Смертельный код Голгофы - Ванденберг Филипп - Страница 28

— Вы говорите об этом так спокойно! — Фелиция посмотрела на Гропиуса, который выглядел теперь уже гораздо лучше. Потом сказала: — Прокурор выдал мне тело моего мужа. Я заказала кремацию, без особой помпы.

Гропиус кивнул, задетый за живое. Пока он не сможет доказать свою невиновность, он все еще виноват в этой смерти.

— И конфискованные документы мне тоже вернули. Похоже, что не нашли ничего такого, что помогло бы полиции в расследовании.

Гропиус задумчиво отправил в рот кусочек тоста. Было видно, что мысленно он находится сейчас далеко отсюда. Внезапно он спросил:

— А профессор де Лука не объявлялся?

Фелиция удивленно посмотрела на него.

— Нет, честно говоря, о нем я больше и не вспоминала.

Гропиус сжал губы, потом сказал:

— Странно, вы не находите? Ведь речь шла о двадцати тысячах евро. Ни письма, ни факса, ни звонка…

— Мне очень жаль. — Фелиция потерла переносицу.

Это движение она делала машинально, когда размышляла, и Гропиуса это развеселило.

— Мне и правда страшно интересно, — сказала она наконец, — что за ценность была в том портфеле. Бриллианты, может быть? Мой муж практически не разбирался в драгоценных камнях. Это кольцо, — она положила руку на стол, на пальце горел бриллиант в оправе, — это кольцо я сама себе подарила. Арно, скорее всего, купил бы бижутерию со стекляшкой. Хотя…

Грегор вопросительно посмотрел на Фелицию:

— Хотя?

— Когда я думаю о том, что совсем недавно выяснила о его двойной жизни, тут уже я не могу исключить того, что он и в бриллиантах не разбирался только для вида.

— Зачем ему это было нужно?

Фелиция выпятила нижнюю губу.

— Он же заработал десять миллионов, не сказав об этом ни слова?

— Тут вы, конечно, правы. Если посмотреть с этой стороны, то это дело в Берлине на двадцать тысяч евро — просто сущая мелочовка. И все же для меня до сих пор остается загадкой, почему эта синьора Колелла вот так вот ни с того ни с сего исчезла, а от де Луки ни слуху ни духу.

— Он ждет звонка от Шлезингера!

— Возможно.

Гропиус задумался и, казалось, не замечал ее. Фелиция пристально изучала его.

— Мне кажется, я знаю, что с вами происходит, — сказала она неодобрительно.

— Да? Вы так думаете? — Гропиус горько усмехнулся.

— Как долго вы еще собираетесь действовать на свой страх и риск? Было бы лучше, если бы мы передали всю информацию полиции. Вы так не думаете?

Профессор глубоко вздохнул. Он был далек от мысли просто принять противоположную точку зрения. Несомненно, были и более достойные занятия, чем сражаться с неизвестным противником, преследующим неизвестную цель. Но он уже настолько глубоко втянут в эти розыски, что практически нет шансов их остановить, не оказавшись самому под подозрением. Вдруг Гропиус сказал:

— Завтра я лечу в Турин.

Фелиция посмотрела на Гропиуса так, как будто он сделал неожиданное открытие. При этом она догадывалась, что ее поведение будет иметь последствия.

— Вы никогда не сдаетесь, — сказала она разочарованно.

— Нет, никогда! — ответил Гропиус. — А в этом случае и подавно.

Фелиция задумалась на мгновение, потом решительно произнесла:

— Ну, хорошо. Мне не удастся отговорить вас, и поэтому я тоже поеду. В конце концов, это касается меня в первую очередь!

— Тут я не был бы столь уверен, — возразил Гропиус, — я думаю, что эта история касается нас обоих в одинаковой мере. И вообще, я не считаю, что это хорошая идея — лететь в Турин вместе. Рано или поздно это выяснится и может быть неверно истолковано.

На это Фелиции нечего было сказать.

— Но вы будете держать меня в курсе дела! — сказала она профессору, прежде чем уйти.

