Предел. Воплощение (СИ) - Сладков Евгений - Страница 28

Вот теперь и пригодился сорванный мох.

Благодаря ему были проведены операции со следующими кодовыми названиями: «Пластилин», «Зелёный узел» и «Кровавая резня».

Операция «Пластилин» представляла собой создание смеси из прибрежной глины-ила с растёртыми пучками мха. Далее из частей созданной смеси скатались довольно плотные шарики, насаженные на крючки. Оставалось лишь надеяться, что не распадутся в воде слишком быстро.

План «Зелёный узел» был ещё более прост в реализации — крючок прятался в пучке мха, привязанному к нему же. Куда уж проще, не правда ли?

И «Кровавая резня». Это дальнейшее улучшение и логичное развитие операции «Зелёный узел». Пучок мха со спрятанным крючком был окроплён несколькими каплями крови из рассечённой ладони. Зачем? Да Предел знает, кого мы видели — рыбу-хищника или нет, так что постарались закрыть все возможные пищевые ниши озёрных обитателей своими наживками. Заодно пропитал кровью и несколько мелких кусочков тряпицы и пару других пучков мха. И вновь тот же вопрос — зачем? А на всякий случай — можно будет попробовать замешать с глиной такой кровавый мох или вместо пучка мха подвязать кусок ткани.

По завершении операций обработал ладонь чудодейственной водой из фляги. Попробовали сперва с той же целью использовать воду из озера, но эффекта не оказалось. Жаль! А вот вода из фляги просто на глазах превратила кровоточащий порез в красную нить свежезарубцевавшегося шрама. Придётся её экономить, запасы обновить теперь не представляется возможным в ближайшей перспективе. Кажется, я говорил, что Голодная Смерть не дремлет? После залечивания я бы сказал, что она смотрит на меня уже в упор, нежно приобнимая за плечи…

От возможных удилищ из веток местных деревьев отказались — подходить за новыми приключениями к тем серебристым «живчикам» совершенно не хотелось. Так что решили закидывать так, а концы подвязать к кирке. Не зря же тащили её с собой, и к тому же — отличный стопор. Тем более и каких-то сигнализаторов клёва на скорую руку придумать не сумели.

Пришла пора испытания наших снастей!

Варианты с чисто растительной наживкой закинули в одну сторону, а «хищную» — в другую. И потянулось томительное и молчаливое ожидание, в котором у каждого из нашей команды была своя задача. Я следил за снастями, Микт — за округой, чтоб не прозевать вдруг какую напасть нежданную, подкравшуюся со спины.

Так время и шло потихоньку…

Минута…

Пять…

Полчаса…

…

— Власт, давай бросим это гиблое дело? — раздался в какой-то момент голос Светлого.

— Нет.

И вновь над озером повисла тишина.

Минута…

Пять…

…

— Власт, да мы так от голода вспухнем! — вновь возник Микт.

— Нет.

— Да как нет-то, если да!

— Нет — это нет! Смотри! — указал ему на «хищный» вариант снастей. А небольшой запас бечевы той, сложенный перед киркой-стопором, начал стремительно разматываться. — Держи кирку! — велел Миктлану, а сам ухватил бечевку, готовясь к её рывку в ладонях и мысленно молясь, чтоб она его выдержала и пережила…

И-и-и, рывок!

И-и-и, да! Бечёвка-леска выдержала! По ней мне в руки передавались хаотичные толчки-рывки добычи, что повисла на крючке, что старалась с него сорваться, уйти. Продолжая возносить молитвы Пределу и Леди Удаче, начал тянуть снасть, наматывая её на предплечье. Миктлан же, бросив придерживать кирку, суетливо кружил вокруг меня, пока не рявкнул ему в азарте:

— Следи за другими! И окрестности не забывай оглядывать!

И продолжал тянуть — и пройдена половина!

Добыча всё активнее и активнее выказывала своё сопротивление — рывки становились всё более дёрганными, отчаянными.

Никто не желал сдаваться — ни она, ни я, ни наша снасть!

Но, как водится, в любой битве всегда есть проигравший…

И в нашей им всё же оказалась добыча. Повезло! Хвала Пределу, низкий поклон тебе, Леди Удача!

