Смертельный код Голгофы - Ванденберг Филипп - Страница 33

Гропиус подпрыгнул. Он догадывался об этом. Этот мерзкий выскочка, коротышка Фихте, работает на мафию! Профессор нервно заходил по комнате, сложив руки на груди. Он кипел от ярости, от злобы на себя самого, потому что всегда доверял этому вероломному человеку и неизменно отметал в сторону все подозрительные несуразности, связанные с ним. Он вспомнил сверхурочные, на которые Фихте с радостью соглашался, и выходные дни, которые он постоянно брал в счет этих переработок. Теперь все это представало совсем в другом свете. Как врач Фихте вел двойную жизнь. С одной стороны — разыгрывающий порядочность главврач с хорошей зарплатой, а с другой — подпольный хирург по пересадке органов, зарабатывающий на своих операциях бешеные деньги. «Я завидую ему, — подумал Гропиус, — завидую его выдержке и стальным нервам». Ведь эта система могла функционировать только до тех пор, пока в ней не возникли сложности. Одна-единственная операция, прошедшая неудачно, могла означать для Фихте полный конец.

Теперь обретала смысл и смерть Шлезингера. Видимо, для Фихте запахло жареным. Скорее всего, он, Гропиус, сделал какое-то незначительное для него самого замечание, настолько сильно взволновавшее Фихте, что он придумал это жестокое решение проблемы — чтобы убрать Гропиуса с должности. Понятно, что Фихте было проще простого отравить печень, предназначавшуюся для операции! Тот факт, что именно Шлезингер оказался в тот день на операционном столе, человек, который сам был нечист на руку, было случайностью или лишний раз доказывало то, что каждый из нас в течение жизни прячет хотя бы один скелет в шкафу.

— Вы ничего не говорите! — осторожно заметил Левезов. — Это же как раз то, что вы хотели узнать.

— Да-да, — сказал Гропиус, смотря на него отсутствующим взглядом, — вы действительно великолепно справились, Левезов. Отличная работа. Вы не узнали, где Фихте проводит операции?

— Увы. Я думаю, что домработница этого не знает. Если хотите, я могу заняться и другими из списка.

— Нет, думаю, вам следует последить за Фихте. Но действуйте при этом с максимальной осторожностью. Фихте не догадывается о том, что я знаю. Он должен и дальше пребывать в неведении. И держите меня в курсе всех новостей!

Едва Левезов ушел, как Гропиуса охватило сомнение: а было ли это объяснением всех произошедших событий?

Ясно, что двойная жизнь Фихте вызывала множество вопросов, но если рассудить трезво, то эта новая информация о причастности главврача к организованной преступности едва ли объясняла и половину всего произошедшего. Посылка де Луки и похищение Гропиуса совсем с этим не увязывались. И ведь где-то еще была эта чертова папка, за которую кто-то готов отдать десять миллионов.

А если Левезов водит его за нос? Этот субъект охотится за деньгами лучше, чем черт за грешными душами! Может быть, он просто все это придумал, чтобы выудить еще парочку чеков? Уж чересчур безупречно он работал: получил задание и уже через пару дней представил готовый результат. А ведь он имел дело не с обществом книголюбов, а с преступной группировкой. Эта история не давала Гропиусу покоя. Ему нужна была ясность и возможность испытать Левезова.

Уже на следующий день такая возможность ему представилась. В общем-то Левезов сам напросился.

Он позвонил Гропиусу:

— Мне ведь следует держать вас в курсе дела, если узнаю что-то новое, профессор? Не уверен, важно ли это. Может быть, это известный факт: у Фихте есть личный самолет!

Гропиус сглотнул.

— После всего того, что вы уже успели рассказать о нем, меня ничем не удивить. Откуда вы узнали об этом?

— Это я расскажу позднее. Его двухмоторный Piper стоит на летном поле Йезенванг, в сорока километрах к западу от Мюнхена. Сегодня он заказал полет в Ниццу на 14 часов. Можете делать из этого выводы, профессор! Я еще позвоню.

Гропиус поблагодарил и положил трубку. Новость о том, что у Фихте есть самолет, уже не могла вывести его из равновесия. Тем не менее он сел в машину и поехал на запад от Мюнхена. Если бы его кто-нибудь спросил, зачем он это делает, Гропиус бы ответил: не знаю.