Рейс авиакомпании «Люфтганза» LH 2760 отправлением из Мюнхена в 10 часов 35 минут, самолет Canada Air Jet с восьмьюдесятью четырьмя сиденьями и одним-единственным туалетом в конце салона. Гропиус ненавидел эти маленькие самолетики, поскольку они вели себя в небе неспокойно и реагировали сильной тряской даже на самую незначительную турбулентность так, что содержимое желудка подкатывало к горлу. Через полтора часа самолет приземлился в туринском аэропорту Казэлле чуть раньше назначенного расписанием срока. Гропиус взял такси и поехал в город.

Как и большинство городов Северной Италии, Турин встретил чужака огромными промышленными комплексами, гигантскими жилыми блоками и небоскребами районов окраины. Водитель такси, с гордостью утверждавший, несмотря на его светлые волосы, что он урожденный туринец, заявил, чтобы пассажир рассчитывал как минимум на час езды, при этом он многозначительно подмигивал Гропиусу, как будто хотел сказать, что все будет так, как он сказал.

Они ехали уже час, наконец такси подъехало к отелю «Ле Меридиен Линготто». С первого взгляда он не производил впечатления шикарной гостиницы, ведь его обустроили в здании бывшего завода «Фиат». Верхний этаж этого огромного четырехугольного здания был раньше испытательной площадкой для автомобилей, сейчас постояльцы отеля занимались там спортом.

Гропиус забронировал на два дня комфортабельный светлый номер с видом на внутренний двор. Он считал, что ему хватит этого времени, чтобы добраться до де Луки и выяснить, что же было спрятано в загадочном футляре стоимостью двадцать тысяч евро. Но он даже не знал имени де Луки, не знал его телефона и адреса. Дела это не упрощало, и его просьба к портье разыскать в телефонной книге номер профессора де Луки тоже не увенчалась успехом.

Но была еще Франческа Колелла и охранная фирма «Вигиланца». На это имя Гропиус нашел в телефонной книге четыре записи. Один номер отзывался мертвой тишиной, когда он набрал второй, никто не поднял трубку, третий оказался неверным. По нему ответил хозяин автозаправочной станции, который клялся Мадонной и всеми итальянскими святыми, что у него нет ни жены, ни дочери, ни даже тещи по имени Франческа, ее вот уже 64 года как зовут Клара. Оставалась одна «Вигиланца».

У Гропиуса перед глазами стоял образ Франчески, когда он набирал шестизначный номер компании «Вигиланца»: эта холодная брюнетка заворожила его. Ее уверенный взгляд из-под очков напомнил ему его учительницу биологии, в которую он безумно влюбился (ему было тогда 13 или 14 лет), когда она на примере дикого тюльпана, который она называла Tulipa silvestris, объясняла размножение с помощью опыления. Весь его интерес был направлен тогда главным образом на ее подвязки, которые отчетливо проступали сквозь довольно тонкую, тесно облегавшую бедра юбку. К несчастью, госпожа Ланквитц, так звали обладательницу этих греховных систем крепления одежды, заметила тогда его стыдливое смятение. Она, правда, ничего не сказала, но взгляд, который бросила на него из-под очков и который давал понять, что она отлично видит его неприличное подсматривание, вызвал в его теле восторженный трепет. Последствием этого не замеченного его одноклассниками события стало то, что госпожа Ланквитц больше никогда не надевала чулок, во всяком случае в школу. Но с тех пор его непреодолимо влекло к женщинам, которые вели себя так неприступно, как Франческа Колелла.

— Алло! — ответила Франческа строгим голосом.

Когда Гропиус представился, в трубке повисла долгая пауза.

— Я считаю, что вы кое-что должны мне объяснить, — сказал он, — у нас была договоренность, но вы не пришли на встречу.

— Я отправила вам факс, — жестко ответила Франческа, — вы слишком плохо играли свою роль. Я с самого начала не поверила, что вы родственник Шлезингера, вы даже не знали код. Нет, господин Гропиус или как вас там зовут, наш заказчик считает, что я поступила правильно. Что вы вообще от меня хотите?

— Адрес де Луки!

Синьора Колелла рассмеялась:

— Если вы с поручением от синьора Шлезингера, то вы должны знать адрес де Луки!

Нет, подумал Гропиус, из этой женщины вряд ли удастся вытянуть хоть слово с помощью простой лжи. Надо попробовать иначе.