Момент выуживания рыбины из озера достоин быть запечатлён в летописях Лабиринта, если бы они существовали, — сверкающее серебром чешуи тело в свете синего светила; я, по колено в воде, ухватившийся руками за это тело, тянущий его из воды; огромная пасть, венчающая тело и клацающая у моей же головы своими чересчур зубастыми челюстями.

«Радостный сюрреализм!»

Так бы назвал эту картину, если бы художником был. Но — нет, я — не он, и летописей нет, а потому картина останется только в памяти Микта, который не внял указаниям и нарезал рядом круги на берегу, не вступая в воду.

Не желая продолжать неудобную борьбу с отчаянно трепыхающейся тушкой водного Зверя в его же родной стихии, отбросил того на берег в сторону Светлого. Ха-ха! Как здорово Микт от добычи-то отскочил! На самом же деле я банально боялся упустить рыбину — дюже скользкая была. Следом за ней выбрался из воды и сам, подходя к беснующемуся телу и жадно рассматривая его.

— Вот это пасть! — своё удивление высказал Миктлан, стоящий рядом. — Такое и рыбой-то не назовёшь.

— И не поспоришь, — согласно покивал я.

И было отчего — слишком уж голова у рыбины гипертрофирована, настолько, что запросто могла бы сомкнуться на моём бедре и составляла, наверное, до четверти от всей длины тела, которое, в свою очередь, с полметра. Тупоносая большегубая широкая башка с зубами-переростками. Во какая она была!

Что в совокупности порождало новую порцию вопросов. Например, а почему не порвалась бечева? Она из какого-то особого материала? По внешнему виду нити совершенно не похоже, но, если вспомнить сопутствующую ей запретную находку, то вполне возможно. Или другой — как это я так умудрился, весь из себя настолько голодный и уставший, вытянуть такую махину из воды, удержать, а потом и вовсе забросить метра на три в сторону берега? Невероятно, но свершившийся факт. И ведь нет какого-то ощущения сверхсилы в собственном теле. Те же проделки адреналина, что спасли нас и при тактическом отступлении, или же шалости пробуждающейся Силы Предела?

— Ай! — воскликнул мой излишне любопытный спутник, отдёргивая слегка порванную руку от головы беснующейся рыбины, тем самым возвращая меня из мыслей обратно в реальность. Судя по всему, наступила моя очередь хлопать себя по лбу, но поступил иначе. Подхватил один из более-менее крупных камней, что валялись в округе. Подступил к добыче, ухватил её покрепче, прижав к земле, а потом постарался нанести максимально возможный быстрый и резкий удар в затылочную часть башки. И — получилось! По телу жертвы голодных путников прошла последняя волна судорог, после чего та и замерла-затихла.

— Смотри и учись, салага! — не воспользоваться шансом подтрунить над Светлым никак нельзя. Я — само коварство!

А далее, как говорится: «Всё идёт по плану!», — началась операция «Кровавая резня. Часть вторая».

Достал свой нож, на который тут же с интересом уставился Микт, явно желая что-то спросить, но не успел, потому как вперёд него успел я — попенял ему и за полученную рану, и за оставленные без надзора другие снасти, так что отсел он от меня подальше, уставившись обиженно на кирку. Я же ухватил добычу и начал движение за движением от хвоста к голове снимать ту самую серебристую чешую. Она, кстати, оказалась жёстче, чем должна была быть — тут сказывался опыт чистки рыбы.

А такой навык-опыт у каждого интернатского был. Откуда? Ответ кроется в штуке как «рыбный день». Каждые пару недель в четверг меню столовой составляли исключительно рыбные блюда. И нет, не кормили нас чешуёй. Дело в том, что в процессе обучения можно было легко влететь на помощь на кухне по какой-нибудь провинности или из-за неуспеваемости. Такая вот несправедливость: за достижения — только значки, за их антипод — общественно-важная задача. Получите и распишитесь. Наличествовали, конечно, и свои плюсы в подобном подходе, особенно если говорить о кухне. Во-первых, в итоге худо-бедно мы все умели готовить — весьма полезный навык. Во-вторых, можно было урвать дополнительный кусок чего-то съестного, что для растущего организма с постоянными нагрузками никак не лишнее.