисоном, сыном лорда Карлстоуна из Рилланона и внуком герцога, либо Джимом Дашером — Пересмешником, внешне разрозненной, но на деле прекрасно организованной криминальной организации города.

К двадцати семи годам, когда его приняли в Конклав, Джим уже был опытным вором, убийцей и королевским шпионом — лучшим полевым агентом короны и, пожалуй, самым опасным человеком в королевстве (не считая магов). Он мало заботился о своей репутации, в основном даже не подозревая о ней, но гордился тем, что делал свое дело на отлично.

Ведь в самые темные ночные часы, оставаясь наедине с собой, он понимал главное: он — праправнук Джимми Руки, легендарного вора из Пересмешников, уличного оборвыша, ставшего слугой принца Аруты, советником королей и принцев, а к концу жизни — самым влиятельным герцогом королевства.

Собственные амбиции Джима были менее ясны: герцогский титул его не прельщал — он слишком любил приключения, чтобы целыми днями просиживать во дворце на совещаниях. Его стихией были интриги, убийства, крадущиеся тени, момент, когда ты оказываешься быстрее противника, удачливее того, кто пытается тебя убить, умнее оппонента.

Он наслаждался постоянным чувством опасности и невероятным удовлетворением от успешно выполненной миссии. По ее окончании с радостью погружался в горячие ванны, чистые простыни, общество доступных женщин, вкусную еду и вино — но уже через несколько дней жаждал вернуться в переулки, бесшумно бежать по крышам или пробираться по сточным канавам, сжимая рукоять ножа в ожидании атаки, которая, он знал, ждет за следующим поворотом.

Но были моменты — вроде нынешнего, когда он сидел в одиночестве на холодном горном перевале, — когда Джим всерьёз считал себя безумцем.

«Ни один здравомыслящий человек не пожелал бы такой жизни», — пробормотал он себе под нос.

И всё же он знал — желал. Более того, нуждался в этом.

История про «Джимми Руку» была выдумана как прикрытие — способ сделать его связь с легендарным вором Крондора настолько невероятной, чтобы никто не заподозрил, что он действительно является праправнуком того самого герцога и, следовательно, выходцем из знати. Слишком много людей ещё помнили, что внук лорда Джеймса из Рилланона — потомок того самого вора, ставшего дворянином, лорда Джеймса из Крондора.

Нет, признавался себе Джим, он любил эту жизнь. Даже окровавленные руки. Потому что знал — служит чему-то большему, чем он сам. И был уверен: каждый, чью жизнь отнял, заслуживал этого.

Это осознание — что он часть чего-то важнее собственных прихотей — превратило безрассудные порывы, это самолюбование опасностью, во что-то полезное. Порой даже благородное. И в этом Джим обрёл баланс своей жизни.