Невестам положено плакать (СИ) - Довгулева Александра - Страница 3

В горле запершило. Лёгкая тошнота, сопровождавшая Гленну с самого начала путешествия стала заметнее.

Ей страшно хотелось выйти из этой комнатушки, похожей на плетёную корзину. Она остро почувствовала себя зайцем, усаженным в неё, чтобы мясо оставалось свежим до самого пира. Зайцем, которого какой-то пустоголовый крестьянин догадался запереть вместе с лисицей.

– Я постараюсь быть полезной вам, госпожа, – сказала Гленна, хотя сердце её противилось этим словам.

– Постарайся, – милостиво ответила Онора и улыбнулась.

Она всегда улыбалась так, что взгляд её оставался холодным, точно ноябрьское море. Достойное умение для будущей королевы.

***

Их корабль, как и два других, что сопровождали невесту, пристали к берегу. Люди короля Тибальда, разодетые в доспехи и при оружии своим видом больше наводили на мысли о войне, чем о свадебном пире. Гленне было не по себе, когда она смотрела на них. Они сошли на берег не сразу. Будущая королева должна была ступить на земли своего королевства так, чтобы всякий свидетель этого сказал: то фея весны ступила лёгкой ногой на пристань; то дочь богини была, а не смертная девушка.

Онора была прекрасна от рождения, а Эгг не поскупился, собирая дочь в путь. Она и впрямь была похожа на бессмертное создание, когда ступала, гордо подняв голову по укрытой полотном земле, когда руки её приподнимали юбки серо-голубого платья; когда она скрылась в крытой повозке, какую мог позволить себе только король. Принцесса не оборачивалась, не выказала волнения, не улыбалась и не плакала. Её облик был хорош, безупречен. Гленна это знала. Сама она следовала за ней безмолвной тенью. Её одежда тоже была новой, но без вышивки, кружева, серебряных нитей. Серое платье на свету отливало глянцевым блеском, таким, какой бывал у влажных прибрежных камней в дни непогоды.

Гленна не должна была привлекать к себе внимания и справлялась с этим прекрасно. Шаль на её плечах стала влажной от морских брызг, но девушка не смела её снять: лишнее движение было ненужным. Она поддерживала госпожу за руку, когда она поднималась в повозку. Гленна убедилась, что принцесса уверенно шагнула внутрь. Лишь после этого она позволила себе взгляд на море, которое теперь отделило её от родиной земли.

Ей стало нечем дышать. В воздухе весела дымка, берега Ирландии было не видно. Даже последнего взгляда на дорогие сердцу места ни старые боги и новый единый Бог ей не даровали. Дыхание остановилось. На миг ей показалось, что и сердце остановится, перестанет биться предотвращая дальнейший путь девушки ко двору, полному чужаков. Впервые в жизни ей всерьёз захотелось, сорвать с указательного пальца кольцо, дарованное ей матерью в последние недели жизни.

«Гленна, светлая моя девочка, – сказала ей она, – это кольцо сотворила давно мудрая женщина, а может и сама фея Моргана, кто знает? В час страшной нужды брось его в бегущую воду и попроси помощи. Те, кто давно покинули этот мир услышат твой зов и откликнутся».

Как бы было хорошо сейчас сбросить с плеч промокшую шаль, сорваться с места, утопая ногами в прибрежном песке, подлететь, точно чайка, к самой кромке безбрежной подвижной воды, бросить в неё кольцо…

Конечно, Гленна не сделала этого. В ней чувство долга воспитано было не меньше, чем в самой Оноре. Время вновь побежало, сердце вовсе не остановилось. Она зашла под кров повозки вслед за хозяйкой.

Онора не высказала неудовольствия ни из-за того, что её будущий муж не встретил их на пристани, послав вместо себя надёжных людей, ни из-за странного запаха внутри повозки. Хотя, она явно почувствовала его так же, как Гленна: то ли плесневелая ветошь, толи мокрая псина… Стойкий и совершенно неожиданный, он забирался в нос и путался в волосах.

Онора почти ничего не говорила в пути. Погружённая в собственные мысли, она явно не желала вести беседу со служанкой. Лишь в самом начале, когда повозка тронулась, а взволнованная Гленна теребила кольцо матери, она сказала:

– Такое уродливое, мне любопытно: почему ты его всё время носишь?

