Гений Медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 22

— Если у пациентки была аллергия, то это вина Тарасовой, что она не уточнила, — ответил Соколов. — На дежурстве мы не обязаны уточнять подробный анамнез. Ставим предварительный диагноз, некоторые обследования, купируем симптомы, если надо. Но лечение и подробный опрос пациента — это уже на лечащем враче. Не так ли, Павел?

— Так, — буркнул Шуклин. — По правилам так и есть. Так что мы даже не спрашивали про аллергию.

Засранцы! И ведь легенда идеальная, не подкопаешься. Сама пациентка вряд ли вспомнит, спрашивал ли её дежурный врач об этом или нет. Тем более после такого стресса для организма.

А я уверен, что спрашивал. И доказательств нет.

Но оставлять это просто так тоже нельзя! Попробую провести блеф.

— Пациентка уточнила мне, когда пришла в себя, что она говорила дежурному врачу о наличии аллергии, — проговорил я.

Шуклин беспокойно взглянул на Соколова. Всего на секунду, но я успел поймать этот взгляд.

— Значит, мы забыли отметить это в истории, — пожал плечами Роман. — Но опять-таки, ночь, мы были уставшими и были уверены, что лечащий врач переспросит пациентку.

— Зря вы это затеяли, — произнёс я. — Не ту стратегию решили выбрать, чтобы остаться здесь. С рук вам это не сойдёт, уши у меня есть везде.

— Не понимаю, о чём ты, — напряжённо отозвался Соколов. — Паш, пойдём прогуляемся.

Шуклин поспешно встал с дивана, и они покинули ординаторскую. А я подошёл к своим «ушам».

— Они обсуждали здесь этот случай? — шёпотом спросил я.

— Прямо нет, они начали подозревать, что ты их подслушиваешь, — отозвался крыс. — Только о чём-то в телефонах переписывались, но мне было не видно.

Хитрые, решили максимально себя обезопасить. Главный в этом дуэте Соколов, у Шуклина не хватило бы фантазии на такие планы. Его максимум — это не передать назначения.

И того, и другого изгнать из интернатуры будет сложно. За ними деньги и связи. Но я своего добьюсь, им вообще не место среди врачей. Рисковать уже которым пациентом подряд!

— Тогда дави им на психику по максимуму, — распорядился я. — Хватит их жалеть, пора переходить на серьёзные ответные меры.

Клочок довольно пискнул и уполз в вентиляцию. А в ординаторскую пришла Лена.

— Рассказала, — проговорила она. — Орал он, конечно — жуть. Но я заслужила, надо было перепроверить.

— От таких ошибок никто не застрахован, — ответил я. — Надо делать выводы и двигаться дальше, а не винить себя.

— Она ведь могла погибнуть, — вздохнула Лена. — Я всего лишь не задала один-единственный вопрос, который мог стоить ей жизни!

Представляю, в каком она сейчас состоянии. Но ей нужно самой с ним справиться. Никакие утешения тут не помогут, надо просто признать свою ошибку. И больше не повторять её.

Мы немного посидели молча, думая каждый о своём. Минут через десять в ординаторской появился Зубов и Болотов.

— Я г-готов прочитать вам лекцию, — гордо заявил Женя. — Г-где остальные?

— Прогуляться ушли, — пожал я плечами.

С какой формулировкой они мне это подали — с такой я и передал, слово в слово.

— Да вы все сегодня издеваетесь! — крикнул Зубов. — Ну просил же не портить мне настроение, но нет, мои птенцы не могут иначе! Болотов, Боткин, живо найдите их.

Неспроста он отправил нас двоих. Наверняка и сам увидел состояние Лены и решил с ней поговорить наедине. Каким бы ни был он вспыльчивым, наставник из него всё равно отличный.

Соколов и Шуклин нашлись в столовой, после чего мы все снова собрались в ординаторской. Лена заметно приободрилась, явно после разговора с Зубовым.

— Г-господа, сегодня я расскажу вам о г-гипертоническом кризе, — важно начал Болотов, поправив очки. — Н-начнём с определения. Г-гипертонический криз — это р-резкое повышение артериального д-давления до критических цифр.

Шуклин по обыкновению дремал, Соколов украдкой сидел в телефоне, но мы с Леной слушали внимательно. Хотя для меня он ничего нового не расскажет, но лучше его поддержать.