Около часа Гропиус свернул на магистраль А96. Холодный декабрьский ветер уже гнал по предгорьям Альп первые снежинки. Через тридцать километров Гропиус съехал с автобана и поехал по разбитой проселочной дороге.

Йезенванг, баварская деревенька, каких много, едва ли была достойна упоминания, если бы рядом с ней не располагалось летное поле, которое служило местом парковки для частных самолетов спортивных летчиков, бизнесменов и просто богатых мюнхенцев. Гропиус припарковал свою машину в отдалении, рядом с ангаром, откуда открывался хороший вид на все поле. Одномоторный самолет Cessna и двухмоторный Piper были готовы к полету. Пара десятков других небольших самолетов стояла припаркованной в стороне на площадке. Никакой суеты, как обычно это бывает в аэропортах.

Гропиус ждал около двадцати минут, после чего увидел, как из здания аэровокзала вышел Фихте в сопровождении женщины, они быстро шли к трапу ожидавшего их самолета. На Фихте была темная рубашка, на голове кепка, в руке элегантный дорожный чемоданчик.

Пока Фихте открывал дверь над правым крылом и помогал женщине войти в самолет, порыв ветра сорвал платок у нее с головы. Гропиус вытаращил глаза. То, что он увидел, никак не укладывалось у него в голове. Разум отказывался ему служить и верить в увиденное: это была Вероник.

Затаив дыхание, Гропиус напряженно следил за тем, как взлетел самолет. Он был как во сне, едва слышал гудение моторов, видел пролетавшую мимо птицу, потом все смолкло.

Ничего. Гропиус не чувствовал ничего, ни злобы, ни гнева, ни даже сострадания к самому себе — только пустоту. Он совершенно запутался. Безо всяких эмоций он проследил за тем, как, подпрыгивая на взлетной полосе, приземлился какой-то маленький самолетик, прокатился и встал.

Вплотную к машине, в которой сидел Гропиус, подъехал старый «фольксваген». Это был Левезов.

— Я не ожидал увидеть вас здесь, — сказал детектив, — вы видели, кто сел в самолет вместе с Фихте?

Гропиус молча кивнул. Ему нечего было сказать.

— Сегодня довольно сыро, — заметил Левезов и огляделся, — пойдемте, здесь есть бар, что-нибудь горячее нам сейчас не помешает.

В ресторанчике под названием «На посадку» были заняты почти все столики, только радом с дальним окном, совсем запотевшим от тепла, было два свободных места. Они заказали горячий чай с ромом.

— Ром и немного чая, — уточнил Гропиус.

— Один мой старый друг Петер Геллер работает тут авиадиспетчером, — начал Левезов, — мы как-то разговорились с ним о знаменитых хозяевах этих самолетов. В разговоре он упомянул доктора Фихте. Конечно же, я постарался разузнать об этом поподробнее, но, к сожалению, безуспешно. Мой друг знал только, что его самолет стоит не меньше миллиона и записан на него лично. Если хотите, вы можете сами поговорить с ним. Пойдемте, профессор!

Бюро Геллера находилось на верхнем этаже башни и отличалось чрезвычайной компактностью. Когда Левезов и Гропиус вошли в эту крохотную комнатку, она оказалась набита людьми. Геллер, моложавый мужчина за сорок, в одежде свободного покроя сидел перед экраном и тремя телефонами. Он даже не взглянул на вошедших.

— Ах, это опять ты! — улыбнувшись, произнес он, увидев Левезова. И добавил, обратившись к профессору: — Мы любим подколоть друг друга. Чем я могу помочь?

Левезов представил профессора, и Гропиус спросил про Фихте.

— Фихте? — Геллер сделал удивленные глаза. — Так он уже улетел! — добавил он и сделал плавный жест рукой в непонятном направлении.

— Я знаю, — ответил Гропиус, — с моей женой, бывшей женой, — поправился он.

— Ах, вот оно что. Очень сожалею, профессор!

Чего Гропиус терпеть не мог, так это такого сочувствия, поэтому поспешил заверить:

— Не стоит сожалеть об этом.

Геллер кивнул.

— Понимаю.

— Скажите, — начал Гропиус осторожно, — ведь в вашем компьютере сохраняются все данные о перелетах?