Внимание к её главному сокровищу смутило девушку. Оно и правда не отличалось красотой, а с украшениями, которые носила принцесса и сравнивать было нечего. Тёмное от времени, почти чёрное кольцо было сделано из двух перевитых меж собой грубых нитей проволоки. Оно замыкалось бесформенной каплей застывшего металла. Неизвестный мастер, попытался изобразить на месте спайки что-то вроде цветка или спирали, но у него плохо вышло. Замечание об уродстве вещи было справедливым, но служанке не понравилось. Гленна, не понимая, в общем-то, что именно делает, поспешно прикрыла кольцо ладонью правой руки и замерла. От Оноры этот жест не укрылся.

– Это память о матери, – сказала она.

–Понятно, – ответила принцесса и потеряла всякий интерес к предмету их короткой беседы.

Тоска по дому вновь грозила выплеснуться наружу слезами, но Гленна так и не заплакала.

Ехали они недолго. Замок Тибальда стоял на возвышенности, окружённый деревнями. Свита короля была немногочисленна: люди в эту пору трудились в поле, оттого приезд королевы будто бы оказался незаметным. Гленна вышла из кареты первой, первой она и увидела будущего мужа Оноры, короля Англии, объединённой и мирной.

Он посмотрел прямо на неё. Девушка поняла: он подумал, что она и есть его наречённая. Тень разочарования скользнула по его лицу.

Жених и невеста никогда не видели друг друга прежде. Конечно, Тибальду обещали юною золотоволосую красавицу. Гленна, совсем не была похожа на неё. Разве что кожа её была светлее, чем у прочих девушек, так же как и у Оноры. Только принцесса выглядела чистой и нежной из-за этого, а Гленна болезненной. Тибальд же был статным мужчиной, некогда, по всей видимости, очень красивым. Только время, войны и невзгоды, так же как и холодные приморские ветра уже начали менять его облик, предвещая скорую старость. Он был старше невесты на двадцать семь лет.

Опомнившись, Гленна поспешила отвести взгляд и сошла на землю. Она обернулась, чтобы предложить руку своей госпоже, та приняла её.

Губы Оноры алели, а волосы были распущены. Гленна предлагала принцессе накинуть на них кружевной покров искусной работы, но та с пренебрежением отказалась. Онора прекрасно знала, как красиво она выглядела в тот миг, когда вечернее солнце сверкнуло и запуталось в её волосах.

Тибальд заметно оживился: именно такую невесту ему обещали королевские посланники. Гленна, было, вздохнула с облегчением, но тревога так и не покинула её. Она наблюдала, как посланник короля Эгга, один из ирландский воинов, что сопровождали их в путешествии, берёт за руку её госпожу. Он двигался торжественно, даже слишком, кодга вёл девушку к Тибальду, седеющая голова которого была увенчана короной.

Он принял её руку в свою с почтением, Онора стыдливо потупила взгляд, как ей и полагалось. Так как её учили. Притворства в этом было больше, чем в игре ярмарочных актёров.

Гленна желала убежать. Хотелось, чтобы её забрали домой. Вскоре ирландские гости оставят служанку и принцессу среди чужаков в одиночестве. Неотвратимость этого душила девушку.

Кольцо на руке было тяжёлым и тёплым. Сердце терзалось предчувствием неминуемой беды.

Замок Тибальда не был велик. Он строился, видно, не для услады глаз его обладателя и простоял здесь не так долго, как тот, где правил король Эгг. Камни замка были старыми, но сама кладка не была таковой: мох ещё не успел покрыть щели меж тщательно прилаженных друг к другу валунов и плитняка, а дожди не успели сгладить их грани.

Впрочем, не было, казалось, в нём уязвимости. Внутри нельзя было заблудиться, но покои госпожи в высоком донжоне и впрямь походили на королевские. Отдельная комната, хоть и небольшая – роскошь, которую могли позволить совсем немногие, по сути лишь хозяева подобного места и их ценные гости. Огромная кровать была украшена шитым золотом пологом с тяжёлыми кистями, стены скрывали шпалеры, лишь немного приглушавшие холод камня и силу гулявших по замку сквозняков. Камин был растоплен, живое пламя танцевало в нём приветливо, будто бы щенок радовавшийся приезду хозяйки. Ковёр на полу был чуть потёртым, но старина и искусная работа покрывала в нём этот недостаток.