Невестам положено плакать (СИ) - Довгулева Александра - Страница 12

Онора вложила свою руку в ладонь Тибальда. Тот принял её с нежностью, затем – откинул кружевной покров. Ткань упала к ногам Оноры. Девушки – плакальщицы, тут же стащили её с помоста и куда-то унесли. Король взял в руки свадебные браслеты из клыка вепря. Надел их на запястья принцессы – сперва на правое, потом – на левое.

Стихли голоса людей, музыка, даже ветер. Гленна видела всё с необъяснимой ясностью: она поняла, что запомнит этот миг на долгие годы. Поняла, хотя ещё не ведала, что произойдёт дальше.

Тибальд взял обруч, выполненный по меркам будущей супруги. Корона новой королевы была проста и, в то же время, создана с большим мастерством. Полированный бок блеснул в лунном свете. Она опустилась на голову принцессы, поверх цветов, вплетённых в косы.

– Да здравствует королева Англии! – провозгласил Тибальд, но никто не подхватил его клич.

Потому что в следующий миг в лунном свете блеснуло острие ножа, выполненного столь же искусно, что и корона юной королевы. Торжество на лице Оноры сменилось растерянностью, когда муж схватил её за волосы.

Лорд Хойт, стоявший неподалёку, дёрнулся вперёд, но страж ударил его топором его поперёк грудины, а затем, когда посаженный отец стал оседать на землю, ударил его ещё.

Кровь брызнула на подол платья Гленны, но она не заметила этого. Тибальд заставил юную королеву запрокинуть высоко голову. Она не успела закричать. Нож оставил под её подбородком противоестественную тёмную полосу, напомнившую ту, что прошлым вечером начертал слепой старик багряной краской.

Раздался женский крик, но это была не Онора, глаза которой застыли широко открытыми. Это была и не Гленна, которая до сих пор не осознала, что произошло.

Она стояла, прижимая голубой бархат к груди и всё думала, как бы госпожа не простудилась.

Порыв ветра засвистел в ушах, началась суматоха.

Тибальд воздел руки к небесам. Он говорил что-то о крови королевы, подаренной богам. Их имён он не называл, но кем бы они ни были – Гленна не хотела иметь с ними дел. Осознание произошедшего накатило на неё вместе со вспышками воспоминаний. Мать, говорившая об её отце; Онора, поведавшая о том, что происхождение Гленны совсем не тайна; Тибальд, твердивший о силе королевской крови, его пристальный взгляд.

Гленна вовсе не думала о том, что её происхождение несёт ей ту же опасность, которую не пережила её госпожа. Она просто сорвалась с места и побежала так быстро, как только могла. Впервые она благодарила богов за то, что те наделили её сильными ногами, а не женственностью облика.

Она бежала не разбирая дороги, лишь мельком заметив тело неподвижной ирландской певицы, рыжие волосы который разметались по траве вокруг безжизненного лица. Кто-то пытался поймать её за руку, но Гленна вырвалась, даже не поняв кто это был.

Девушка летела вниз с проклятого холма, в лес, обдирая руки о сучья, подальше от реки, на берегах которой их встречали слуги с лампадами, похожими на болотные огни.

Это была очень страшная ночь. Гленна бежала в противоположную сторону от замка, не разбирая дороги. Она неслась не оглядываясь, не в силах осознать случившееся и, в то же время, уверенная: её преследуют. Кто именно это был? Воины короля-язычника? Знали ли они о крови королей, что текла не только в жилах несчастной Оноры? Может, её преследовали страшные демоны, которых призвали стать свидетелями страшного обряда, свадьбы обернувшейся казнью?

Девушка не задумывалась об этом. Её мысли метались так же быстро, как передвигались длинные ноги, пробирающиеся через лесной валежник, кусты ежевики и крохотные ручейки, текущие меж них.

Иногда она падала. Цеплялась некрепкой ногой за сокрытый в траве пенёк или оскальзывалась на влажной от весенней росы прошлогодней листве. Когда она замирала на земле, девушке казалось: та дрожит под копытами всадников. Гленне даже не приходило в голову, что в густом лесу двигаться трудно было даже пешему. Она вставала и двигалась дальше. Так быстро, как только могла.