— При г-гипертоническом кризе возникает риск жизнеугрожающих с-состояний, таких как инсульт, инфаркт, отёк л-лёгких, — продолжил Болотов. — И поэтому т-так важно правильно уметь его к-купировать.

В этот момент дверь в ординаторскую открылась, и к нам заглянул как раз вчерашний пациент с кризом, Синицев.

— Мужчина, вам сюда нельзя, это ординаторская, — проговорил Зубов.

— Я знаю, но мне нужна помощь, — ответил тот. — Мне срочно нужен гинеколог!

Все присутствующие переглянулись. С таким выражением лиц, словно разом подумали о том, что пациент сошёл с ума.

Ну зачем пациент, причём мужчина, будет врываться в ординаторскую с требованием гинеколога?

Хороший вопрос.

— Для чего он вам понадобился? — осторожно уточнил я.

— Для жены, — мужчина осёкся, поняв, как странно прозвучала его просьба изначально. — Он моей жене нужен, а не мне.

Все чуть выдохнули, стараясь открыто не показывать своего облегчения. Я в их числе. Всё-таки после серьёзного гипертонического криза можно было ожидать любые осложнения на головной мозг. Хотя Синицева уже осмотрели специалисты узких областей и заверили, что он в порядке. Даже вернули обратно в палату. Но мало ли…

— Давайте выйдем в коридор, — предложил я. — С нашим заведующим. И вы нам всё объясните.

Находиться пациенту в ординаторской всё-таки запрещено правилами.

Пациент кивнул и послушно вышел за дверь. Наставник даже не стал со мной спорить, уже начав потихоньку привыкать. Что я часто беру ситуации в свои руки. Всё-таки его цель была вырастить из нас самостоятельных врачей.

— Болотов продолжает лекцию, — только и добавил он, а затем вышел вслед за пациентом.

В коридоре мы уселись на один из диванов, которые стояли в холле, и приготовились слушать Синицева.

— В общем, мы с женой долго пытаемся завести ребёнка, — начал мужчина. — И ничего не получалось. А тут вся эта история со мной, она жутко переволновалась. Голова сильно кружилась, сказала, чуть сознание не потеряла. А утром тест сделала, ну, на беременность. Говорит, положительный.

— И вы думаете на беременность? — спросил Зубов. — Вы же оба с гипертонической болезнью лежите. Насколько я помню по карте, вам сорок пять лет.

— Жене сорок два, — отозвался Синицев. — Мы долго откладывали… И вот. И мне нужен гинеколог! Вдруг это наш последний шанс!

Сложная ситуация.

Как бы тяжело это ни звучало, это действительно может быть их последний шанс. Слишком уж долго они тянули, сорок два года — это довольно поздний срок для беременности. С возрастом количество циклов с овуляцией становится всё меньше, и в итоге наступает менопауза.

Но при этом женщина лежит с гипертонической болезнью. Она уже несколько дней пьёт такое количество препаратов, что никак не вяжется с беременностью!

Зубов, похоже, думал о том же самом.

— Без Жени нам не обойтись, — задумчиво сообщил он. — Синицев, идите в свою палату, мы разберёмся.

Мужчина кивнул и ушёл к себе.

— Что думаете, Михаил Анатольевич? — спросил я. — Синицевых курировали Болотов и Шуклин. Болотов, скорее всего, назначил полный комплект препаратов от давления. Что для беременных нехорошо.

— Да знаю я, — кивнул Зубов. — Но тут видите, какая ситуация… деликатная.

— При этом давление у Синицевых уже давно повышенное, — припомнил я. — Жалобы уже есть несколько месяцев. Если она и сама что-то принимала…

Скорее всего, женщина уже и не надеялась на беременность. Занялась лечением своего давления, а в итоге…

— Давайте звать Терентьева, разберёмся втроём, — заявил Зубов.

Моё мнение он тоже собрался учитывать. Приятно.

Зубов отзвонился своему другу, и тот согласился принять женщину. Поэтому мы дошли до Синицевой и сопроводили её на другой этаж.

Попутно я прихватил её историю болезни, чтобы изучить её, пока Терентьев проводит осмотр.

Мы завели пациентку в кабинет.

— Так, вот анализы, — проговорил я. — Никаких сложных инструментальных обследований Болотов ей не назначал, к счастью.