Гленна была выносливой от природы и умела терпеть. Потому, она выдержала больше часа прежде, чем силы покинули её. Когда она уселась на землю у ствола старого ясеня, её руки дрожали, а лёгкие обжигало болью при каждом вдохе.

Она закрыла глаза и не открывала их, пока разгорячённое сердце не замедлило свой бег хоть немного.

«Я ведь могла всё это время ходить кругами», – появилась в её голове первая связная мысль с начала побега.

Девушка открыла глаза и осмотрелась. Всё вокруг было незнакомым, лес был ещё тёмен, хотя небо над верхушками деревьев стало понемногу светлеть. Гленна не представляла, где она, в какой стороне замок, преследует ли её кто-нибудь на самом деле или стук копыт ей померещился.

То, что произошло на украшенном к свадебному пиршеству холме не укладывалось в её голове. Ей легче было поверить, что смерть Оноры – не более, чем жуткий сон, навеянный усталостью и тревогой. Только Гленна хоть и была наивна, но врать себе на позволяла: она видела собственными глазами, как последний выдох сорвался с губ госпожи. Должно быть, принцесса даже не поняла, что случилось, не успела испугаться.

Такая юная, такая красивая. Несчастная Онора. Пусть Гленна никогда не любила свою госпожу и единокровную сестру по-настоящему, она не пожелала бы такой судьбы даже лютому врагу. Ей было жаль королеву Англии, которая носила желанную корону меньше минуты.

«Каким бы диким божествам ни служил Тибальд, будь прокляты и они, и он сам!» – подумала Гленна и, неожиданно для себя, ощутила жуткую злобу на короля, оказавшегося чудовищем. Слёзы покатились по её щекам, но они отличались от тех, в которых Гленна тонула по ночам, тоскуя по дому. Вместе с ними будто бы ушла часть страха и слабости, поселившейся в её измученном изнурительным бегством теле.

Она всё ещё держала в руках прекрасный плащ из голубого бархата, отороченного мехом. Гленна не чувствовала холода в разгорячённом теле, но увидела, что с губ её срывается белое облачко пара. Ночи были ещё холодны, особенно под утро. Плащ больше не понадобится хозяйке, ради которой она его так долго берегла, а Гленне стоило поберечься.

Она встала, повязала свою шаль, перекрестив концы на груди и соединив их за поясом, накинула плащ на плечи, завязала серебряную тесьму, новую, ещё без единого следа носки. Король Эгг не скупился, собирая младшую дочь в дорогу. Эту накидку любимого оттенка принцессы берегли для свадебных гуляний. Что будет, когда Эгг узнает о случившемся?

Война? Несомненно.

Только могло так случиться, что Гленне не доведётся до неё дожить: либо она сгинет в незнакомом лесу, либо люди Тибальда поймают её, чтобы служанка разделила судьбу с госпожой.

Девушка поёжилась. Она задрала голову, всматриваясь в светлеющее небо, только ориентиров не увидела: деревья были высоки, звёзды уже успели померкнуть. Гленна не могла пока понять, откуда поднимается солнце. Разумнее было бы остаться на месте, но она не могла заставить себя бездействовать. Гленна пошла дальше, надеясь, что идёт в противоположном направлении от треклятого замка местного короля. Больше она не бежала, не разбирая дороги, пыталась примечать камни причудливой формы и другие ориентиры, но лесная чаща всё больше размывалась в её памяти. Ей никогда не удавалось хорошо запоминать пути среди деревьев, не изменилось это и теперь.

Девушка старалась шуметь, понадеявшись, что сытые благодаря изобильной весне хищники, предпочтут держаться подальше от неё – неизвестного крупного зверя, пробирающегося через лесную чащу. Она попыталась петь, чтобы прогнать предутреннюю тишину, но голос её охрип и потерял звонкость. Горло саднило, а дыхания не хватало.

Она шла так, пока солнце поднималось над верхушками деревьев. Ей послышалось журчание воды среди криков просыпавшихся в предрассветных сумерках мелких птиц. Была ли это та река, что текла подле замка Тибальда? Не могла же она настолько сильно заблудиться, что вернулась обратно?